Мошка в зенице Господней - Нивен Ларри (книга бесплатный формат .txt) 📗
На глаза Гербу Колвину попалось имя: лорд Родерик Блейн, представитель Имперской Чрезвычайной Комиссии. Колвин глянул на переборку и увидел знакомое пятно пластыря, поставленного после сражения с «Мак-Артуром». Это сделала призовая команда Блейна, задав нам немало работы. Он знающий человек, неохотно признал Колвин, но наследственность – не лучший способ выбирать предводителя. Мятежная демократия Нью-Чикаго тоже действовала не слишком хорошо. Он снова вернулся к письму Грейс.
У лорда Блейна появился второй наследник, а Грейс помогала в Институте, основанном Леди Блейн. Она часто говорила с Леди Сэлли и даже была приглашена в их поместье взглянуть на детей…
Письмо продолжалось, и Колвин покорно читал его. Неужели ей никогда не надоест рассуждать об аристократии? Мы никогда не сойдемся в политике, подумал он и ласково посмотрел на ее снимок. Боже мой, я теряю тебя…
По кораблю пронесся звон колоколов, и Герб сунул письмо в стол. Нужно было заниматься работой: завтра командор Каргилл прибудет на борт для осмотра. Герб в предвкушении потер руки. На этот раз он покажет Империи, каким должен быть корабль. Победитель смотра получит дополнительное время к очередному отпуску, и он хотел заполучить его для своей команды.
Когда он встал, в иллюминаторе мелькнуло маленькое желто-белое пятно. Однажды мы войдем туда, подумал Герб. Со всеми талантами Империи, работающими над этой проблемой, мы найдем способ управлять мошкитами.
И как мы тогда будем называть себя? Империя Человека и Мошкитов? Он усмехнулся и отправился осматривать свой корабль.
Блейн Минор было большим поместьем, и деревья в саду защищали их глаза от яркого солнца. Их комнаты были очень удобны, и Посредники начали привыкать даже к присутствию звездных пехотинцев. Иван, как обычно, относился к ним, как к своим собственным Воинам.
У них была работа. Они ежедневно встречались с учеными Института, и Посредниками при этом служили дети Блейна. Старший мог говорить несколько слов на Языке и читал жесты так же хорошо, как молодой Мастер.
Они жили с удобствами, но все-таки это было заключение, и по ночам они смотрели на ярко-красный Глаз и его крошечную Мошку. Угольный Мешок висел высоко в ночном небе, похожий на Мастера в капюшоне, закрывшего один глаз.
– Я боюсь, – сказала Джок, – за мою семью, мою цивилизацию, мои виды и мой мир.
– Хорошо думать большими мыслями, – сказала Чарли. – Почему же вы растрачиваете свои способности на мелкие? Смотрите… – Ее голос и поза изменились – она заговорила о серьезных вещах. – Мы сделали, что могли. Этот Институт Сэлли – обычное фиаско, но мы продолжаем сотрудничать, показывая, насколько мы дружелюбны, безвредны и искренни. Тем временем блокада действует и будет действовать всегда. В ней нет ни одного отверстия.
– Есть, – сказала Джок. – Похоже, ни один человек не подумал о том, что Мастера могут достичь Империи через обычное пространство.
– В ней нет отверстий, – повторила Чарли, выразительно сложив руки. – Ни одной бреши до очередного коллапса. Проклятье! Кто сможет построить другой зонд Безумного Эдди, прежде чем начнется голод? И куда они могут послать его? Сюда, к этому флоту? – Она выразила презрение. – Или в Угольный Мешок, к сердцу Империи? Вы думаете, запускающие лазеры достаточно мощны, чтобы преодолеть пыль Угольного мешка? Нет. Мы сделали, что могли, и Циклы начнутся снова.
– Тогда как нам предупредить их? – Правые руки Джок были изогнуты, левая вытянута и открыта: готовность к нападению и риторическая безжалостность. – Может, они безуспешно пытаются постичь эту блокаду? Напрасные усилия, которые ускорят коллапс. Начнется длительный период, когда Империя может почти забыть о нашем существовании.
– Возникнут новые технологии, воинственные, как все развивающиеся технологии. Они должны знать о человечестве. Может даже, им удастся сохранить или заново изобрести Поле. Когда они достигнут вершины своей мощи, они выведут Воинов и двинутся вперед, завоевывая все: Мошку-1, астероиды, весь космос. И Империю.
Чарли искоса взглянула на Мастера. Иван бесстрастно лежал, слушая щебет посредников, как часто делали Мастера, и невозможно было понять, о чем он думает.
– Завоевание, – сказала Джок. – Но чем большего прогресса они достигнут по сравнению с Империей, тем более окончательным будет ее ответ. Они многочисленны. При всех их разговорах об ограничении популяции, сами они многочисленны. Они заперли нас в бутылке, ожидая пока мы слишком размножимся и произведем коллапс. А с очередным коллапсом – уничтожение!
Колени Чарли были прижаты к животу, правые руки – к груди, а левая защищала голову. Новорожденный, родившийся в этом жестоком мире. Голос ее звучал глухо.
– Если у вас ест лучшие идеи, можете развивать их.
– Нет. У меня нет лучших идей.
– Мы выиграли время – сотни лет времени. Сэлли и ее глупый Институт имеют сотни лет для изучения проблемы, которую мы поставили перед людьми. Кто знает, может лошадь научится петь гимны.
– Вы уверены в этом?
Чарли взглянула на изгиб ее руки.
– При таких шансах? Конечно!
– Безумный Эдди!
– Да. Решение Безумного Эдди. А что еще осталось? Так или иначе, а Циклам конец. Безумный Эдди выиграл свою внутреннюю войну против Циклов.
Джок взглянула на Ивана и увидела, что тот пожал плечами. Чарли стала Безумным Эдди. Впрочем, это мало значило теперь, к тому же это было милое и безобидное безумие – эта вера, что на все вопросы есть ответы, и ничто не лежит за пределами досягаемости сильной левой руки.
Эти люди никогда не узнают результата: им неизвестно, что они должны найти, а их дети растут, зная мошкитов не только по легендам. И лишь два семейства из многих не питают ненависти к мошкитам.
Если кто-то и может научить лошадь петь гимны, то только Посредник.
