Театр Теней - Кард Орсон Скотт (бесплатные серии книг .txt) 📗
– Мы так искусно правим, что нам даже не нужны шпоры.
– И это удачно, – сказал Ахилл. – Шпоры нынче в дефиците.
Но то, что Гегемония в смысле реальной власти была пустой оболочкой, не значило, что нет настоящей работы. Как раз наоборот. Питер знал, что когда у тебя нет власти, то единственное влияние, которое ты можешь оказать, исходит не из страха, а из представления, что ты можешь предложить полезные услуги. Существовало достаточно много учреждений и обычаев, оставшихся от Триумвирата Гегемона, Полемарха и Стратега.
Наспех сформированные правительства разных стран имели под собой очень шаткую легитимную основу, и визит Питера часто помогал укрепить иллюзию этой легитимности. Некоторые страны были должны Гегемонии деньги, и поскольку получить их шансов не было, Гегемон мог оказать услугу, торжественно простив проценты долга в обмен на какие-то благородные действия со стороны правительства. Например, Словения, Босния и Хорватия помогли Италии, отправив флот, когда Венеция была поражена одновременно наводнением и землетрясением. Всем трем странам были прощены проценты. «Ваша щедрая помощь помогает объединять мир, что и является единственным стремлением Гегемонии». Главам правительств представлялся шанс получить хорошую прессу и время на телевидении.
И еще они знали, что, пока это обходится недорого, имеет смысл сохранять Гегемонию в игре, поскольку только она да группа мусульманских стран противостоят экспансии Китая. Что, если амбиции Китая выйдут за пределы уже завоеванной империи? Что, если миру за границами Великой стены вдруг придется объединяться, чтобы выжить? Разве плохо будет иметь под рукой Гегемонию, готовую вести? К тому же ведь Гегемон, как он ни молод, – брат великого Эндера Виггина.
И были работы, которые надо делать. Библиотеки Гегемонии, которым необходимо было местное финансирование. Полицейские участки Гегемонии по всему миру, архивы которых необходимо было сохранить под контролем Гегемонии, хотя финансировали их только местные власти. Во время войны случалось делать очень неприглядные вещи, и много еще оставалось в живых людей, которые хотели бы эти архивы закрыть. С другой стороны, были и очень влиятельные люди, желающие проследить, чтобы архивы не были уничтожены. Питер тщательно следил, чтобы ничего неудобного из архивов на свет не вышло, но не брезговал намекнуть несговорчивому правительству, что даже если оно захватит архивы на своей территории, есть и другие, в которых дублированы те же материалы.
Ну да, балансирование. И к каждой сделке, каждому обмену, каждой услуге, оказанной и запрошенной, Питер подходил очень тщательно, потому что жизненно важно всегда было получать больше, чем даешь, создавая у правительств разных стран иллюзию, что у него больше власти и влияния, чем есть на самом деле.
Чем больше он верил, что у него есть власть и влияние, тем больше фактической власти и влияния у него становилось. Реальность сильно отставала от иллюзии, но именно поэтому иллюзия должна была оставаться безупречной.
И в этом Ахилл мог быть весьма полезен.
А поскольку он почти наверняка воспользуется представившимися возможностями в собственных целях, предоставить ему широкое поле действий значило спровоцировать его на раскрытие своих планов таким образом, что шпионские системы Питера его наверняка поймают. «Если держать в одном кармане крючок, а в другом наживку, рыбу не поймаешь. Их надо соединить и выпустить на достаточно длинной леске». Так говорил отец Питера, и не раз, из чего можно было заключить, что бедняга считает эту фразу мудрой, а не тривиальной. Но тривиальна она, только потому что верна. Чтобы заставить Ахилла выдать свои секреты, Питер должен дать ему возможность связываться с миром, как ему хочется.
Но слишком облегчать эту работу тоже нельзя, или Ахилл догадается, чего на самом деле хочет Питер. И поэтому Питер, всячески изображая озабоченность, наложил серьезные ограничения на доступ Ахилла к сети.
– Надеюсь, ты понимаешь, что за тобой слишком богатая история, чтобы просто дать тебе карт-бланш, – объяснил он. – Со временем, конечно, ограничения могут быть сняты, но сейчас тебе можно писать только письма, непосредственно относящиеся к порученной работе, и все твои запросы на посылку почты должны быть утверждены моим персоналом.
Ахилл улыбнулся:
– Не сомневаюсь, что полученное тобой ощущение безопасности более чем компенсирует все задержки в том, что я буду делать.
– Надеюсь, что все мы будем в безопасности, – сказал Питер.
Этот разговор был ближе всего к произнесению вслух правды о том, что их отношения – отношения заключенного и тюремщика или монарха с коварным и трижды предававшим придворным.
Но к досаде Питера, шпионская система не отловила ничего. Если Ахилл и посылал шифрованные сообщения бывшим товарищам по заговору, Питер не мог обнаружить, как он это делает. Городок Гегемонии находился в мертвой зоне радиовещания, так что никакая электронная передача не могла ни войти в нее, ни выйти, кроме как через приборы, которые Питер контролировал.
Может ли быть, чтобы Ахилл даже не пытался установить контакт с сетью или своими агентами, которыми пользовался во время своей поразительной (к счастью, прерванной навеки) карьеры?
Может быть, все контакты сгорели в результате того или иного провала. Наверняка сеть Ахилла в России отвернулась от него с отвращением. Индийские и тайские контакты очевидным образом бесполезны. Но не может ли у него быть каких-то законспирированных сетей в Европе и Америке?
А нет ли у него в Гегемонии союзника? Такого, который посылает за него письма, приносит ему информацию, выполняет его поручения?
Тут Питер не мог не вспомнить поведение своей матери, когда Ахилл появился в Гегемонии. Это было во время первой встречи Питера и Ахилла, когда комендант всего здания доложил, что сперва миссис Виггин пыталась просто взять ключ от комнаты Ахилла, а когда ее на этом поймали, попросила выдать ей ключ, а потом и потребовала. В качестве повода она выдвинула необходимость проследить, чтобы горничные убирали в помещении такого важного гостя лучше, чем у нее в доме.
Когда Питер послал ей письмо с вопросом насчет того, что она делает, она огрызнулась. Мать давно уже злилась, что не может делать никакой стоящей работы. Напрасно Питер напоминал, что она может продолжать свои научные работы, писать статьи и консультироваться с коллегами по сети, – то, что многие ее коллеги выбирают добровольно. Она настаивала, что хочет принимать участие в делах Гегемонии.
– Все же это делают, кроме меня.
Питер истолковал эту хозяйственную заботу как проявление той же досады.
Но теперь ее действия получали иное возможное значение. Не пыталась ли она оставить Ахиллу послание? Или у нее было более определенное поручение – убрать из комнаты жучков? Да нет, абсурд – что мать знает об электронном наблюдении?
Питер смотрел видеозапись, как мать пытается украсть ключ, смотрел, как она себя ведет в стычке с горничной, которая ее поймала, а потом с комендантом. Мать вела себя нетерпеливо, требовательно, по-командирски.
Никогда он не видел ее такой.
Второй раз, проглядывая ту же сцену, он понял, что мать с самого начала была напряжена. Взвинчена. То, что она делала, что бы это ни было, не было ей привычно. Ей не хотелось этого делать. И когда ее поймали, она не реагировала честно, как ей было свойственно. Казалось, что это совсем другой человек. Карикатура на мать правителя, тщеславную из-за близости к власти.
Она играла роль.
И играла очень хорошо, потому что комендант и горничная поверили в представление, и Питер тоже поверил – в первый раз.
Ему и в голову не приходило, что мать такая превосходная актриса.
Такая актриса, что он лишь по одной причине догадался, что это игра: мать никогда ни малейшего повода не подавала думать, будто хоть как-то поражена его властью или радуется ей в каком бы то ни было смысле. Ее всегда раздражали вещи, которые ей с отцом приходилось делать из-за положения Питера.
