Будущее, ХХI век. Десантники - Стругацкие Аркадий и Борис (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
— Нечистая с-совесть, — сказал Юрковский. Дауге поглядел на штурмана в упор.
— Что вы там делаете в рубке? — спросил он.
Михаил Антонович поморгал красными веками, потом заерзал на кресле, едва слышно сказал: «Ах, я совсем забыл…» — и попытался подняться.
— Сиди, — сказал Дауге.
— Т-так что вы там д-делаете?
— Ничего особенного, — сказал Михаил Антонович и оглянулся на люк в рубку. — Право, ничего, мальчики. Так только…
— М-миша, — сказал Юрковский. — М-мы же видим, что он что-то з-задумал.
— Говори, толстяк, — сказал Дауге свирепо. Штурман снова попытался подняться.
— С-сиди, — сказал Юрковский безжалостно. — Мидии. Со специями. Говори.
Михаил Антонович стал красен как мак.
— Мы не дети, — сказал Дауге. — Нам уже приходилось умирать. Какого беса вы там секретничаете?
— Есть шанс, — едва слышно пробормотал штурман.
— Шанс всегда есть, — возразил Дауге. — Конкретнее.
— Ничтожный шанс, — сказал Михаил Антонович. — Право, мне пора, мальчики.
— Что они делают? — спросил Дауге. — Чем они заняты, Лешка и Иван?
Михаил Антонович с тоской поглядел на люк в рубку.
— Он не хочет вам говорить, — прошептал он. — Он не хочет вас зря обнадеживать. Алексей надеется выбраться. Они там перестраивают систему магнитных ловушек… И отстаньте от меня, пожалуйста! — закричал оп тонким пронзительным голосом, кое-как встал и заковылял в рубку.
— Mon dieu, — тихо сказал Моллар и снова лег навзничь.
— А, все это ерунда, барахтанье, — сказал Дауге. — Конечно, Быков не способен сидеть спокойно, когда костлявая берет нас за горло. Пошли. Пойдемте, Шарль, мы уложим вас в амортизатор. Приказ капитана.
Они взяли Моллара под руки с двух сторон, подняли и повели в коридор. Голова Моллара болталась.
— Mon dieu, — бормотал он. — Простите. Я есть весьма плехой межпланетникь. Я есть только всего радиооптикь.
Это было очень трудно — идти самим и тащить Моллара, но они все-таки добрались до его каюты и уложили радиооптика в амортизатор. Он лежал в длинном, не по росту, ящике, маленький, жалкий, задыхающийся, с посиневшим лицом.
— Сейчас вам станет хорошо, Шарль, — сказал Дауге.
Юрковский молча кивнул и сейчас же сморщился от боли в позвоночнике.
— П-полежите, отдо-охните, — сказал он.
— Хорошое-о, — сказал Моллар. — Спасибо, товарищи.
Дауге задвинул крышку и постучал. Моллар постучал в ответ.
— Ну, хорошо, — сказал Дауге. — Теперь бы нам костюмы для перегрузок…
Юрковский пошел к выходу. На корабле было только три костюма для перегрузок — костюмы экипажа. Пассажирам при перегрузках полагалось лежать в амортизаторах.
Они обошли все каюты и собрали все одеяла и подушки. В обсерваторном отсеке они долго устраивались у перископов, обкладывали себя мягким со всех сторон, а потом легли и некоторое время молчали, отдыхая. Дышать было трудно. Казалось, на грудь давит многопудовая гиря.
— П-помню, на курсах нам давали с-сильные перегрузки, — сказал Юрковский. — П-пришлось сбрасывать в-вес.
— Да, — сказал Дауге. — Я совсем забыл. Что это за чепуха про мидии со специями?
— В-вкусная вещь, правда? — сказал Юрковский. — Наш штурман в-вез тайком от к-капитана н-несколько банок, и они взорвались у него в ч-чемодане.
— Ну? — сказал Дауге. — Опять? Ну и лакомка. Ну и контрабандист! Его счастье, что Быкову сейчас не до этого.
— Б-быков, наверное, еще н-не знает, — сказал Юрковский.
«И никогда не узнает», — подумал он. Они помолчали, потом Дауге взял дневники наблюдений и стал их просматривать. Они немного посчитали, потом поспорили относительно метеоритной атаки. Дауге сказал, что это был случайный рой. Юрковский объявил, что это кольцо. «Кольцо у Юпитера?» — презрительно сказал Дауге. «Да, — сказал Юрковский. — Я давно это подозревал. И теперь вот убедился». — «Нет, — сказал Дауге. — Все-таки это не кольцо. Это полукольцо». — «Ну и пусть полукольцо», — согласился Юрковский. «Кангрен большой молодец, — сказал Дауге. — Его расчеты просто замечательно точны». — «Не совсем», — сказал Юрковский. «Это почему же?» — осведомился Дауге. «Потому что температура растет заметно медленнее», — объяснил Юрковский. «Это внутреннее свечение неклассического типа», — возразил Дауге. «Да, неклассического», — сказал Юрковский. «Кангрен не мог этого учесть», — сказал Дауге. «Надо было учесть, — сказал Юрковский. — Об этом уже сто лет спорят, надо было учесть». — «Просто тебе стыдно, — сказал Дауге. — Ты так бранился с Кангреном в Дублине, и теперь тебе стыдно». — «Балда ты, — сказал Юрковский. — Я учитывал неклассические эффекты». — «Знаю», — сказал Дауге. «А если знаешь, — сказал Юрковский, — то не болтай глупостей». — «Не ори на меня, — сказал Дауге. — Это не глупости. Неклассические эффекты ты учел, а цена этому, сам видишь, какая». — «Это тебе такая цена, — рассердился Юрковский. — До сих пор не читал моей последней статьи». — «Ладно, — сказал Дауге, — не сердись. У меня спина затекла». — «У меня тоже», — сказал Юрковский. Он перевернулся на живот и встал на четвереньки. Это было нелегко. Он дотянулся до перископа и заглянул.
— П-посмотри-ка, — сказал он.
Они стали смотреть в перископы. «Тахмасиб» плавал в пустоте, заполненной розовым светом. Не видно было ни одного предмета, никакого движения, на котором мог бы задержаться взгляд. Только ровный розовый свет. Казалось, что смотришь в упор на фосфоресцирующий экран. После долгого молчания Юрковский сказал:
— Скучно.
Он поправил подушки и снова лег на спину.
— Этого еще никто не видел, — сказал Дауге. — Это свечение металлического водорода.
— Т-таким н-наблюдениям, — сказал Юрковский, — грош цена. Может, пристроим к п-перископу с-спектрограф?
— Глупости, — сказал Дауге, еле шевеля губами. Он сполз на подушки и тоже лег на спину. — Жалко, — сказал он. — Ведь этого еще никто никогда не видел.
— Д-до чего м-мерзко ничего не делать, — сказал Юрковский с тоской. Дауге вдруг приподнялся на локте и нагнул голову, прислушиваясь. — Что ты? — спросил Юрковский.
— Тише, — сказл Дауге. — Послушай.
Юрковский прислушался. Низкий, едва слышный гул доносился откуда-то, волнообразно нарастая и снова затихая, словно гудение гигантского шмеля. Гул перешел в жужжание, стал выше и смолк.
— Что это? — спросил Дауге.
— Не знаю, — отозвался Юрковский вполголоса. Он сел. — Может быть, это двигатель.
— Нет, это оттуда. — Дауге махнул рукой в сторону перископов, — Ну-ка… — он опять прислушался, и снова послышалось нарастающее гудение.
— Надо поглядеть, — сказал Дауге. Гигантский шмель смолк, но через секунду загудел снова. Дауге поднялся на колени и уткнулся лицом в нарамник перископа, — Смотри! — закричал он.
Юрковский тоже подполз к перископу.
— Смотри, как здорово! — крикнул Дауге.
Из желто-розовой бездны поднимались огромные радужные шары. Они были похожи на мыльные пузыри и переливались зеленым, синим, красным. Это было очень красиво и совершенно непонятно. Шары поднимались из пропасти с низким нарастающим гулом, быстро проносились и исчезали из поля зрения. Они все были разных размеров, и Дауге судорожно вцепился в рубчатый барабан дальномера. Один шар, особенно громадный и колыхающийся, прошел совсем близко. На несколько Мгновений обсерваторный отсек заполнился нестерпимо низким, зудящим гулом, и планетолет слегка качнуло.
— Эй, в обсерватории, — раздался в репродукторе голос Быкова. — Что это за бортом?
— Ф-феномены, — сказал Юрковский, пригнув голову к микрофону.
— Что? — спросил Быков.
— П-пузыри какие-то, — пояснил Юрковский.
— Это я и сам вижу, — проворчал Быков и замолчал.
— Это уже не металлический водород, — сказал Юрковский, почти не заикаясь.
Пузыри исчезли.
— Вот, — сказал Дауге. — Диаметры: пятьсот, девятьсот и три тысячи триста метров. Если, конечно, здесь не искажается перспектива. Больше я не успел. Что это может быть?
В розовой пустоте пронеслись еще два пузыря. Вырос и сейчас же смолк густой басовый звук.
