Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - Коллектив авторов (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
– Придешь завтра?
– Да, – улыбнулась Элли. – Приду.
Бесс поплелась по луговой траве, уже искрившейся росой среди более темных пятен кровоцветков. С шипением открылся люк коляски. Она забралась внутрь и отстегнула меч. Отверстие скважины в центре алтаря кабины, которое несомненно скоро доставит ей новый приказ и, быть может, даже извинения за бесцельную трату времени, оставалось непроницаемо черным. Зашипела кормушка, и Бесс поела. Затем, уже собираясь улечься, вдруг вспомнила, что Элли рассказала о медальонах. Со смутным любопытством, но почему-то без всякого ощущения судьбоносности она открыла сундучок и вытащила из него украшение. После минутной борьбы половинки раскрылись.
Настало утро, и хотя для рассвета было еще слишком рано, Бесс уже стояла с мечом на сумеречной поляне, рядом с коляской. Она тоже являла собой сумеречное существо – за этим следила ее броня. Но вот запели рассветные певцы. Вскоре от башни к башне разольется свет. А вот и Элли, выступающая из тени деревьев, бледная, словно очищенная ветка.
– Бесс! Ты здесь! – Она едва ли не бежала. Едва ли не смеялась. Наконец сделала и то и другое.
– Я же сказала, что буду, разве нет? – Голос Бесс был мягок, насколько только возможно для подобного существа. И печален. Элли замерла.
– Что случилось? – Они стояли в рассеивающихся сумерках в нескольких шагах друг от друга, рядом с проржавевшим жукообразным корпусом коляски. – Ты как будто другая.
– Я не изменилась, – прогромыхала Бесс. – Но я принесла тебе это. Возьми… – и она протянула медальон, поблескивавший и покачивавшийся на серебряной цепочке в ее грубой клешне.
– Та штука, о которой ты говорила… – Вид у Элли был озадаченный и нерешительный. – Медальон. Но это же… – она взяла вещицу в ладошку. Там, где они стояли, набиравший силу свет вспыхнул розовым, – мой.
– Открой его.
Элли кивнула. Со всех сторон их окружали красные цветы. Серебро медальона отражало их цвет, и Бесс он теперь казался кровавым. Пальчиками, гораздо более ловкими и легкими, чем когти Бесс, Элли быстро открыла вещицу. Из которой тут же вспыхнула проекция – маленькая, но весьма изысканная – лиц трех женщин. Это были те же самые лица, что парили в стойке из голографического стекла в мавзолее Даллы. Однако на этом портрете они выглядели настолько же счастливыми, насколько там – скорбными.
– Матери Даллы, – выдохнула Элли. – Это твоя вещь, Бесс. Но также и моя…
– Точно.
Элли захлопнула медальон. Рассвет уже заливал их вовсю, и на фоне кровоцветков Элли была прекрасна – и в то же время бледной, опасной и резко очерченной.
– Это ведь не должно произойти по-настоящему, а? – прошептала она.
– Думаю, должно.
– Не сочиняй, Бесс. – Она почти улыбалась. – Ты уже вспомнила?..
– Нет, не совсем. Но теперь начинаю. Мне жаль, Элли.
– И мне тоже. Неужто нет никакой возможности каждой пойти своей дорогой и жить собственной жизнью – тебе воительницей, а мне всего лишь собой? Мне вправду придется сделать это с тобой?
– Нам обеим придется. Иначе никак. Мы связаны, Элли. Мы – чудовище, искажение в пространстве-времени. Наше единство – оскорбление реальности. Оно должно быть уничтожено, иначе прорвется еще более худшее. Раздельных путей нет.
Момент убийства был близок. Бесс уже слышала ядовитое гудение лучевого пистолета. Она знала, что Элли быстра, но знала и то, что применение любого оружия, будь то клинок или лазер, является завершающей частью процесса, который любая обученная воительница должна выявить задолго до наступления последнего мгновения. Но как, во имя всех интеллектов, ей сделать это, если Элли суть она сама в юности?
И вот этот момент настал. Все часы упражнений и тренировок, все похвалы и брань имамесс словно столкнулись во вневременном миге и превратились в нечто смертоносное, точное и совершенное. Впервые за всю свою изломанную жизнь Бесс выполнила «Холодный шаг вовне» с абсолютным совершенством, она и клинок находились нигде и в нескольких местах одновременно. Элли была почти так же быстра. И с легкостью могла бы быть еще быстрее.
Но все-таки в скорости она уступила.
Или почти уступила.
Но этого оказалось достаточно.
Бесс, расплывчатое пятно металла и мщения, перескочила назад, в обычные измерения занимавшегося рассвета. Вокруг нее, все еще брызгающие и разваливающиеся, разлетались останки Элли с Острова Мертвых. Теперь лишь куски сырого мяса, ничего, что можно было бы назвать живым. – еще даже до того, как они шлепнулись на землю.
Бесс постояла с минуту, переводя дыхание. Затем протерла и убрала в ножны меч. Теперь ей стало понятно, почему кровоцветки на этом лугу цветут столь пышно. Без них разбросанные повсюду ошметки плоти были бы ужасны до невыносимости. Но что-то поблескивало там, безупречное и незапятнанное. Она подняла. Ее клинок раскромсал все – время, жизнь, вероятность, быть может, даже любовь, – но не цепочку с медальоном. Единственную нить, связывавшую все остальное.
Теперь она все вспомнила. Как будто ничего и не забывала. Игры с Даллой – которая называла ее Элизабет, иногда Элли и изредка Бесс – все эти зоны назад, когда она была немногим больше, чем многообещающий призрак. Затем долгие-предолгие боль и пустота, пока ею не овладело нечто вроде остаточной жизнестойкости. То была, подумалось Бесс, та же самая жизнестойкость, что подгоняет любую жизнь бороться за возникновение, даже если в процессе необходимо похитить тело кого-то любимого. Последовали долгие сезоны. Рост или перемены практически не ощущались. Некогда священный остров вокруг нее все более скатывался в разруху и запущенность. Но теперь она была Элли, обладала отвергнутым телом Даллы и оставалась живой, и еще она постигла, что жизнь подразумевает знание, как кормиться, что, в свою очередь, подразумевает знание, как убивать.
Элли всегда была одинока, за исключением нескольких сохранившихся интеллектов из других мавзолеев. Однако до тех пор, пока одним теплым летним утром, когда словно повисший свет был особенно ясен, она не посмотрела вниз за другие огромные острова и не увидела нечто перемещающееся по поляне с дерганой, но все же грациозной непредсказуемостью, она даже не осознавала своего одиночества. И тогда она нашла путь через переплетенные леса, что раскинулись под катакомбами, и в итоге пришла к открытой поляне и стала с восхищением наблюдать, пока ее наконец не заметили, и в размытых вспышках к ней явилось чудовищное создание, на поверку оказавшееся не таким уж и чудовищным.
Но вот этот медальон. Когда-то принадлежавший Далле. Уже когда существо Бесс протянуло его, Элли поняла, что есть лишь одна возможность, как он мог оказаться у Бесс. То время, подобно цепочке медальона, замкнулось и связало их ужасными узами. И тогда Элли поняла, что из них двух выживет лишь одна, ибо она и была тем чудовищем, убить которое прислали это существо.
Момент убийства, когда изящество, мощь и безжалостность суть всё. Однако теперь Бесс вспомнила, как Элли держала лучевой пистолет и как воительница замешкалась и ее лазер выстрелил острыми брызгами. И даже когда Бесс вглядывалась в останки разделанного тела Элли среди кровоцветков, к ней возвращалось воспоминание о горелой вони ее собственного расколотого хитина и брони. В этот рассвет она умерла не один раз, но дважды. И все же она была жива.
Солнце уже совсем взошло. Поляна сверкала росой. Оглянувшись на коляску, Бесс увидела, что люк в ней распахнут и даже на фоне всего этого утреннего сияния вспыхивает огонь алтаря. Наверное, новые поиски. Новые убийства. Или же приказ вернуться на поправку в чугунные стены церкви.
Интеллекты Церкви Воительниц были суровы и жестоки, но в то же время они с распростертыми объятьями встречали тех, кого ни одной другой церкви даже в голову не пришло бы принять. А теперь они вернули Бесс память и придали ей целостность. Теперь она понимала, почему ее прежние поиски представлялись столь бесцельными и почему она так и не ощущала себя воительницей. Но она воистину являлась воительницей, ибо она совершила этот окончательный шаг в холодное вовне и изъянов в ней не обнаружилось.
