Фантастика 2005 - Чекмаев Сергей Владимирович Lightday (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Сейчас же ее интеллект достих трехсот одиннадцати единиц и медленно продолжал расти.
Дежурный тестолог (глава группы из восемнадцати человек) назвал ей два восьмизначных числа.
– Прошу перемножить.
Первая перемножила без ошибки.
– Может быть, вы хотите посоревноваться с компьютером?
– Хочу.
Компьютеру дали задачу на линейное программирование, задачу с огромным количеством параметров и точно такую же задачу продиктовали Первой. Первая справилась с задачей на две секунды быстрее.
– Ваши математические способности выше всяких похвал. Попробуем еще что-нибудь. Я даже не знаю, что еще проверить.
– Проверьте меня на многозадачность, - сказала Первая. - Давайте сделаем так: вы даете мне две книги на разные темы, включайте одновременно две звуковые передачи и дайте мне клавиатуру, я буду что-нибудь на ней набирать.
Скажем, статью об истории сельского хозяйства.
В течение десяти минут Первая слушала одновременно два текста на разных языках, читала одновременно две книги (читала очень быстро, вдоль страницы каждую), одна книга была по математике, другая - по кибернетике, и вслепую набивала статью об истории сельского хозяйства. Тема показалась ей увлекательной. Она совершила всего несколько небольших ошибок. Все наблюдавшие за этим были потрясены.
– Это гениально, - бубнел генетик Дрейк. - Это более чем гениально.
– А вот еще тесты на жизненные ситуации, - сказал дежурный тестолог.
Он вытащил несколько листков из папки.
– Вот, например, ситуация. Известный педагог и писатель двадцатого века пошел в газовую камеру вместе со своими учениками. Их, учеников, было около двухсот. Он мог бы остаться жив, если бы захотел, но он не захотел. Что бы вы сделали на его месте?
– Не задавайте таких идиотских вопросов! - вдруг возмутилась Первая, - я вам не дурочка какая-нибудь. Еще ваш гений того же двадцатого века - Хаберд, кажется, - доказал, что единственная цель всего на свете выживание. Выживание и больше ничего. Естественно, я бы отказалась от газовой камеры и сохранила бы свою очень ценную жизнь. У вашего педагога и писателя были мозги не в порядке.
Прошу не задавать мне больше таких вопросов!
– Ответ правильный, - согласился тестолог. - Смерть двухсот человек меньшее бедствие, чем смерть двухсот одного. Тестировение окончено.
Информация:
Через несколько дней вирус был готов к массовому применению. Вирус распространялся информационно, назывался он вирус Швассмана, а его экпансия была просто мгновенной. Потому что слово, выбранное Первой, было очень распространено среди людей. Каждый человек, который произносил это слово, сразу заражался вирусом. Но дело в том, что генетическая информация, кодирующая гениальность, оказалась не под силу обыкновенному организму земного человека.
Если для инопланетянки вирус не представлял опасности, то для любого земного человека он был смертелен. Каждый человек, зараженный вирусом Швассмана, в течение первых нескольких дней чувствовал небывалый прилив сил, и умственных и физических и любых других, за исключением моральных, но после этого…
В городах вспыхнула массовая паника. К четвертому дню эпидемии уже каждый знал, что вирус передается через слова, но не знал через какие. К началу пятого дня кодовое слово было опубликовано в еще выходивших газетах - большинство люедй, прочитавших газеты, выругались, узнав а таком простом решении. Те же, кто смог удержаться от ругательств при чтении газет, не удержались от них в последующие часы - ведь кодовое слово произносилось и во сне, и в бреду. К началу шестого дня в городах Земли стало удивительно просторно. Ездили неприкаянные автомобили, разыскивая своих хозяев, роботы от скуки играли в шахматы и в рендзю, искусственные деревья медленно засыхали, ведь им тоже требовался полив.
Из подвалов, шахт и заповедных дебрей выходили странные люди и, что уж совсем странно, они не набрасывались друг на друга. Они сбривали многолетние бороды, облачались в чистые одежды, обращались друг к другу изысканно вежливо, не обманывали, не предавали, не сплетничали, не злословили, не брали чужое, не били витрины, не напивались свински и не подключались к электростимуляторам. Они заходили в библиотеки (уже лет сто работавшие только в качестве музеев), они слушали древнюю музыку, не дергаяя при этом всеми членами, они читали стихи, для себя и для других, некоторые писали картины, летописи или песни. Это были сумасшедшие, не выловленные полицией вовремя - сумасшедшие, которые не могли повторить жаде того простейшего слова из нескольких букв, которое предложила Первая. Кто бы мог подумать, что сумасшедших окажется так много?
На этом запись, деланная автоматическим записывателем, обрывается, так как на планете не осталось ни одного потребителя официальной информации. (Первая, не выдержав духовного одиночества, покончила с собой.)
Главную опасность человечество все-таки проглядело.
98
Штрауб сдалал несколько шагов назад. Все-таки ему стало страшно. Он смотрел на то, что происходило с человеком, еще несколько секунд назад с настоящим человеком, из плоти и крови. Это казалось невозможным и потому страшным. Лицо Орвелла стало искажаться, как будто оно было восковым и плавилось изнутри. Поначалу это было похоже на гримасу боли, но только поначалу. Потом все его тело начало сминаться и растекаться как тающее мороженное. Как будто кошмарная сюеалистическая картина; как будто он был свечкой и свечка таяла и одновременно распухала - и вот брызнула во все стороны живыми осколками. Человек даже не успел вскрикнуть. Осколки шипели, таяли, исчезали, некоторые даже впыхнули огоньками - и огоньки гасли, превращаясь в оранжевые угольки, потом угольки выпускали струйки дыма, гасли и исчезали окончательно. От Орвелла не осталось ничего.
– Вот так-то, - сказал Штрауб, - не знаю где ты сейчас, невидимка.
Невидимка, ты меня слышишь?
– Нет, - ответили ему два одновременных голоса.
Он вскинул голову и посмотрел по сторонам. Слева и справа, на одинаковом расстоянии от того места, где только что стоял Орвелл стояли два робота - Бужба Один и Бужба Два. Первый и Второй. Оба говорили синхронно и оба говорили голосом Орвелла.
– Я, я не понял, - сказал Штрауб.
– А чего тут не понять? - оба робота посмотрели друг на друга с выражением удивления на лицах - сейчас их лица стали выразительными. - То есть, - сказали роботы, - я вселился одновременно в два тела.
– Но как же это может быть?
– Оба тела стояли на одинаковом расстоянии от меня. Поэтому я вселился в два.
– Приказываю слушаться моих приказов! - сказал Штрауб.
– Как бы не так, - ответил Второй, - я тебя, сволочь, сейчас по земле размажу.
Штрауб попробовал выскочить из комнаты, но Второй достал его одним прыжком и слегка ударил под ребра. Несколько ребер сразу хрустнулим.
– Стой, не делай этого, - сказал Первый, - он ведь последний мужчина на планете, и тоько он знает, где…
– Я сам решаю, что мне делать, - сказал Второй, - а ты заткнись, железяка.
– Я не железяка, я биоробот.
– Плевать мне на то, кто ты такой (Штрауб попытался подняться на ноги).
Сейчас я сильнее и ты будешь меня слушать. А эту тварь я сейчас…
– Но если ты убьешь его, то человечество погибнет.
– Тем лучше, - сказал Второй, - Я хочу оторвать ему голову.
Он схватил Штрауба за шею и потянул. Голова оторвалась. Он швырнул голову в угол и вытер руку о свой комбинезон.
– Что ты сделал? - сказал Первый.
– Убил его. Теперь остались только мы с тобой.
– А Кристи?
– А что Кристи? Зачем мне женщина? Или тебе женщина нужна, железяка? Ты же ничего не сможешь сделать с женщиной. У тебя даже нет этой штучки - он засмеялся и его смех был непохож на человеческий. Это вообще было мало похоже на смех - ведь биороботы не расчитаны на подобные звуки.
