Кукольник - Кунц Дин Рей (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
- Стой, - сказал он.
Она залепетала. Что-то несуразное.
Ей удалось встать и прижаться лицом к стеклу смотрового окошка, прямо напротив Себастьяна. Она пыталась говорить, но даже если ее речи имели смысл, слова невозможно было разобрать.
Идиот повернулся и выскочил из грузовика в темноту. Он бежал, давясь и брызжа слюной. Он задыхался. Бросившись в лесу на влажную увядшую траву, он заплакал.
Себастьян смотрел, как Бен Самюэль строгал и рисовал. Долгие часы проводил идиот, тихо сидя в лесу, наблюдая за белками, занятыми последними приготовлениями к зиме. Он смотрел на синее небо, а иногда сидел под дождем и мок. Прошла почти неделя, прежде чем он смог снова подойти к Горну и продолжить свои эксперименты. Но даже тогда в его мозгу продолжал сидеть страх, готовый наброситься на него при первом же удобном случае.
Он решил не пользоваться матрицей-диском Битти Белины, пока не овладеет процессом воссоздания. Лишь когда он сможет вернуть ее во всей красе, только тогда будет вправе прикоснуться к ее матрице-диску.
- Какой ты хочешь? - спросил Никто, сидя перед папкой-идентификатором.
Себастьян надолго задумался. Ему удалось вспомнить лишь несколько кукольных имен. Одним из них, запечатлевшимся в его сознании почти с такой же силой, как имя Битти Белины, было имя маленького причудливого чудовища - Вольфа, персонажа страшной сказки, которая почти везде пользовалась большим успехом. Экспериментировать с Вольфом казалось не страшным, ведь если он и выйдет уродом, Себастьяну будет его совсем не жалко.
- Вольф, - сказал Себастьян.
- Какой Вольф?
- Просто Вольф.
Никто быстро нашел его. Он протянул матрицу-диск Себастьяну, который взял ее с некоторым сомнением. Если, держа в руках матрицу-диск Битти Белины, он ощущал ее нежность, теплоту, чувственность, то что почувствует, взяв в руки эту? Смерть, кровь и жестокость? Однако Себастьян с удивлением обнаружил, что не чувствует ничего. Только холодный пластик, с одной стороны гладкий-, с другой - шероховатый.
Вольф получился с дырками в кожистых крыльях и без зубов. Он был приговорен к тому, чтобы снова расплавиться, и идиот сделал еще одну попытку возродить Вольфа, твердо сознавая, что у этого дьявола должны быть целые крылья и зубы, чтобы кусаться.
Вольф вышел без лица, был снова расплавлен, и идиот попытался еще раз возродить его, так как понимал, что у дьявола должны быть глаза, чтобы видеть жертву и преследовать ее.
Вольф родился с лишними зубами и с клыками длиной с палец. У него были острые, как нож, когти, а лицо свидетельствовало о высшей степени деградации. И снова, как следует подумав, идиот сунул его в Горн, полагая, что дьявол не может быть таким мерзким, чтобы не казалось, что с ним никак нельзя сладить.
Вольф родился.
И умер.
Причинить зло он не успел.
Со временем Себастьян выяснил, как пользоваться ручками: правая управляла интенсивностью цвета, левая сдвигала цвет по спектру. По крайней мере таковы были внешние проявления их действия, хотя они, конечно, выполняли во чреве Горна куда более сложные задачи. Идиота заботила лишь внешняя сторона дела, и он чувствовал себя счастливым. Четыре раза подряд он без единой ошибки от начала до конца создал подлого Вольфа таким, каким он должен был быть по пьесе. Себастьян до мельчайших подробностей овладел процессом воссоздания, и теперь каталог папки-идентификатора стал доступен ему.
Себастьян пришел в прекрасное расположение духа, особенно после четвертой удачной попытки создать гнусного Вольфа, и именно легкомыслие, вызванное этим хорошим настроением, заставило его допустить самую большую ошибку со времени отъезда из Города Весеннего Солнца. Он положил бессознательного Вольфа в одну из ванночек с питательным раствором, который должен был привести его в чувство. Черные, влажно поблескивающие крылья время от времени вздрагивали, и тело Вольфа медленно наполнялось жизнью. Себастьяну хотелось посмотреть, сможет ли маленький злодей ходить и говорить, будет ли он обладать всеми остальными качествами, которые у него были после первых трех воссоздании. У него не хватило терпения дождаться, когда кукла очнется, и он пошел плеснуть себе и Никто вина, чтобы устроить маленький праздник, первый, который решил себе позволить со времени бегства из города. Он оставил Вольфа без присмотра.
Каждый раз, когда в Горне вонопо создавалась кукла, ее матрица-диск оставалась в машине до тех пор, пока эта кукла снова не возвращалась в жидкое состояние. Когда куклу расплавляли в Горне, весь приобретенный ею опыт первым делом записывался на матрицу-диск. Таким образом кукла продолжала жить, хотя эта жизнь могла длиться всего один-два дня с перерывами во много лет. Подобное решение казалось весьма мудрым умельцам вонопо, так как куклу, которой разрешается иметь некоторый собственный опыт, легче контролировать, чем ту, которая считает, что ее используют только для спектаклей, а потом отбрасывают в сторону, как старую афишу. К тому же куклы будут больше выкладываться на сцене, лучше играть, чтобы заслужить право провести на свое усмотрение одну-две ночи после представлений.
Всех, кто приезжал учиться ремеслу кукольника, вонопо предупреждали, что куклы - настоящие маленькие дети. А тех, кто не желает с этим считаться, ждет финансовый крах, а то и личные неприятности.
На матрице-диске Вольфа записалась вся длинная череда неудачных воссоздании, через которую он прошел. В его сознании благодаря этому запечатлелись воспоминания обо всех мучениях, пережитых при рождениях за то время, пока Себастьян учился пользоваться Горном, причем запечатлелись до деталей, и это заставляло нервы Вольфа трепетать, а душу содрогаться от ужаса. Кроме того, помнил он и три удачных воссоздания, предшествовавшие последнему, и каждый раз следовавшее за ними скорое возвращение в Горн. Первое воспоминание испугало его, хотя он был задуман, чтобы изображать воплощение дьявола. Второе разозлило, поскольку несколько часов личной жизни вне сцены он считал своим правом, а не только привилегией.
Теперь, когда сознание полностью вернулось к нему, а тело начало слушаться, Вольфу хотелось бежать. Сначала оставалось под вопросом, было ли это желание вызвано озорством, присущим всем куклам, или следствием зверских попыток воссоздания, повлиявших на его мозг. Позже стало ясно, что второе более вероятно.
Вольф сел в питательной ванне. Вязкая жидкость стекала по его темным бокам назад в раствор. Она капала с его крыльев, как подливка с дичи, подаваемой к воскресному столу.
Себастьян и Никто наливали вино в стаканы. Они стояли справа, наполовину скрытые за грудой пожитков, и, видимо, не замечали, что Вольф пришел в движение. А может быть, их это не беспокоило. Во всяком случае, маленький дьявол был полон решимости наилучшим образом воспользоваться благоприятными обстоятельствами.
Никто хихикал.
Вольф встал, широко расправил крылья и тихонько попробовал взмахнуть ими. Они еще не высохли, хотя перья не слипались. От воды и растворенных в ней питательных солей на коже остались лишь крохотные капельки, сверкавшие, как драгоценные камушки.
В этот момент Себастьян повернулся к нему, подняв стакан темного вина, как будто хотел поприветствовать создание своих рук. И хотя он видел стоящую фигурку, цеплявшуюся пальцами ног за край металлической ванночки, видел тело, наклоненное вперед, крылья, расправленные дугой, идиот не перестал улыбаться. Напротив, его улыбка стала еще шире, как будто Себастьяна радовало поведение его творения.
Вольф прыгнул.
Он отчаянно захлопал крыльями и полетел к двери в конце кузова. Она была немного приоткрыта и слегка покачивалась от дуновений холодного ветра.
Себастьян повернулся, следя за полетом куклы, продолжая улыбаться и не догадываясь о том, чего так страстно хотел этот маленький вампир. Свободы, бегства, нормальной жизни.
Никто догадался первым и предупреждающе вскрикнул:
- Он убегает! - Потом еще и еще:
- Он убегает! Убегает!
