Сломанные ангелы - Морган Ричард (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
– О-о… Да я и не сомневался. До своего печального конца наш друг служил морпехом. У него осталось достаточно рефлексов там, под «коркой», или в другом месте, куда они переписывают остатки личности, – мальчик неожиданно подмигнул. – Я человек бизнеса, а вовсе не технарь. В Лэндфолле я держал компьютерную фирму и подбирал все, что оставалось на поле брани. Смотри.
Рука мальчика скрылась под жилетом, и в ту же секунду его мертвый носильщик достал из-за спины длинноствольный бластер. Причем все это случилось очень быстро. Фоторецепторы с ясно различимым звуком повернулись, сканируя поле зрения слева направо. Респинеджи радостно улыбнулся и отпустил кнопку пульта. Существо убрало палец со спуска, аккуратно вернув бластер в чехол. Вторая рука, державшая мальчика, даже не дернулась. Ребенок дружелюбно прощебетал:
– Ты видел? Где не работает сострадание – там действуют иные возможности. Впрочем, я на самом деле оптимист. Ты даже не представляешь, как много осталось солдат, которым все еще трудно выстрелить в ребенка. В наше-то трудное время. Итак, довольно трепа. И не пора ли нам подкрепиться?
Респинеджи занимал верхний этаж и пентхаус в складском здании красного цвета. Здание стояло в непосредственной близости от «хвоста» сооружений раскопа. Почти весь эскорт был вскоре распущен, за исключением двоих из внешней охраны, прикрывавших нас по дороге до грузового лифта. Над головами раздавался металлический отзвук наших шагов. Когда мы поднимались на самый верх, под крышу, мальчик сказал:
– Если мне не изменяет память, все это помещение было заполнено артефактами первой категории. Их сортировали и упаковывали, чтобы потом отправить в Лэндфолл по воздуху. Бригады исследователей работали круглые сутки, посменно. Раскоп гудел день и ночь, а шум вы могли слышать по всей округе. Гул, похожий на сердцебиение.
– Вот чем вы занимались. Сортировали артефакты? – вопрос задала Вордени.
– Да, пока был совсем молод, – с насмешкой ответил Респинеджи. – Но я быстро прогрессировал. Знаете ли, открылись организационные способности…
Лифт прошел сквозь крышу складского помещения и лязгнул, остановившись в неожиданно ярко освещенном пространстве. Солнце попадало сюда сквозь высокие окна, освещая выгороженный в основном помещении прозрачный холл. Внутреннее пространство ограничивали стены, покрашенные в янтарный цвет.
Еще из лифта я обратил внимание на замысловатый дизайн, ковры и темный паркет пола. По центру располагалось нечто вроде бассейна, подсвеченного изнутри, вокруг которого стояли невысокие диванчики. Войдя внутрь, я понял, что углубление в полу было заполнено не водой. Там находился огромный горизонтальный экран, на котором пела женщина. По углам изображение воспроизводилось в более удобном для взгляда формате на двух вертикально расположенных экранах уже вразумительного размера. У дальней стены стоял стол, на котором чьей-то заботливой рукой была разложена еда и напитки из расчета приблизительно на один взвод.
– Чувствуйте себя как дома, – распорядился Респинеджи. Его телохранитель опустил хозяина на пол у самого входа. – Я должен извиниться. Дела. Еда и напитки на столе. И, разумеется, видеотека, если пожелаете.
Звучавшая с экрана музыка стала чуть громче, и я узнал голос Лапинии. Жаль, что ее недавний дебют не вытеснил из эфира ритмы джанк-сальса в исполнении группы «Чистое поле»: за прошлый год они просто достали. Вещица показалась мелодичной, правда, музыку время от времени прерывало мычание – наверное, имитация оргазма. Лапиния принимала разные позы, обнимая ногами ствол танка «Паук», и при этом проникновенно шептала в микрофон. Исполнялся парафраз на тему «Теперь ты в армии…».
Дорвавшись до бесплатного, Шнайдер начал подряд валить на поднос все, что предлагалось в этом буфете. Тут я обратил внимание, что два стоявших у лифта бойца охраны перемигнулись и тоже ринулись к столу. Казалось, Тане Вордени следовало пойти по их стопам, но она вместо этого взяла курс на окно. Ее исхудавшая, похожая на часть скелета рука отодвинула занавеску.
– Я говорил тебе, – обратился ко мне Шнайдер. – Если кто-то и сможет прикрыть нас в этой части планеты, то только Джоко. В Лэндфолле он знает все ходы и выходы.
– Ты хочешь сказать, он жил здесь до войны?
Шнайдер покрутил головой:
– И до войны, и во время войны. Слышал, какого он мнения о чиновниках? Нет ни одного шанса проворачивать такие дела, если у тебя нет прихватов внутри системы.
– Если есть прихваты, зачем жить в этой сраной дыре? – тихо спросил я, не отрывая взгляда от Вордени.
– А затем, что нравится. Он здесь вырос. Ты вообще бывал в Лэндфолле? Это только сейчас «сраная дыра».
Внезапно Лапиния пропала с экрана. Появившееся взамен изображение оказалось ближе к предмету археологии. Перед нами пошли документальные кадры. Мы перенесли всю набранную еду на ближайший диван и сели. Шнайдер почти начал есть, как вдруг сообразил, что я не следую его примеру.
– Давай подождем. Это же невежливо.
В ответ Шнайдер прыснул от смеха:
– Что, ты подумал, он нас отравит? Зачем? Ни малейшего намека, – и на всякий случай отставил свой поднос в сторону.
Экран снова дернулся, и на нем пошли военные записи. Празднично расцвеченные лазерные трассы и карнавальная пляска ракетных залпов. Хорошо, что авторы отредактировали звуковую дорожку: пара отдаленных взрывов и поверх этого – сухой голос комментатора, излагающего взвешенную трактовку событий. «Несущественный урон» и «нейтрализованы действия наемников».
Джоко Респинеджи вышел к нам из арки с противоположной стороны. Компанию ему составляли две женщины, судя по внешности, взятые из рекламы виртуального борделя. Их обернутые муслином формы и лица, начисто лишенные осмысленного выражения, казались программно отретушированными. И восьмилетний ребенок выглядел в сандвиче из этих двух конфеток совершенно нелепо.
– Ивонна и Кэс. Мои постоянные спутницы. Любой ребенок нуждается в матери, разве нет? Или в двух. Итак… – он неожиданно громко щелкнул пальцами, и дамы уплыли в буфет. Сам Джоко сел на соседний диванчик. – Вернемся к делу, Ян. Что конкретно я могу сделать для тебя или твоих друзей?
– Почему вы отказываетесь от пищи? – спросил я.
– Ну… – он рассмеялся и махнул в сторону двух дам. – Да ладно, они же едят и обе мне очень нравятся.
Шнайдер сконфузился.
– Что такое? – Респинеджи вздохнул и, дотянувшись до моей тарелки, взял случайно подвернувшийся кусочек торта. Откусив, он продолжил беседу:
– Ну, что теперь? Не перейти ли нам к делу? Ян, прошу, начинай.
– Джоко, мы собираемся продать тебе свой шаттл. По офигительной цене, – откусив огромный кусок курятины, Шнайдер проговорил это с набитым ртом.
– Неужели?
– Да-а… назови это избавлением от излишков военных действий. «By Моррисон Ай-Эс-Эн-70», почти новый и без записей о предыдущих владельцах.
Респинеджи радостно заулыбался:
– Кажется, я с трудом верю.
– Можешь проверить, если хочешь, – сказал Шнайдер и проглотил пищу. – Я вычистил данные лучше, чем ты чистишь налоговые декларации. Тысяч на шестьсот ячеек в глубину. Плюсы: универсальная конфигурация, рассчитан на глубокий космос, суборбитальные и подводные условия. Ход бесшумный, как у летучей мыши.
– Да… Помнится, «семидесятой» производили хорошее впечатление. Не ты ли их расхваливал? А, Ян? – мальчик почесал лишенный щетины подбородок жестом, явно доставшимся от прошлого тела. – Ну да ладно. Я полагаю, предмет сделки несет некое вооружение?
Шнайдер кивнул, продолжая жевать:
– Турель для микроракет носового огня. Плюс систему запуска ложных целей. И пакет программного обеспечения, очень приличная версия.
Я занялся своим куском торта. К обществу присоединились дамы. Симметрично расположившись на диване по обе стороны от Респинеджи, они приняли вид мебели. До этого момента я не слышал от них не то что слова, а вообще ни одного звука. Та, что сидела слева от Джоко, принялась кормить мальчика со своей тарелки. Он жевал, откинувшись на спинку дивана, и задумчиво смотрел в мою сторону.
