Полная переделка - Юрьев Зиновий Юрьевич (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Я насторожился. Неужели она знала о Джин Уишняк?
— О какой девчонке?
— Об этой Одри Ламонт… Будь проклят тот день, когда я случайно увидела его письмо к нем… Он забыл его на своем столе… Знаете, как начиналось письмо? «Карассима». Это по-итальянски. «Самая дорогая». Я не хотела читать письмо. Я как чувствовала… Я боролась с собой… Но слова прямо сами прыгали мне в глаза. «Родная моя…» Знаете, когда я поняла, что все рухнуло? Когда я увидела слова «родная моя». Все, что угодно, но не это… Я убеждала себя, что я единственная из его женщин, кто близок ему. Я — родная. Вечером я сказала ему, что прочла письмо, которое он забыл на столе. Не знаю, наверное, в глубине души я надеялась, что он будет чувствовать себя виноватым, будет просить прощения…
— И вы бы простили? — спросил я, чтобы подчеркнуть свое участие в беседе.
— Да, да, простила бы… Но он лишь пожал плечами и продолжал читать свою проклятую газету. Вы понимаете, что это значит для женщины? Боже, если бы он только набросился на меня с кулаками, если бы он ударил меня, если бы он осыпал меня проклятиями — я бы и тогда простила… Но он пожал плечами и продолжал читать газету… С того дня мы перестали быть мужем и женой…
— А эта женщина, Ламонт, кажется? Он ушел к ней?
— Какое-то время, я слышала, он был с ней, потом и она ему надоела. Он бросил ее, и она как будто пыталась покончить с собой или что-то в этом роде…
Упоминание о чужих несчастьях заметно приободрило миссис Гереро. Она вытерла глаза, пригладила волосы, одернула кофточку, поправила скатерть и даже попыталась улыбнуться. Безостановочное мелькание ее рук действовало на меня гипнотически. Я почувствовал, что засыпаю. А это было опасно. Вполне могло быть, что я глядел бы и глядел, как она одергивает кофточку, и пробыл бы здесь до конца своих дней. Или ее.
— Скажите, миссис Гереро, ваш супруг — человек вспыльчивый?
— Да, пожалуй… Но только с темп, с кем он близок…
— Как вы думаете, мог он убить человека? Эту девушку, Джин Уишняк?
— Нет, нет, нет! — страстно выкрикнула моя собеседница. — Я в это не верю!
— Почему же?
— Вы ничего не понимаете! Я ж вам говорю, он мог выйти из себя, мог вспылить, но только с теми, с кем он был действительно близок. А эта… Не могу в это поверить.
Даже убийство в ее представлении было неким актом близости, который Ланс Гереро мог совершить по отношению к ней — к ней! — но не по отношению к какой-то девчонке. Она проиграла его по всем статьям, но хотела сохранить для себя хоть монополию на убийство… Я встал, распрощался и вышел, думая о бессмысленности всех этих разговоров. По тут же я представил себе холодильную камеру Первой городской, ряды прозрачных саркофагов и в одном из них Ланса Гереро с вмороженной в мозг надеждой, что я сделаю все.
Я вздохнул и поехал в контору «Игрушек Гереро». Мистер Нилан оказался под стать своему голосу: вымытый до розового блеска, выутюженный, каждый волосок уложен один к одному, сладкая улыбка и холодные лживые глаза. Говорить с ним было бессмысленно. Спроси его, сколько будет дважды два, — и он начнет виться как уж. Я сказал ему, что уверен в его абсолютной лояльности по отношению к главе фирмы и поэтому, чтобы составить себе более полное представление о характере мистера Гереро, хотел бы побеседовать с кем-нибудь из сотрудников, желательно с каким-нибудь ветераном игрушечного бизнеса. Нилан нисколько не обиделся. Наоборот, мне даже показалось, что он улыбнулся.
— Пожалуйста, мистер Рондол, я вас прекрасно понимаю. Одну секундочку… Ага, сейчас я приглашу сюда нашего главного конструктора. — Мне снова показалось, что он слегка усмехнулся. Он позвонил куда-то по телефону, и через минуту в комнату ворвалось нечто состоящее из ярко-рыжих волос и огромного количества конечностей. Впрочем, при ближайшем рассмотрении их, к моему удивлению, оказалось всего четыре, но я никогда не видел человека, который размахивал бы руками с такой скоростью. В этот день мне положительно везло на руки: сначала миссис Гереро, а теперь этот рыжий смерч.
— Мистер Рондол, это Иан Салливэн, наш главный конструктор. Не улыбайтесь, потому что и игрушки конструируются. Иан — это мистер Рондол, адвокат мистера Гереро. С вашего разрешения я вас оставлю сейчас.
Нилан вышел из комнаты, а рыжий смерч, взмахнув еще раз руками, в изнеможении рухнул в кресло.
— Мистер Салливэн, вы давно знаете мистера Гереро?
— Давно? — невидимая пружина с силой ударила главного конструктора в зад и подбросила его вверх. — Давно? — в голосе его зазвучал сатанинский сарказм. — Я прикован к этой галере вечность. — Он взмахнул руками, показывая, должно быть, размеры вечности. — Давно…
Я никогда не предполагал, что слово «давно» может так обидеть человека.
— Скажите, мистер Салливэн, вот вы узнали о том, что вашего шефа обвиняют в убийстве. Вас это не удивило? Вы понимаете, что я хочу сказать? Есть вещи, которые…
— Удивило? Меня? Нисколько.
— Почему.
— Потому что он прирожденный убийца! Да, сэр! Ланс Гереро — прирожденный и законченный убийца! И я это знаю лучше кого бы то ни было!
Он замахал руками с такой силой, что я был уверен — еще секунда — и центробежная сила оторвет их и забросит на огромный плафон под потолком.
— Вы знаете о каких-нибудь его убийствах? — Он так напугал меня своими руками, что я решил позволить себе немножко иронии. — Может быть, вы даже присутствовали при них?
Так же неожиданно, как он начался, ураган стих, и рыжий игрушечник снова упал в кресло.
— Не-одно-кратно, — отрубил он.
— Может быть, вы объясните мне, мистер Салливэн, что вы имеете в виду?
— Охотно, синьор адвокат. В твердом уме и здравой памяти…
— Наоборот, герр главный конструктор. В здравом уме и твердой памяти.
Рыжий внимательно посмотрел на меня и вдруг рассмеялся.
— Вы мне нравитесь. Внешность боксера, профессия юриста и отзывчивость на шутку. Редчайшая комбинация.
К своему удивлению, я почувствовал, что и рыжий мне тоже нравится.
— Взаимно, — наклонил я голову. — Но, с вашего разрешения, я бы все-таки хотел вернуться к трупам…
— А, что там говорить, — вдруг зевнул игрушечник. — Убийца. Я же вам сказал: у-бий-ца. Я приносил ему изумительные, можно даже сказать, гениальные идеи, и почти все они были безжалостно уничтожены Гереро.
