Приют ветеранов - Михайлов Владимир Дмитриевич (онлайн книга без TXT) 📗
– Умер?
– Да.
– Жаль.
– Надеюсь, хоть его мы предадим земле?
– Черт, была бы лопата… Придется ножом.
– И руками.
– Ладно. Давай. Но побыстрее.
– Мы спешим на самолет?
– Нет, пожалуй. Но привычки грифов известны не только нам. И человека этого ищут и другие. И его, и этот мешок. Мне очень не хотелось бы встречаться с ними.
– Не забудь, все это сохранится считанные часы; потом появятся черви.
– В джипе есть холодильник. Ну, за работу. Боюсь, что у нас уже не осталось времени. Но уж очень не хочется доставлять удовольствие милым птичкам… И эти… преследователи пусть найдут его не сразу. Каждый лишний час – наш выигрыш. Копай, копай…
– Я и так копаю. Постой. А ты что там делаешь?
– Выступаю в несвойственной мне роли дантиста.
– Дан! Ты и в самом деле хочешь вырвать зуб? Да что ты в этом понимаешь! Это похоже на надругательство…
– Ровно настолько, насколько понимаю, я его и вырву. А ты лучше не гляди. Это очень непрофессионально.
– Может быть… может быть, все-таки лучше я?
– Нет. Продолжай рыть могилу.
– А что я делаю? Но может быть, пока мы роем, ты объяснишь – что такого ты обнаружил в его рту, чего не заметила я? И что заставило тебя кромсать его челюсть?
– Вот этот вот зуб. Ты видишь, он искусственный. Кстати, такой же есть и у меня. Посмотри внимательно. Хотя бы потому, что это не просто зуб.
– Не может быть. Покажи-ка… М-да, и в самом деле, похоже, но не то… А ты знаешь, что это?
– Знаю. А теперь, пожалуйста, со всем твоим докторским умением извлеки мне этот самый сердечный стимулятор.
– Да зачем он тебе? Дома я достану тебе десяток, если у вас в России их не хватает.
– Мне нужен именно этот.
Ева, бросив копать, тщательно вытерла руки платком.
– Слушай, но у меня же нет инструмента.
– Вот тебе нож. Не бойся, ему не будет больно.
Ева принялась за дело.
– Слушай… Но он совсем не так установлен: проводки идут не к сердцу, а…
– Ты права, не к сердцу. Если это стимулятор, то не сердечной деятельности.
– Ты можешь объяснить все это?
– Об этом позволь мне пока умолчать.
– Ну, если это такой уж секрет, что даже мне нельзя…
– Не обижайся, родная. Это служба. Служебная тайна. Ее так же нельзя разглашать, как и врачебную. Не дуйся.
– Надулась бы, но я слишком устала даже для этого… Так или иначе, я больше не стану задавать тебе вопросов.
– Молодец. В награду – знаешь, что?
– Интересно будет услышать.
– Скорее всего, ты попадешь к себе домой раньше, чем я – к себе.
– Думаешь?
– Так вот, возьми эту штуку, стимулятор, с собой. Покажи там людям, смыслящим в электронике. И попроси их объяснить тебе, что это такое на самом деле.
– И что мне предпринять, когда они объяснят?
– Ждать моего звонка. И если он состоится, подробно передать мне все, что они скажут.
– Хорошо. А зуб?
Милов покачал головой:
– Не нужно. В этом я уже разобрался.
– Больше никаких вопросов.
Но она все же задала еще один вопрос – через пять часов примерно.
– Дан… Ты о’кей?
Несколько секунд слышалось лишь тяжелое дыхание. Потом возникли слова:
– Ничего… легкая царапина.
Ева поползла на голос. Подниматься было нельзя: наверняка срезали бы. Здесь их настигли никак не любители. Опрокинутый взрывом «ровер» Евы валялся вверх колесами метрах в тридцати. Он догорал. Ева мельком подумала, что подруга обидится. Но сейчас это показалось ей совершенно неважным. Джип, как ни странно, уцелел: наверное, потому, что его прикрывал толстый ствол дерева, за которым они замаскировали – думали, что замаскировали – машины. Оттуда Милов редкими, короткими очередями позаимствованного в Приюте автомата прижимал нападавших к земле. Их, похоже, было не очень много, на операцию по окружению не хватало; собака была одна, она сейчас лежала на полпути между дорогой и деревом – бесформенный серый комок…
– Сейчас буду рядом. Куда тебя?
– Не имеет значения. Я готов. Слушай… Подползешь ко мне, хватай мешок, ползи к машине и постарайся залезть в нее, как можно меньше подставляясь. Как только залезешь, крикни, я – за тобой, и попытаемся вырваться. Дверцу я уже отпер отсюда.
– А может быть…
– Ничего не может быть. У меня кончаются патроны. И они, в общем, понимают, что припасов у меня – не вагон. Единственный шанс – пробиться с помощью машины.
– Но они перегородили дорогу…
– Ну, эта их колымага нас не удержит, надеюсь. Да все равно, иного не дано. Давай. И не бойся. Стреляют они, честно говоря, не по-снайперски. Иначе…
– Хорошо. Ты уверен, что тебя не надо перевязать?
– Потом. Когда оторвемся. Ползи.
– Ползу.
Было одно мгновение, когда Милов по-настоящему испугался: когда он на скорости сталкивал загородивший дорогу старый «шевроле» со своего пути, и джип вдруг встал на правые колеса. Милов не знал, как ведет себя в таких случаях высоко сидящая машина, и ему почудилось, что в следующий миг последует кувырок, и тогда их возьмут голыми руками – если они останутся живы, конечно. Возможно, если бы машину вел один только Милов, так и получилось бы, но сработал компьютер, и машина прокатила метров пятьдесят велосипедным способом. Оставшиеся в живых преследователи (по прикидке Милова – двое) не ожидали, видимо, такого фортеля, и спохватились стрелять тогда, когда в этом большого смысла уже не было.
Еще через полчаса они остановились, перевязали царапину Милова – для очистки совести, потому что кровь уже не шла, на нем все кровоподтеки, царапины и порезы заживали очень быстро как бы сами собой – такой состав крови был, видимо. Ева чудом оказалась невредимой, только ободрала коленки, когда ползла, зато устала донельзя; что ни говори, была она не самой первой молодости, да и профессия не требовала от нее постоянной заботы о своей спортивной форме. Конечно, она и на корт ходила, и плавала, и бегала, но это так, для тонуса, а не для повседневной готовности к схватке. Милов же и сейчас, в отставке, содержал себя строго, потому что отлично знал: стоит ослабить вожжи – и сразу в дверь постучится старость, не календарная, возрастная, а настоящая, необратимая, которая и есть самая смертельная болезнь. Коленки Евы пришлось протереть чистым виски, ничего другого не было, йод из аптечки весь ушел на миловскую отметину – Ева настояла. Когда все это закончили, Милов сказал:
– Теперь изволь как-нибудь устроиться на заднем сиденье – отдыхай.
– Может быть, найдем местечко поукромнее, и оба…
– От нас только этого и ждут. И укромных мест для нас тут нет.
– Ты думаешь, дорога дальше свободна?
– Не верится. Теперь они знают, что мы на северной дороге, но куда двинем дальше, скорее всего, сомневаются: вчерашний наш разговор, я надеюсь, они и сейчас держат за чистую монету. Могут предположить, что мы оказались на севере, чтобы найти того парня, а потом двинемся по намеченному маршруту – в Нонбасу. Но, конечно, и эту дорогу подстрахуют.
– Что же нам останется делать?
– То, что мы сейчас и начнем выполнять. Ты – отдыхать. А я поведу джип. Но не на север. И не на юг.
– Не понимаю. Куда же?
– На восток.
– Такой дороги нет.
– Значит, придется обойтись без нее. Сейчас дождей нет, грунт держит. В Кибунго попытаемся заправиться. Если там бензина нет, машину придется оставить – не под открытым небом, разумеется. Потом ее заберет полиция – вместе с холодильником и этими… образчиками. А уж из полиции настоящие владельцы ее выцарапают. Тем более, что забраться в нее никто чужой не сможет.
– А мы?
– Мы при таком раскладе постараемся форсировать озеро Виктория – думаю, нанять рыбака сможем, – доплывем до Маколдерс-Майн. Оттуда до Майруби большой дороги нет, но какие-нибудь наверняка есть. Доберемся.
– Отпуск… – вздохнула Ева.
– А чем тебе не отпуск? Столько приключений – хватит воспоминаний до конца жизни. Внукам будешь рассказывать.
