Ноктюрн Пустоты - Велтистов Евгений Серафимович (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
— Хорошо. Я слушаю вас, Крис.
Директор грузно опустился в кресло, наморщил лоб, вспоминая что-то очень важное или неприятное.
— Вот вчера, — он задумчиво почесал нос, — поступил сюжет местного значения — из Лондона… Какие-то мальчишки крадут воду… Наполняют цистерны, замораживают в кубы и продают. Разумеется, их поймали… Но как я дам этот сюжет?
Он в упор смотрел на меня, я молчал.
— Дело, конечно, не в цистернах! — Крис припечатал широкой ладонью свой вывод. — А в том, что старшему из похитителей воды семнадцать, а младшему — семь. Совсем как вашему Джино, Бари.
— Я их не видел, Крис, — спокойно заметил я.
— Если мы дадим сюжет, их оправдают. — Крис махнул рукой. — Но скажите мне, Бари, — он понизил голос, наклонился над столом, — что все это значит? Почему в мире не хватает воды для всех?
Я никак не прореагировал на доверительный тон, понимая, что Крис экзаменует меня, словно мальчишку.
Молчание затянулось.
— Если вы мне поручите, Крис, ответить на этот вопрос, то я пришлю пленки из США.
Я встал.
Он уловил вызывающие нотки, тоже встал.
— Ну, что вы, Бари… Мы никогда не даем поручений… Вы сами знаете, Бари, как это делается…
— Да, благодарю, сэр, я знаю.
Этот мотив мне знаком. Я внимательно прочитал контракт с фирмой «Всемирных новостей» и не обнаружил в нем пункта, на котором поймал меня Бак. Интересно, чем Крис прижмет когда-нибудь меня?
— Вы любите Англию, Бари? — Генеральный директор протянул руку. — Мой вам совет: не спешите на службу, побудьте два-три дня в Лондоне. Тем более что служба идет! — Он проводил меня до двери. — Заходите, Бари, или звоните. Всегда к вашим услугам. Даже в такую жару…
Я вышел на улицу. Действительно, было жарко, хотя не так трагично, как считал сэр Крис. Для чиновников Сити в традиционных котелках, темных костюмах и галстуках тридцать с лишним градусов чувствительны. Но уж если ты работаешь в банке или конторе, изволь соблюдать те же правила, что и десятилетия назад. Верность традициям — главная черта Британии.
Я любил Флит-стрит, маленькую, одну из самых известных лондонских улиц. Старинные особняки с неповторимыми решетками, дверьми и лестницами самоотверженно выдерживали натиск времени, с чувством собственного достоинства держались перед повисшими над ними небоскребами. Казалось, и сейчас здесь идет противоборство прошлого и настоящего — литературного и газетного миров. Вот маленькая гостиница «Старый чеширский сыр», где встречались драматург Голдсмит и литературный критик Сэмюэл Джонсон. Не сохранилась, но, вероятно, здесь стояла «Таверна дьявола», вытесненная в прошлое современным банком. Таверну частенько посещал прославленный автор «Гулливера», едкий сатирик Джонатан Свифт. Однако это только призраки прошлого, воспоминания о славной старине, навеянные прежним Лондоном.
Нет больше таких редких индивидуальностей, как Свифт, газетный бизнес захлестнул Флит-стрит. В небоскребах за старинным маскарадным фасадом стучат на машинках, бегают по коридорам, диктуют в микрофон корреспонденции сотни современных свифтов; телетайпы, радио, телевидение несут море информации; в редакторских кабинетах непрерывно рождаются сенсации, которые через несколько часов, обретя на печатных машинах бумажную плоть, растекаются в десятках миллионов экземпляров. Сотни газет и журналов находятся в руках нескольких монополий, и адская машина сенсаций работает непрерывно, днем и ночью, для миллионов англичан.
Похитители воды, разрекламированные в вечерних выпусках, сегодня утром забыты всеми: произошли новые события.
В Лондоне бастовали пожарные, требуя повышения зарплаты, и ночью сгорело несколько домов. Пожары тушили воинские части. Утренние выпуски газет заполнены фотографиями доблестных спасателей. И все же солдаты — не профессиональные пожарные. В некоторых районах была отключена вода. Угроза новых пожаров нависла над городом.
Я не пошел в редакции, заглянул в «Старый чеширский сыр» и в прохладном подвале увидел за потемневшим дубовым столом сегодняшнюю знаменитость — продюсера Адамса, человека искусства, снимавшего телевизионные шоу с участием известных певцов. Он выпрыгнул из-за стола, как маленькая бочка, засеменил короткими ножками навстречу.
— Бари, ты?! Я сначала решил, что у меня галлюцинация от жары!
Он был в курсе моих дел.
— Этот негодяй Бак посмел вмешаться в твое творчество! Телевизионный мир возмущен… Мы направили Баку протест от имени всех продюсеров Би-Би-Си.
Я пожал плечами:
— Теперь я у других хозяев.
— Хозяев? — Адамс скептически рассмеялся. — Что-то на тебя не похоже, Бари!.. Я двадцать лет в Би-Би-Си и ни разу не видел ни одного хозяина. Снимаю, что взбредет в голову.
Я с печальной улыбкой смотрел на Адамса. Что мог я сказать ему? Что в наши дни телевидение стало самым доходным бизнесом? Он и так это знает, хотя Би-Би-Си традиционно не пользуется рекламой, а существует за счет налогоплательщиков. Те монополии, которые щедро оплачивают телерекламу своих товаров, сами диктуют, в какие программы включить их рекламу, а следовательно, вольно или невольно определяют содержание программ. Конечно, Адамс, как и вся Би-Би-Си, мог гордиться своей независимостью от коммерции, «особой позицией» — в отличие от других мировых телесетей. Механизм руководства был здесь тоньше: члены правления — крупные фигуры от бизнеса и политики — не спускали директив журналистам, не вмешивались в их дела. Но зато сами журналисты знали, какой материал от них требуется. Когда-то Адамс получил символический знак продюсера телекомпании — похожую на телебашню авторучку с кожаным ремешком-хлыстом. Этим хлыстом продюсер мог подгонять свою группу, если она не проявляла достаточного рвения, — всех тех, кто еще не стал «независимым», не растолкал локтями других.
Конечно, у журналистов масса неписаных преимуществ. Любого столпа общества, такого, как Файдом Гешт или директор «Петролеума», можно публично критиковать, даже обличать, если он того заслуживает, но когда затрагиваешь финансовые интересы гештов, когда посягаешь на пущенные в оборот центы, которые должны обернуться миллионами, вскрываешь грязную подкладку экономических махинаций, пощады не жди. Кто бы ты ни был — Адамс или Бари. Я испытал это на своей шкуре.
В музыкальных шоу Адамса красивые, осыпанные бриллиантами «звезды» не только поют, но и водят собственные самолеты, управляют собственными яхтами, непринужденно сходят по мраморной лестнице собственной виллы, ныряют с трамплина в собственный бассейн, и при этом, не закрывая рта, заполняют эфир модными мелодиями. Ни один продюсер на свете не может добиться, чтобы Грета Фиш пела в купальнике, а Энтон Чивер — верхом на слоне, но у Адамса, неуклюжего, толстого, курносого Адамса, со «звездами» не бывает осечек.
— Счастливчик ты, Адамс, — сказал я ему. — Настоящий свободный художник!
Он моментально, оттолкнувшись от этой фразы, размотал ход моих мыслей, расхохотался сам над собой, хлопнул меня по колену:
— Не считай меня дураком, Бари. Я знаю, ты очень самостоятельный… Но если я могу тебе…
— О'кей, Адамс…
— Извини. — Адамс чуть смутился. — Но ведь все мы в один прекрасный день можем оказаться на улице…
— О'кей, Адамс… Отчего у вас такая жара?
— По-моему, — весело отозвался Адаме, — солнце испытывает на прочность остатки наших дурацких традиций…
Он подвез меня до Пиккадилли и возле площади влип в маленькое дорожное происшествие, нарушив правила. При этом ему пришлось занять у меня некоторую сумму.
Я оставил Адамса в машине, пошел дальше пешком.
Центр Лондона с годами не меняется. Те же массивные дома, красные двухэтажные автобусы, черные, допотопные на вид такси, словно движущиеся на колесах котелки, автомобильные пробки на перекрестках. Британия замкнулась в скорлупе консерватизма, в своих традициях — королевских церемониях, футболе, семейных пикниках, рождественском пудинге, но в глазах приезжих она заметно обветшала и постарела. Медленно разрушался камень Вестминстерского аббатства. Люди чувствовали себя одинокими на улицах, в автомобилях, домах. Спад воды в Темзе воспринимался драматически: а что будет завтра — не всемирный ли потоп? Мне лично Британия напоминала благополучный с виду, но очень зыбкий мирок Робинзона Крузо. Миллионов робинзонов на большом обитаемом острове…
