Лаборатория великих разрушений Фантастические повести - Бельский Симон Федорович (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗

— Бастьен! Рамбер!! Бастьен! Вставайте… скорей!..

Казалось, десятки замирающих голосов повторяют мой крик в пустых коридорах и разносят его по всему монастырю. Бастьен в одном белье появился на пороге своей комнаты.

— Что с вами? — спросил он. — Почему вы так отчаянно кричите? Что случилось?

— Здесь кто-то был. Я видел лицо!..

— Где?

— В окошке в двери!

— Может быть, вам это только померещилось? Я сам запирал все двери в эту галерею и в столовую.

— Уверяю вас… — дрожащим от волнения голосом начал я, но в ту же минуту раздался отчетливый стук железной решетки в другом конце коридора.

Бастьен выпрямился, услышав этот дребезжащий звук, и с криком: — Теперь он от нас не уйдет! — побежал по галерее.

Впереди него неслась мерная тень, отбрасываемая на каменный пол вспыхнувшими свечами и бумагой. Мы быстро добежали до конца коридора, и когда очутились в зале, то на мгновение увидели чью-то серую фигуру, неслышно скользившую между колоннами.

— Скорей! скорей! — подбадривал меня Бастьен, но я не умел так быстро бегать, как он, и все больше и больше отставать от своего товарища.

Голос ученого слышался уже из того туннеля, в котором я был днем.

— Он здесь! — кричал Бастьен. — Не отставайте! Давайте свечи! Боже мой! Кто это?!

В то же мгновение прогремел оглушительный выстрел, всколыхнувший весь мрак старинного здания, и сразу наступила тишина. Я продолжал бежать, как сумасшедший, плохо сознавая, что делаю, пока не наткнулся на тело Бастьена. Он лежал лицом вниз, с откинутой правой рукой.

Он лежал лицом вниз, с откинутой правой рукой.

Горела только одна свеча, и при ее дрожащем свете я ничего не мог рассмотреть вокруг себя, но зато слышал чьи-то тяжелые шаги, удалявшиеся по лестнице, которая вела на башню. В то же время мои необычайно напряженные чувства позволяли угадывать присутствие еще одного человека, который стоял в конце туннеля, на пороге часовни.

Я бросил канделябр около трупа и не помню, как добрался до столовой, где увидел полуодетого Дюфура, Рамбера с одеялом на плечах и Рене, который, по-видимому, еще не ложился. В дверях стоял Морло.

— Что случилось? Где Бастьен?! Кто стрелял?! — засыпали они меня вопросами и после первых моих слов бросились из столовой.

Через несколько минут Дюфур и Рамбер осторожно внесли труп своего погибшего товарища и положили его на скамью. Я несколько успокоился и мог наконец связно рассказать о том, что произошло со мной и Бастьеном.

— Следовательно, их было двое, — заметил Дюфур, когда я кончил рассказывать. — Один — несомненно, этот таинственный Икс, который, видимо, очень торопится осуществить свои угрозы. Но кто же другой, и как он проник в запертый коридор? Или, может быть, Бастьен забыл запереть двери?

— Этого вам никогда не удастся узнать, — угрюмо пробормотал Морло.

— Почему?

— Потому что есть вещи, о которых ничего не пишут в самых ученых книгах.

— Но, как бы там ни было, нам всем необходимо соблюдать величайшую осторожность. Я думаю, что недели через две или самое большее через месяц все работы будут закончены, и мы сможем уехать отсюда, но до того времени нам придется жить, как в осажденной крепости. Вам, Рамбер, я поручаю обязанности коменданта. Дело идет не только о том, чтобы сохранить нашу жизнь, но еще, — и это самое главное, — о будущности моего изобретения.

Последние слова Дюфура произвели на меня крайне неприятное впечатление. Этот человек больше всего на свете был озабочен мыслью о своем разрушительном веществе и, кажется, ни на минуту не задумался бы принести в жертву жизнь своих друзей. При первых лучах зари Морло сколотил гроб из неоструганных досок и, когда всходило солнце, мы похоронили Бастьена на берегу пруда, между двумя высокими тополями.

IV. Лаборатория великих разрушений

Я твердо решил уехать в тот же день к вечеру и за обедом сказал об этом профессору. Он нахмурился и ответил:

— Когда гарнизон в опасности, то всегда находится солдаты, которые желают уйти.

Я покраснел и резко ответил, что не принадлежу к гарнизону, и мое присутствие здесь является совершенно случайным.

— Поступайте, как знаете, — холодно сказал Дюфур.

Я взглянул на опустевшее место Бастьена, на печальное лицо Рене и решил остаться, хотя больше всего желал в эту минуту очутиться на залитой весенним солнцем дороге, убегавшей в шумный Авиньон.

С этого дня я сделался полноправным членом маленькой коммуны, был допущен в лабораторию и присутствовал при всех последних опытах с пиронитом. Прежде чем продолжать рассказ, я считаю необходимым опровергнуть самым решительным образом те заметки и статьи, появившиеся во французской печати, в которых говорилось, будто бы профессор Дюфур посвятил меня во все тайны приготовления пиронита. Эти ложные сведения, неизвестно кем распространяемые, навлекли на меня множество неприятностей, о которых здесь не место говорить. Достаточно упомянуть, что я несколько раз лишался всех своих бумаг и однажды едва не был убит в поезде, шедшем из Милана в Берлин. Вероятно, под влиянием этих газетных заметок, ко мне обращался военный агент одного восточного государства и позднее представитель южно-американской республики с просьбой продать секрет изобретения профессора Дюфура. Переговоры эти оборвались в самом начале, так как и первому и второму я ответил, что не располагаю тем товаром, за которым они ко мне явились по поручению своих правительств. Мировая война вновь воскресила эту старую историю, погребенную в развалинах бернардинского монастыря, и создала для меня очень тяжелое и опасное положение. Заявляю для сведения всех тех лиц, которые возобновили свои попытки вырвать или купить у меня секрет изготовления ужасного разрушительного вещества, что у меня никогда не было в руках бумаг Дюфура. Не стану отрицать, я знаю кое-что, но далеко не все. Мне известна, да и то не вполне, общая теория, принципы, но не их практическое применение. Печатая этот рассказ, представляющий вполне точное и правдивое изложение трагических событий, случившихся в лаборатории профессора Дюфура, я надеюсь, что мне наконец поверят и оставят меня в покое. В этой главе я помещаю те немногие сведения о пироните, которые мне удалось разновременно получить от Дюфура и его сотрудников. Не знаю, представят ли они интерес для обыкновенного читателя, но изобретатели и техники найдут в них указание на ту тропинку, по которой шел человек, достигший совершенно необычайных, чудовищных и фантастических результатов в деле разрушения. Может быть, кому-нибудь их них удастся получить тот миллиард, который по всей справедливости должен был бы принадлежать Дюфуру. К сожалению, мои заметки, которые я составил в Авиньоне, давно украдены, и я должен по памяти восстановлять объяснения людей, обладавших огромными знаниями в наиболее запутанной и темной области физико-химических наук.

Лаборатория, из которой вышел пиронит, помещалась в, подвалах, тянувшихся под южной частью здания. В этом подземелье, куда скудный свет проникал через заделанные решетками окна под потолком, по странной случайности сохранились еще печи, кубы и тигли какого-то средневекового алхимика. Четыреста или пятьсот лет тому назад какой-нибудь монах пытался среди этих стен превратить в золото металлы и камни или приготовить жизненный эликсир, а в XX веке сюда снова явились изобретатели, чтобы с неутомимой энергией приняться за осуществление идеи еще более дерзкой и фантастической. Динамо-машина Дюфура стояла на том месте, где беспорядочно валялись рычаги, колеса и винты какого-то распавшегося древнего механизма, а огромный горн алхимика в дальнем углу Рамбер приспособил для накаливания радиоактивных металлов. Около стен лежали груды мусора и черный шлак, выброшенный из печей древних и новых химиков. Колбы, реторты и другая стеклянная посуда самых разнообразных и причудливых форм наполняли глубокие ниши: холодный блеск полированного металла и грозно-трепетное синее пламя, с неистовым шумом вырывавшееся из конической трубы в середине лаборатории, оживляли мрачные своды подвала, затянутые паутиной и покрытые густой копотью.