Человек в высоком замке - Дик Филип Киндред (книги полностью бесплатно .TXT) 📗

– А вы здесь неплохо устроились, – нарушил молчание Бэйнс. – И вообще, на Тихоокеанском побережье довольно спокойно. Совсем не так, как… там. – Он не стал уточнять.

– Божественное говорит с благородным человеком под знаком пробуждения. [28]

– Простите?

– Это Оракул. Один из его афоризмов.

«Витают в облаках – вот чем они тут занимаются», – мысленно улыбнулся Бэйнс.

– Мы непостижимы для европейца, поскольку живем по книге, которой пять тысяч лет. Задаем ей вопросы так, будто она живая. А она действительно живая, как Библия христиан. На свете много живых книг. Это не метафора: книга обладает душой. Вы понимаете? – Тагоми внимательно следил за лицом Бэйнса.

Тщательно подбирая слова, Бэйнс ответил:

– Знаете, я не очень хорошо разбираюсь в религиях. Это не моя стезя. Мне хотелось бы поговорить о том, в чем я более сведущ.

Действительно, он почти не понимал Тагоми. «Должно быть, я устал, – решил Бэйнс. – С той минуты, как я здесь оказался, все как будто приобрело карликовые размеры. Все кажется мелким, незначительным… нелепым, что ли. При чем тут книга, которой пять тысяч лет, при чем тут часы „Микки-Маус“, при чем тут Тагоми с хрупкой пиалкой в руке… и огромная, уродливая голова бизона, злобно глядящая на меня со стены?»

– Чья это голова? – спросил он вдруг.

– Одного из зверей, за счет которых в былые времена жили аборигены, – ответил Тагоми.

– Ясно.

– Показать вам, как надо охотиться на бизонов? – Тагоми поставил пиалку на столик и встал. Дома по вечерам он носил шелковое кимоно, шлепанцы и белый шарф. – Вот я на железном коне. [29] – Широко расставив ноги, он принял низкую стойку. – На коленях – верный винчестер образца тысяча восемьсот шестьдесят шестого года из моей коллекции. – Он вопросительно посмотрел на Бэйнса. – Вы, наверное, устали с дороги, сэр?

– Боюсь, что да, – ответил Бэйнс. – Слишком много впечатлений. Да и дела висят тяжким грузом… «И кое-что еще, – добавил он мысленно. У него раскалывалась голова. – Интересно, можно ли здесь раздобыть обезболивающие таблетки фирмы „ИГ Фарбениндастри“?» – Он привык к ним с тех пор, как стал страдать хроническим фронтитом.

– Все мы должны во что-то верить, – сказал Тагоми. – Нам не дано заглянуть в будущее. Мы не знаем ответов.

Бэйнс кивнул.

– Моя жена найдет какое-нибудь лекарство от головной боли, – пообещал Тагоми, видя, что гость снял очки и трет затылок. – Это у вас от напряжения глазных мускулов. Извините. – Он поклонился и вышел из комнаты.

«Что действительно нужно, так это выспаться, – подумал Бэйнс. – Всего-навсего провести ночь в постели. А может, мне просто не по плечу дело, за которое я взялся? Инстинктивно хочется спрятать голову в песок».

Когда Тагоми вернулся с таблеткой и стаканом воды, Бэйнс произнес:

– Видимо, мне действительно придется пожелать вам спокойной ночи и отправиться в гостиницу. Если не возражаете, мы могли бы встретиться завтра. Кстати, я хотел кое-что уточнить. Вам не говорили о третьем лице, которое примет участие в наших беседах?

Мелькнувшее в глазах Тагоми удивление тут же сменилось напускной беззаботностью.

– Мне об этом ничего не известно. Было бы интересно узнать.

– Это человек с Родных островов.

– Вот как? – На сей раз Тагоми не выдал удивления. Он вполне владел собой.

– Пожилой бизнесмен, отошедший от дел, – пояснил Бэйнс. – Путешествует морем и уже две недели в пути. У него предубеждение к полетам.

– Видимо, чудаковат, – заметил Тагоми.

– Он по-прежнему в курсе всего, что касается экономики Родных островов, и может предоставить нам необходимую информацию. Наверное, мы могли бы обойтись и без его услуг, но при его участии наша беседа окажется более плодотворной.

– Да, – кивнул Тагоми, – скорее всего его помощь будет не лишней. Я два года не был на Родных островах и плохо представляю, как обстоят дела с рынком сбыта.

– Вы хотели дать мне таблетку?

Опешив, Тагоми опустил глаза и увидел, что таблетка и стакан все еще у него в руках.

– Простите. Это очень сильнодействующее средство, заракаин. Его выпускает фармацевтическая фирма в Китайском регионе. – Протягивая Бэйнсу таблетку, он добавил: – Не вызывает привыкания.

– Возможно, этот пожилой господин напрямую свяжется с вашим Торгпредством. Чтобы ему не отказали в приеме, я на всякий случай напишу его имя. Мне не приходилось с ним встречаться, но, по моим сведениям, он глуховат и эксцентричен. Я бы хотел быть уверен, что с ним обойдутся вежливо. – Казалось, Тагоми понял, что Бэйнс имеет в виду. – Он любит рододендроны и будет просто счастлив, если кто-нибудь из ваших людей в течение получаса, пока мы готовимся к беседе, поговорит с ним о рододендронах.

Бэйнс проглотил таблетку, запил водой и вытащил авторучку и блокнот.

– Мистер Синьиро Ятабе, – прочитал Тагоми и бережно положил записку в бумажник.

– И еще одно.

Мистер Тагоми замер с пиалой у рта.

– Деликатный нюанс. Видите ли, этот джентльмен… несколько стеснен в средствах. Ему под восемьдесят. В конце карьеры некоторые из затеянных им предприятий оказались не слишком удачными. Вы понимаете?

– То есть теперь он не богат, – сказал Тагоми, – вероятно, даже живет на пенсию.

– Именно. И пенсия плачевно мала. Поэтому ему приходится немного… подрабатывать.

– Нарушая некоторые мелочные постановления, – подхватил Тагоми. – Ох уж это мне Родное правительство и его чиновники-бюрократы! Я понял вас. Пожилой джентльмен получает за консультации гонорар и не отчитывается перед Департаментом пенсий. А для этого нужно, чтобы мы никого не ставили в известность о цели его визита. Пусть считают, что он приехал сюда отдыхать.

– Вы искушены в житейских делах, – улыбнулся Бэйнс.

– Я сталкивался с подобной ситуацией. К сожалению, наше общество не решило проблему стариков. А их число растет по мере совершенствования медицины. У китайцев мы научились чтить и ценить старость. В этом отношении немцы вызывают у нас… Я слышал, они уничтожают стариков.

– Немцы… – промямлил Бэйнс и снова потер лоб.

– Вы родом из Скандинавии и, несомненно, часто бываете в Festung Europa. Даже сюда прилетели из Темпельхофа. Там к ним такое же отношение? Что вы, нейтрал, об этом думаете?

– Простите, я не понял, – пробормотал Бэйнс. – Какое отношение? К кому?

– К старым, больным, слабым, умственно неполноценным и так далее. «Какой прок от новорожденного?» – спросил когда-то известный англосаксонский философ. [30] Я запомнил этот вопрос и многократно задумывался над ним. В общем-то никакого прока, сэр.

Бэйнс что-то невнятно пробормотал. Очевидно, это было проявлением уклончивой вежливости.

– Человек не должен служить орудием для удовлетворения нужд ближнего, – сказал японец. – Разве не так? – Он наклонился к мистеру Бэйнсу. – А какова точка зрения нейтрала?

– Не знаю, – сказал мистер Бэйнс.

– Во время войны я занимал незначительный пост в Китайском регионе, – сообщил мистер Тагоми. – Там, в Ханькоу, находилось поселение евреев, интернированных Имперским правительством. Они жили на средства организации «Джойнт». Нацистский консул в Шанхае потребовал, чтобы мы их уничтожили. Помню ответ моего начальника: «Это противоречит нашим представлениям о человечности». Требование посла было отвергнуто как варварское. На меня это произвело впечатление.

– Понимаю, – пробормотал Бэйнс. «Прощупывает», – подумал он и насторожился. Ему стало легче, голова уже не болела, мысли перестали путаться.

– Нацисты всегда считали евреев небелыми, азиатами. Однако никто из высокопоставленных японцев, даже членов Военного Кабинета, не разделял этого мнения. Я никогда не беседовал на эту тему с гражданами Рейха, с которыми мне доводилось…

– Простите, но я не немец, – перебил его мистер Бэйнс, – и вряд ли могу говорить за них. – Он встал и направился к выходу. Задержавшись в дверях, произнес: – Завтра мы продолжим нашу беседу. А сейчас прошу меня простить. Что-то голова плохо соображает. – На самом деле голова соображала прекрасно. «Надо убираться отсюда, – решил он. – Этот человек слишком круто за меня взялся. Наверное, мои донкихотские разглагольствования в ракете „Люфтганзы“ каким-то путем дошли до японцев. Зря я разболтался с этим, как его… Лотце. Зря. Но сейчас поздно жалеть.