Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - Коллектив авторов (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
И ее не будет тут, чтобы увидеть все это.
Самолет все так же поднимается по крутой спирали, постоянно оставаясь внутри воздушного пространства лагеря «Найк». В конце концов он достигнет нужной высоты, окажется вне радиуса действия любых ракет и вне досягаемости северокорейских воздушных сил и тогда прекратит свое вращение, чтобы направиться в Ханой.
– Мисс Нонг? – спрашивает пилот.
Он присаживается на край сидения, держа в руках маленькую деревянную коробку.
– Да?
– Несколько беженцев на взлетно-посадочной полосе попросили меня передать это «герою лагеря „Найк“», – говорит пилот, вручая ей коробку.
Она открывает подарок и видит браслет, сделанный из микроволокна и украшенный шармами, выполненными из свежепереработанных медных гильз.
Когда она снова выглядывает в окно, лагерь уже не виден за облаками.
Роберт Рид
Муравьи с полей Фландрии
Роберт Рид издал свой первый рассказ в 1986 году и сразу же зарекомендовал себя как один из самых плодовитых авторов в жанре малой прозы. При всей плодовитости он ухитрялся выдерживать высокий стандарт качества, что делать далеко не просто, и этим покорил сердца и умы аудитории. Его «Реморы» («Rémoras»), «Куколка» («Chrysalis»), «Мозг» («Marrow»), «Почетный гость» («Guest of Honor»), «Убить завтрашний день» («Killing the Morrow») и не переведенные пока пока «Сестра Элис» («Sister Alice»), «Брат Совершенство» («Brother Perfect»), «Правила приличия» («Decency»), «Спаситель» («Savior»), «Хлыстохвост» («Whiptail»), «Утилитарный человек» («The Utility Man»), «Деньрождения» («Birth Day»), «Слепой» («Blind»), «Гадость небесная» («The Toad of Heaven»), «Шаг» («Stride»), «Очертания всего» («The Shape of Everything»), «В борьбе за добро» («Waging Good») вместе с другими не менее сильными произведениями входят в число лучших рассказов, написанных в 80-е и 90-е годы. Многие из них опубликованы в сборниках «Драконы родников» («The Dragons of Springplace») и «Кукушкины ребята» («The Cuckoo’s Boys»). В 2007 году Рид получил премию «Хьюго» за повесть «Ева раз, Ева два…» («А Billion Eves»). Кроме того, с конца 80-х годов он начал активно работать с крупной формой и опубликовал одиннадцать романов: «Подветренный берег» («The Lee Shore»), «Джунгли гормонов» («The Hormone Jungle»), «Черное молоко» («Black Milk»), «Замечательные» («The Remarkables»), «По яркой дороге» («Down the Bright Way»), «За вуалью звезд» («Beyond the Veil of Stars»), «Стая жаворонков» («An Exaltation of Larks»), «Под запертыми небесами» («Beneath the Gated Sky»), «Сестра Элис» («Sister Alice»), «Звездный источник» («The Well of Stars»), переведен на русский язык один – «Жизненная сила» («Marrow»), – а также две повести: «Пруд» («Mere») и «Оттенки моего гения» («The Flavors of Му Genius»), изданные одной книгой. В 2012 году в ышла его новая повесть «Костоед» («Eater-of-Bone»).
Роберт Рид живет со своей семьей в Линкольне, штат Небраска.
В публикуемой здесь сложной и оригинальной повести Рид рассказывает об инопланетном вторжении, но делает это ярче и смелей, чем подобные истории преподносятся в таких фантастических фильмах, как, например, «Инопланетное вторжение: Битва за Лос-Анджелес». Могущественные и странные пришельцы, едва открыв Землю, тут же нападают на нее, а люди ничего не могут изменить и способны повлиять на результат этой битвы ничуть не больше, чем случайно оказавшиеся на полях Первой мировой войны муравьи, к которым и отсылает название повести.
Незваные гости
Масса кометы была спрессована в плотную длинную иглу. Покрытая углеродной сеткой и непереходными металлами, она не выглядела чужеродной для Вселенной. Холодная и черная, как сам космос, глыба не несла в себе ничего способного течь, или мерцать, или испускать хоть самый слабый электронный писк – триллион тонн тотипотентной [89] материи, лишенной какого-либо двигателя, но все же мчащейся вперед со скоростью в девять процентов от световой. Ни один из известных миров не заявлял о ней как о своей собственности. Никакой анализ состава или расчет траектории не указывал на повинного в ее создании. Кто-то вложил огромное богатство и неистовый гений в это устройство, почти невидимое, инертное, как пуля, и летящее сквозь время по направлению к запретному и тщательно охраняемому региону.
Желто-белое солнце засияло ярче, в то время как пространство вокруг становилось все более замусоренным. Шальные ионы и прочие разновидности космической пыли несли в себе опасность. На повреждения от неизбежных столкновений можно было не обращать внимания, но они каждый раз сопровождались яркой вспышкой. Ее ловил миллион притаившихся глаз, связанных с параноидальным мозгом, который только и думал о том, как бы обнаружить какое-нибудь необъяснимое явление. Сети защитников охотились за любым изображением, случайным звуком или дефектом маскировки. Секретность требовалось соблюдать как можно дольше. Вот почему игла приблизилась на расстояние в тридцать астрономических единиц, прежде чем выйти из стазиса. В глубине этой громадины начал развиваться временный мозг, впитывая энергию солнечного света, и во все стороны разбежались десятки глаз. Тысячи миров сразу будто выставили себя напоказ. Большинство из них были бесплодными, а вот те, что покрупней, обладали атмосферой и подходящим климатом, дикие, но прекрасные. И хотя эти планеты тоже манили к себе новорожденного пилота, первоначальная цель сохраняла прежнее очарование – яркое зернышко с водой и кислородом, силикатами и медлительной зеленой жизнью.
Требовалось провести последнюю коррекцию курса с потрясающей силы импульсом. Хвост иглы начал стремительно менять форму, микронной толщины нити вытянулись на тысячи миль и сплелись в послушную паутину, тут же поймавшую первую порцию солнечного ветра.
Этот ветер был сладок на вкус.
Скоро должны были привезти пингвинов. Своим видом и смешными повадками пингвины Гумбольдта обещали Детскому зоопарку немалую прибыль, и для них специально построили новый вольер. Толпе с незапамятных времен нравилось глазеть на комичных, беспокойных птиц, так похожих на маленьких людей. Но у пингвинов, конечно же, не имелось ничего общего с людьми, и, когда Саймон Блох думал о том, что похож на пингвина, он определенно не считал себя частью толпы.
Блох был упрямым, замкнутым шестнадцатилетним парнем ростом шесть с половиной футов, с крепкими руками и силой взрослого мужчины, с неторопливой, расслабленной походкой и вечно сонным лицом, но зорким взглядом, замечавшим очень многое. Возможно, он и не блистал гениальностью, но ему хватило ума и старательности, чтобы заслужить приглашение в научную программу Зоологической школы. Учителя считали его способным. Из-за своего безразличного вида он казался совсем взрослым. Но имелась у него и еще одна, можно сказать, уникальная особенность: по странному выверту мальчишеского характера он не знал, что такое страх.
Еще ребенком Блох продемонстрировал полную невосприимчивость к громкому шуму и дурным снам. Позже старший и абсолютно нормальный брат донимал его историями о ночных демонах и гигантских змеях, питающихся исключительно дошколятами, но эти страшилки только подогревали жгучее мальчишеское любопытство. В семилетием возрасте Блох ночью ускользнул из дома и долго бродил по улицам и лесным участкам, надеясь встретить последнего уцелевшего Ти-Рекса. В девять лет он сел в автобус и проехал полдороги до Сиэтла, собираясь выследить там Бигфута. Блох вовсе не испытывал свою храбрость. Люди проявляют храбрость, когда у них пересыхает во рту и бешено колотится сердце. А он всего лишь хотел посмотреть в глаза чудовищу, восхищаясь его пьянящей, злобной силой, и по возможности украсть частичку его магии для себя.
Сейчас Блох не думал ни о каких чудовищах. Первую партию пингвинов должны были привезти завтра утром, и он размышлял о предстоящей пресс- конференции и вечеринке для «отцов-благодетелей» зоопарка. Мистер Райтли попросил Блоха остаться после занятий, чтобы передвинуть мебель, поэтому сегодня мальчик возвращался домой позже обычного. Вечер оказался теплым для ноября и достаточно светлым, хотя солнце висело над самым горизонтом. Триста фунтов неуклюжего мяса направлялись на восток. Блох представлял, как пингвины будут плавать в новом бассейне… Но тут вдали раздался пронзительный автомобильный гудок. Через мгновение какой-то мужчина принялся орать на своих детей, обещая им дома все муки ада. Ни тот шум, ни другой не вызвали у Блоха особого интереса, но вырвали его из мечтательного состояния.
