Люди в сером. Трилогия (СИ) - Юрченко Кирилл (читать книги без txt) 📗
И скрылся в своем кабинете. Там он сел за стол и уставился в никуда, время от времени барабаня пальцами по полированной крышке стола. Сидел он так не долго. Буквально через пару минут в кабинет вошел его заместитель Штерн. Вошел, разумеется, без стука, который профессор также относил к ненужным ритуалам. Впрочем, стучать не было нужды — сидящая в приемной на страже Леночка не пропустила бы никого без нужды.
— Что-то случилось, Николай Андреевич, — спросил Штерн с порога с ноткой недовольства в голосе.
Пунктуальный до последней стадии педантичности, он уже направился было на первый этаж Института в столовую, когда его отловили и перенаправили к шефу, предупредив при этом, что «сам не в духе».
— Садитесь, Герман Иванович, — бросил Павлюков и щелкнул рычажком селектора, стоящего справа от массивного письменного прибора, выполненного из мрамора в виде средневекового замка с двумя башенками, стеной и даже рвом, где лежали три ручки. По цоколю прибора шла надпись: «Николаю Андреевичу Павлюкову в честь Юбилея. 50!» Прибор был вручен в торжественной обстановке совсем недавно, весной, и Павлюков все еще украдкой любовался им.
— Леночка, ко мне никого. И никаких звонков, — сказал он в селектор и вернул рычажок на место.
Штерн тем временем сел в одно из двух больших кожаных кресел у стола.
— Что случилось, Николай Андреевич? — спросил он.
— Я сейчас был там, — ответил Павлюков, направив указательный палец в потолок.
— У директора? — уточнил Штерн, любивший во всем ясность и не терпевший намеков.
— Берите выше, Герман Иванович. Берите выше! — с какой-то лихостью в голосе сказал Павлюков.
— В Министерстве Культуры, — понял Штерн.
— Еще выше! — провозгласил Павлюков. — Выше!
— Да что это за игра в угадайку, Николай Андреевич? — нахмурился Штерн.
Он уже семь лет был заместителем начальника отдела Института Востока, поэтому в разговоре с Павлюковым мог позволить себе некоторые вольности.
— Меня вызывал к себе Юрий Владимирович, — с восторженным ужасом в голосе провозгласил Павлюков.
Штерн пошарил в памяти, но не нашел никого из обширной когорты начальства с таким именем.
— Не понимаю вас, — качнул он головой.
Павлюков достал из внутреннего кармана пиджака аккуратно сложенный носовой платок и промокнул им высокий лоб. Потом убрал платок на место.
— Юрий Владимирович Андропов, — понизив голос почти до шепота, сказал он. — Сам Генеральный Секретарь…
— ЦэКа КПСС, — закончил Штерн и с шумом выдохнул. — Ну, Николай Андреевич!.. А я-то уж что подумал. Все ясно. Вы идете на повышение. Неужели директором нашего Института?
— Может быть, может быть, — с плохо скрываемым торжеством в голосе сказал Павлюков. — Но сперва предстоит поработать. Грядет экспедиция, Герман Иванович.
— Понятно, — Штерн достал из бокового кармана большой блокнот, раскрыл на столе. — Место назначения? Цель? Сроки? Состав участников? — начал перечислять все по пунктам.
— Что вы! Что вы! — замахал руками Павлюков. — Никаких записей, Герман Иванович! Никаких записей! Все в голове. Записать разрешаю только список необходимых вещей и оборудования.
— Хорошо, — пожал плечами Штерн. — Как скажете. Мы с вами все обсудим, и к понедельнику я подготовлю список…
— Список мы подготовим сейчас, — прервал его Павлюков. — Ни малейшей проволочки.
— Но как же без обеда… — попытался было возразить Штерн.
— Возможно, придется и без ужина, — твердо сказал Павлюков. — Завтра утром я должен отнести его на Огарева, в Девятый отдел. Главное, не упустить ничего, чтобы потом локти не кусать.
— Николай Андреевич, вы все больше пугаете меня, — нахмурился Штерн. — Причем здесь Комитет?
— Это комплексная экспедиция, — сказал Павлюков. — И курирует ее именно Комитет Государственной Безопасности. Он же снабдит всем необходимым. Все по высшему разряду. Сверхважно и сверхсекретно. И сверхсрочно, Герман Иванович. В понедельник экспедиция уже должна вылететь…
— Да как же успеть, Николай Андреевич? — воскликнул Штерн. — Сегодня уже четверг, а впереди два выходных.
— Надо успеть, Герман, надо, — Павлюков впервые назвал своего зама по имени, чего тот даже не заметил. — Слишком многое зависит от нее.
В первую очередь, твое директорство, с неожиданной для самого себя неприязнью подумал Штерн, прилагая значительные усилия, чтобы эти крамольные мысли не выразились у него на лице.
— В конце концов, когда я стану директором Института, кто возглавит наш отдел? — словно прочитав его мысли, добавил Павлюков.
Штерн коротко прокашлялся.
— И кто будет от нашего отдела? — деловито спросил он.
— Мы с вами, Герман Иванович, только мы с вами. Больше ведь некому…
За составлением списка необходимого они просидели до самой ночи. Уже к концу рабочего дня секретарша Леночка принесла им в кабинет обед на двоих, он же по совместительству ужин, и ушла домой, как и все остальные сотрудники.
Было далеко за полночь, когда они, разминая усталые пыльцы и мозги, закончили со списком. Список оказался неожиданно более обширным, чем первоначально предполагал Штерн. И он все еще не знал цели и места назначения экспедиции.
Павлюков довез своего заместителя до дому на служебной машине, которая терпеливо дожидалась его, поскольку Метро уже закрылось. И только когда они расстались, Павлюков уехал, а Штерн шагнул под темную арку, ведущую в его двор, он вдруг сообразил, что так и не задал мучивший его весь вечер вопрос: а как же получилось, что сам Генеральный Секретарь ЦК, небожитель, Бог Богов, возглавлявший кремлевский Олимп, обратился к профессору Павлюкову напрямую, минуя длинную очередь инстанций, начиная с Министра Культуры и кончая директором Института Востока?
Ответа на этот вопрос Штерн никогда не узнал.
В эту же ночь небожитель, Бог Богов, возглавлявший кремлевский Олимп, Генеральный Секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов тоже долго не спал. Но не потому, что бы загружен работой. Мучила бессонница. Кстати, впервые с июля 1949 года, когда над ним, бывшим еще в Карелии на высшей партийной работе, сгустились тучи разворачивающейся по всей стране новой «сталинской чистки». Юрий Владимирович тяжело вздохнул и повернулся на правый бок. Скрипнули пружины кровати. Заменить надо, мелькнула побочная мысль. Мелькнула и сменилась другими, казалось, более насущными, которые покатились по наезженной уже колее.
Надо не дать «старперам» собрать съезд, подумал он о бывших своих соратниках по партии и даже начальниках, ставших теперь, как пыль под ногами. Но эту пыль требуется еще растоптать, а потом смести веником или мокрой тряпкой… или чем там пыль убирают? Юрий Владимирович смолоду не занимался так называемой «домашней работой», поэтому об уборке имел самые смутные представления. Но сам образ ему понравился. Смести как пыль с лика Истории, мысленно повторил он про себя и едва заметно усмехнулся.
Снова повернулся на левый бок и постарался ни о чем не думать, чтобы побыстрее заснуть. Обычно ему это удавалось, но не сегодня. Юрий Владимирович — а он давно уже позиционировал себя именно так, по имени-отчеству, — с молодых лет учился владеть собой досконально, вплоть до физиологических процессов организма. И это ему удавалось, очевидно, были какие-то врожденные таланты и предрасположенности. Но сегодня почему-то ничего не срабатывало.
Не открывая глаз, он мысленно пробежал по пунктам все, сделанное сегодня. Вроде, все правильно, ничего не упущено. Никто не забыт и ничто не забыто. Откуда же тогда этот червячок тревоги?
А сон все не приходил. Досадливо крякнув, Юрий Владимирович включил ночник, встал, сунув ноги в теплые шлепанцы, накинул махровый банный халат. Он жил в кремлевской квартире один, поэтому никого не мог потревожить. Кинул взгляд на массивные настольные часы, стоящие рядом с ночником на прикроватном столике — два тридцать ночи. Глухое время. Время, когда царствуют темные силы, пронеслось в голове что-то прочитанное давным-давно. Юрий Владимирович запахнул халат и прошел на балкон.
