Сайт фараона - Грай Татьяна (книги полностью .txt) 📗
— Входи, чего встал? — сквозь зубы процедила девчонка, не поворачивая головы. — Я не медитирую, просто задумалась.
— О чем, если не секрет? — негромко спросил он, осторожно пробираясь сквозь сизые пласты и садясь поближе к окну.
— Да так, о разном, — почему-то сердито ответила Лиза. — В ресторан пойдем? Ужинать?
— Ну, знаешь… после такого обеда! — удивился он. — Я лично не голоден.
— Через часик проголодаешься, — пообещала девчонка. — Мне там понравилось.
— Мне в общем тоже, — кивнул Максим. — Но это не значит, что мы должны объедаться до полусмерти.
— А мы и не будем. Возьмем что-нибудь совсем легкое. Так пойдем или нет?
— Если ты хочешь — пойдем, конечно.
— Хочу.
На этом разговор прекратился и наступило неестественно долгое молчание.
Глава седьмая
Максим не знал, сколько прошло времени, — он словно бы заснул сидя, но в то же время знал, что это не сон, что просто в глубине его сознания в эти минуты активизировалась борьба за возврат воспоминаний… но он снова вспомнил нечто чужое, не являвшееся эпизодом его собственной жизни… опустошенное и высушенное тело, насквозь пропитанное благовонными маслами, плотно запеленали в бесконечно длинные полосы белого тонкого полотна, насыщенного дубильными ароматами… уложенное в золотой футляр, повторяющий линии фигуры, принадлежавшей когда-то человеку, превратившемуся ныне в невидимого наблюдателя, тело казалось хрупким и почти невесомым, несмотря на плотный кокон стягивавших его пелен… множество золотых украшений легло в футляр вместе с мумией, но для него, следящего за всем из ниоткуда, важен был лишь один-единственный предмет, означающий для него жизнь или окончательную смерть…
— Опять ты за свое, — прозвучал голос девчонки, и Максиму послышалась в ее тоне легкая брезгливость — словно Лизе было до крайности неприятно видеть перед собой человека, неспособного справиться с самим собой и навести порядок в собственной голове. — Лучше бы почитал что-нибудь… дать тебе интересную книжку?
— Спасибо, у меня есть, — машинально ответил он, и так же машинально посмотрел в окно. Закат… — Ты сегодня снимать не собираешься?
— Если тебе нужно, чтобы я вышла, — так и скажи, — сердито бросила Лиза, вскочила, схватила «Никон» и бурей вынеслась в коридор, оставив дверь купе открытой.
Максим усмехнулся. Лизе тоже следовало бы заняться наведением порядка в собственном внутреннем мире. Впрочем, что он знает о ее внутреннем мире… так, увидел какие-то жалкие крохи, случайно всплывшие на поверхность. И, кстати, крохи эти выглядят весьма привлекательно…
Он встал, аккуратно закрыл дверь, перемигнувшись с зеркалом, быстро скатал свою постель и небрежно закинул ее на верхнюю полку, чтобы без помех вытащить кожаного монстра на колесах и порыться в его нутре. При этом Максима вдруг охватило ужасное опасение: а вдруг монстр заперт? Что делать тогда? Ключей у него наверняка нет. Не может же он взламывать замки чемодана, не будучи до конца уверенным, что этот чемодан принадлежит именно ему?
Но чемодан — тяжелый, словно набитый камнями, — к счастью, оказался не заперт. А ключ висел на фасонистой цепочке, небрежно закрученной вокруг какой-то хитрой петли на боку чемодана. Максим поднял на удивление легкую крышку (ему почему-то казалось, что крышка должна весить пару килограммов, не меньше) и увидел, что чемодан заполнен до отказа, но вещи в нем (во всяком случае, те, что лежали сверху) оказались самыми простыми и незатейливыми. Стопка белья — правда, весьма качественного… куча носков, безумное количество рубашек, брюки, джинсы… Максим приподнял верхний пласт и заглянул вглубь. Футболки, спортивные штаны, кроссовки, пляжные тапочки, бейсболки… ну и ну! Куда к черту такое количество одежды? Он что, собрался ехать в дикие края, где невозможно купить трусы? При таком-то количестве денег? И почему то, что могло понадобиться в дороге — всякие там — майки-футболки — оказались запиханными чуть ли не на самое дно? А, пропади оно все пропадом, внезапно рассердился Максим, черт знает, что это такое!
Он наугад, не глядя, выхватил какую-то футболку (оказавшуюся впоследствии уж слишком оранжевой) и темно-синие спортивные штаны (тут он проявил больше внимания и выбрал вариант с карманами), носки, пару белья, торопливо переоделся и затолкал в угол чемодана снятое с себя барахло. Потом буду разбираться в подробностях, решил он, — когда доберусь до того неведомого края, куда тащит меня неведомо кто и неведомо зачем.
Поставив чемодан на место и приведя в порядок постель, он почувствовал, что ему стало немного легче. Мягкая чистая футболка касалась его кожи с осторожностью, словно боясь показаться навязчивой. Спортивные штаны — новые, но не слишком, — были легкими и удобными. Максим вздохнул, подумал — и пошел в правый тамбур, посмотреть, как там дела у Лизы.
В тамбуре он застал интересную картину. Левая дверь была распахнута настежь, и девчонка, широко расставив тонкие ноги, зависла на самом краю подножки, глядя в видоискатель «Никона», — а проводник, напряженный и сосредоточенный, стоял в полушаге за ее спиной, крепко держа в руках концы длинного и широкого вязаного шарфа, надежно охватившего детскую талию Лизы. Как щенок на шлейке, насмешливо подумал Максим, не зная, впрочем, где и когда он видел щенка на шлейке. Ветер, врываясь в тамбур, легко и просто выметал из него запах железной дороги, заменяя мазутно-железистую вонь свежим духом скошенной травы. Лиза снимала закат, развалившийся прямо напротив повернувшего на юг поезда, — алый, вишневый, малиновый, горько-оранжевый, сплошь просеченный золотыми искрами и полосами… Над безумием оттенков красного цвета раскинулось небо, медленно наливавшееся плотным ультрамарином, темнеющее на глазах… Прямо над невесть куда торопящимся составом клубились ночные уже облака, почти черные, но еще горящие по краям фестонами невыносимого закатного света.
Грубо сколоченные деревянные лесенки, прерывистые, ведущие все выше и выше… несколько шагов по узкому настилу лесов, проложенному по самому краю огромного купола… снова лесенка… и наконец перед ним открывается вид, от которого захватывает дух… Город… река… купола и шпили… далеко-далеко внизу — крошечные люди, автомобили… и прямо напротив — другой купол, пониже, с ослепительным кружевным крестом…
Максим остановился сбоку от проводника, чуть сзади, не желая мешать сложному процессу, в который оба они — девчонка и проводник — вовлеклись с азартом и искренним интересом к предполагаемому результату. Он понимал, что пока в небе останется хотя бы единое алое пятно, Лиза не угомонится. И так оно и вышло. В аппарате кончилась пленка, и Лиза быстро сменила ее, достав новую из отвисшего кармана мутно-зеленой кофты (девчонка, похоже, переоделась во время последнего перекура Максима, а он и не заметил, что на ней другая одежка), а отснятую кассету старательно запихнула в задний карман джинсов, на этот раз почему-то темно-розовых (и это Максим заметил только теперь). Проводник молчал, его роль сводилась к страховке отчаянного фотографа, и на большее он не претендовал. Максим подумал, что за такую работу ста рублей, пожалуй, маловато будет, и что Лиза явно недоплачивает мужику. Ну, без него разберутся.
Прошло, наверное, около десяти минут, и Максим почувствовал, что, несмотря на теплоту летнего вечера, начинает замерзать на ветру. И забеспокоился — не простыла бы девчонка. Но тут Лиза наконец отступила на шаг назад, налетев на проводника, и заявила:
— Хватит на сегодня.
Проводник первым делом закрыл и тщательно запер дверь, изгнав из тамбура стремительные воздушные вихри. Потом вздохнул и сказал:
— Ох, девка, намучается с тобой кто-то!
— Это вы кого имеете в виду? — с едва заметным высокомерием в голосе спросила Лиза.
— А мужа твоего, — серьезно пояснил проводник.
— Я не намерена выходить замуж, — холодно произнесла девчонка, и проводник усмехнулся. — И у меня есть к тому причины. Это не детская глупость.
