Время против времени - Абрамов Александр Иванович (мир бесплатных книг .txt) 📗
— Стой, — кричит Пит.
Но Ринки уже потерял равновесие и ушел под воду, окатив нас фонтаном брызг. Секунду спустя он вынырнул и застучал по воде руками.
— Помогите! Тону!
Пит, подхватив его, слегка поднимает над водой.
— Подержите его так, Селби, — говорю я. — Не спешите.
— Но я же не умею плавать, — хнычет Ринки.
— Это тебе и не понадобится. Сразу пойдешь ко дну, если не скажешь, кому ты продал украденное письмо сенатора. Только говори скорее, а то Пит устанет тебя держать. Итак — кому?
— Паскве. За пятьсот франков. Вытащите меня скорее.
— Интересно, за что вам платит Мердок? Профессиональный «пистолетник», а попадается на мелкой краже, да еще сбывает украденное своему же сообщнику. А плавать надо учиться с детства, — поучительно говорю я и помогаю Селби вытянуть из воды промокшего Ринки.
— Я, пожалуй, пощажу вас. Ринки, — замечаю я, протирая носовым платком намокшие полы и рукава сюртука. — Ни Жанвье, ни Мердоку я ничего не скажу. Выигрыш можете оставить себе, двадцать пять франков дайте взаймы Питу, если он в них нуждается, а пятьсот франков, полученных вами от Пасквы, внесите в фонд избирательной кампании сенатора Стила. Вы же, Селби, доставите сейчас эту мокрую курицу домой, а то он еще простудится. Не беспокойтесь, жаловаться он не будет.
Глава XI
УБИЙСТВО
Через полчаса я нахожу в «Аполло» Мартина. «Аполло» — это действительно третьеразрядный кабак с длинной, обитой жестью стойкой бара и десятком деревянных, ничем не покрытых столов в закопченном и пыльном зале.
— Были в «Гэмблинг-хаузе»? Ринки нашли? — обрушивается на меня Мартин.
Я рассказываю, не скрывая своего удивления, зачем понадобилась эта авантюра Мердоку или Паскве.
— Пасква — личность немыслящая и несамостоятельная, — задумывается Мартин. — Видишь хвост Пасквы — ищи клык Мердока.
— Но зачем Мердоку платить пятьсот франков за документ, который он мог получить даром?
— Агентам тоже надо платить.
— Но почему между Мердоком и Ринки вдруг возникает Пасква?
— А роль прикрытия? Ринки прикрывают как лжепопулиста. Все очень просто, Юри, подумай сам. Ринки находит в столе у Пита рекомендацию, подписанную сенатором. Сообщает о «находке» по начальству. Получает распоряжение выкрасть документ и передать его Паскве. Кто-то уже придумал, как использовать его в какой-то пока еще не ясной для нас провокации. А Пасква лишь одно из звеньев цепочки.
Мартин рассуждает разумно. Но я помню это украденное письмо чистым бланком, который был нужен Мердоку, не успевшему выкрасть его до того, как он превратился в рекомендацию Питера Селби. Какую роль и в какой игре она должна будет сыграть?
— Пасквы и Репье здесь нет, — говорит Мартин. — Зато я вижу Бидо.
— Кто это Бидо?
— Я тебе рассказывал. Второй гангстерский ферзь. Покупает голоса для «джентльменов».
Я всматриваюсь и с трудом разглядываю толстяка с отвисшими розовыми щеками в пиджаке из зеленого бильярдного сукна. С какими-то столь же ярко расцвеченными типами он энергично играет в покер.
— Это тот, из которого собираются сделать пудинг?
— Тот самый, — подтверждает Мартин.
— Мне его не жалко. Меня тревожит исчезновение Луи.
— Штучки Мердока.
— А может быть, инициатива Пасквы?
— Кто ты для Пасквы? Не миллионер, не игрок и не сыщик. В общем, человек неопасный.
— Я видел, где и куда сгружались слитки.
— Никто не заметил, да многие и не знали, что в ящиках серебро.
В дыму и гомоне никто и не замечает, как от входа к центру зала проходят двое с полицейскими автоматами. Идущий впереди — почти двухметрового роста, в застиранной клетчатой рубахе, с черным платком, закрывающим лицо до глаз. Второй — с открытым лицом, лишь старенькая студенческая каскетка нахлобучена на лоб.
— Луи Ренье, — тихо говорит Мартин. — Тот, кто сзади.
Высокий с завязанным лицом подымает автомат, прижимая его к бедру, и кричит на весь зал:
— Получай, Бидо!
И продолжает реплику автоматной очередью. Но одним мгновением раньше, чем кто-либо мог это понять или предвидеть, происходит нечто совсем неожиданное. Шедший сзади Луи Ренье, держа автомат за дуло, бьет прикладом по рукам стрелявшего, и очередь прошла под столом по ногам сидевших за картами. Стрелявший повернулся, и ударом тяжелого башмака свалил молодого человека на пол, и тут же полоснул по столику второй очередью. Третья ударила в грудь пытавшемуся подняться Луи.
Все это происходит буквально за две-три секунды. Стрелявший обводит автоматом по залу и говорит:
— Сидеть смирно. Мои люди у входа. Все здесь на мушке. Кто двинетсясрежут.
Затем так же быстро, не снимая платка с лица, он нагибается и шарит в карманах Луи. Или кладет что-то, или берет, не вижу.
Никто не двигается. Мартин замечает вполголоса:
— Я узнал его.
— Кто?
— Наш друг Пасква. Под платком у него борода. Не ошибешься.
Стрелявший тем временем скрывается за дверью. Все сидят, как приклеенные к стульям. Только я тут же бросаюсь к Луи, лежащему на полу в трех шагах от меня. Это действительно Ренье. Грудь его пробита тремя или четырьмя пулями. Крови немного, но смерть очевидна. Я лишь успеваю засунуть руку в карман, заинтересовавший убийцу, и изъять из него сложенный вчетверо лист бумаги.
— Убит? — спрашивает меня подбежавший юный официант, пытаясь поднять Луи.
— Не трогай. Мертв. Зови полицию, да поскорее.
Юноша, торопливо вытирая запачканные кровью руки о фартук, срывается с места. Столик с убитыми окружают завсегдатаи кабака. Слышатся голоса.
— Это Бидо со своей тройкой.
— «Джентльменские» сборщики голосов.
— Говорят, так. А кто им платит? Рондельцы или церковники?
Я стою над телом Луи, чувствуя боль в сердце. Словно кто-то проткнул его длинной булавкой. Стенокардия? Нет, смесь горечи, жалости и душевной муки: ведь это мы послали парня на верную смерть.
Мне очень хочется достать листок, спрятанный у меня под бортом сюртука, но я понимаю, что сейчас этого делать нельзя. Уже входит в зал за мальчишкой-официантом рослый полисмен с нашивкой сержанта на темно-зеленом мундире в сопровождении двух рядовых полицейских.
— Все видели убийство? — спрашивает сержант у собравшихся вокруг столика.
— Я со времени начала стрельбы ничего не видел, — нехотя говорит один.
— Дымно здесь, — говорит другой. — Я поодаль сидел.
— А этого кто убил? — Палец сержанта обращен к телу Луи.
— Он же и убил, — заявляет мальчишка-официант.
— Кто подтвердит слова свидетеля? — спрашивает сержант.
Все молчат, мнутся: неохота же тащиться в участок.
Я показываю сержанту свою служебную карточку:
— Полностью подтверждаю слова свидетеля. Все именно так и было.
— И я, — добавляет Мартин.
Сержант козыряет и записывает наши имена и должности. А Мартину говорит, уверенный в своем полицейском всесилие:
— Ни строки в газету без разрешения инспектора.
Вероятно, он заботится о репутации заведения. Может быть, даже состоит на жалованье у его хозяев. Мне это, в общем, безразлично, но полицейскую самоуверенность его я быстро сбиваю.
— Передайте инспектору, сержант, чтобы о случившемся было немедленно доложено главному комиссару Бойлю. Я буду у него и повторю свои показания.
— А я все-таки узнал его, — цедит сквозь зубы Мартин.
— Значит, он?
— Кто же еще? Пасква, конечно.
Я вспоминаю о листке, который вынул из кармана убитого.
— Я тебе кое-что покажу, когда вернемся в отель, — говорю я, оставляя сдачу официанту.
— Спасибо, мсье Ано, — говорит он.
— Откуда ты меня знаешь?
— А я служил в отеле «Омон».
Он нагибается ко мне, словно хочет что-то прибавить.
— Ты еще не все сказал мне, приятель? — спрашиваю я.
— Да, мсье Ано, — шепчет он. — Я видел, как убийца положил что-то в карман этому парню и как вы потом что-то оттуда вынули. Должен ли я об этом молчать или нет?
