Император Валгаллы - Алферова Марианна Владимировна (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗

Поль подался вперед, ожидая, что почувствует знакомый холодок меж лопатками. Но ничего подобного не ощутил.

— Они же не настоящие! — сказал, отступая.

— Конечно! Муляжи. — Тутмос и не думал отпираться. — Стал бы я подлинные игрушки хранить здесь без охраны?

— Но я же просил тебя достать нужные детали.

— Думаешь, это так просто? Подкупить охрану, все переправить в тайник. Легко сказать — переправить! В каждом стабилизаторе — пятьсот килограммов. Мой человек едва заикнулся, как его тут же замели — насилу мне удалось его выцарапать из рук стражей.

— На что тогда ушли мои деньги? То золото, что я тебе дал на той стороне? На этот пластик и картон?

— На особняк. Думаешь, откуда он взялся? Подарил глава Мирового правительства? Или стражи врат? Ну и на организацию марша ушло немало. То есть очень-очень много, — уточнил команданте.

— Тутмос... — В голосе Ланьера послышались очень низкие ноты. Что-то похожее на рык.

— Ты еще не понял? Марш — это то, что нам надо. Это путь к решению нашей проблемы. Мы погрузим на платформу муляжи и повезем.

— И что дальше?

— Увидишь.

ИНТЕРМЕДИЯ

КОМАНДАНТЕ ТУТМОС

ОХОТА НА МЕДВЕДЯ

Команданте то ли слышал от кого-то, то ли читал (теперь уже не вспомнить, где), что Лев Троцкий был человеком необыкновенной смелости, на медведя ходил с одним наганом. Когда медведь вставал на задние лапы, председатель Реввоенсовета стрелял ему в сердце и валил зверя.

Тутмос хотел проделать то же самое.

То есть поохотиться на завратного медведя с одним «магнумом». Казалось, самым трудным будет найти медведя — чтобы попался взрослый самец, и на открытом пространстве. Но Тутмосу повезло: медведь встретился, и довольно быстро. На большой поляне. Зверь выбрался из малинника и не спеша пересекал поляну. Из травы виднелись только спина и огромная голова. Но мишка почему-то не торопился вставать на задние лапы. Заметив человека, он помчался на Тутмоса, набирая скорость (этакий мясной локомотив под тысячу килограммов, и пасть с огромными зубами).

«Стоять!» — отдал Тутмос себе приказ. Но тело не пожелало слушаться. Само по себе, уже не повинуясь комку серого вещества в черепной коробке, повернулось и понеслось. Тутмос мчался, летел. Медведь настигал. Ближайшее дерево было слишком далеко.

Команданте оглянулся. Медведь был всего в нескольких шагах. Тутмоса обдало его смрадным дыханием. И тут грянул выстрел. Тутмос пробежал еще шагов пять, прижался спиной к огромной березе и только тогда развернулся. Пуля угодила огромному зверю под левую лопатку. Зверь грохнулся с разгона о землю, но тут же попытался подняться. Теперь команданте увидел охотника, он был от медведя шагах в двадцати, перезарядил двустволку без суеты, но очень быстро, и выстрелил еще раз — в ляжку, чтобы зверь уже наверняка не смог встать. Потом еще раз перезарядил ружье. И только тогда осмелился подойти к зверю и выстрелил уже не из ружья, а из «беретты» медведю за ухо почти в упор.

Команданте продолжал стоять, прижавшись к березе. Никак не мог отлепиться от дерева. Просто не мог, и все. Прирос. Охотник обошел убитого медведя, покачал головой и направился к команданте. На вид спасителю было лет тридцать, вид он имел воистину дикарский: длинные волосы, усы и короткая бородка, загорелое лицо. Недорогой, но добротный камуфляж — зеленый с коричневым — хамелеонил, но немного. Парень был экипирован для прогулки в здешнем лесу: кожаный пояс, пистолет и солидный охотничий нож, патронташ. За плечами — легкий рюкзачок. Охотничье ружье, явно дорогое. Картинка из портала «Дикарь», да и только.

— Даже пуля в сердце здешнего медведя не остановит, — пояснил охотник, подойдя. — Нужно стрелять так, чтобы зверя завалить. Крупный медведь на той стороне около шестисот килограммов. А этот — куда больше. У меня двенадцатый калибр.

— Двенадцатый? — переспросил команданте. — Но двенадцатый — это вот такая пулька. На уток охотиться... — Команданте изобразил пальцами что-то крошечное. И презрительно сморщился.

— Охотничий калибр, — пояснил его спаситель. — Число обозначает, сколько круглых пуль можно отлить из одного фунта свинца. Поэтому двенадцатый калибр больше шестнадцатого. И я заряжаю ружье не дробью, а пулевым патроном. Пуля Бренеке. Если ты попадешь в утку такой пулькой, то вряд ли от нее потом что-то останется.

— А, ну да, ну да, теперь вспомнил, конечно, фунт свинца делить на двенадцать, — пробормотал команданте. Во рту пересохло, язык походил на наждак. — Чертов медведь! Ну и смердит от него.

Охотник протянул Тутмосу флягу. Команданте хлебнул. Оказалось — коньяк.

— Один заряд непременно должен быть в стволе — на всякий случай. Я видел однажды, что осталось от парня, который выстрелил два раза подряд, не перезаряжая. Вторая пуля скользнула по черепу. — Охотник похлопал команданте по плечу. — Обычно, если мне нужна целая шкура, я беру карабин с оптикой, чтоб попасть зверю в глаз. Но тебе повезло — сегодня у меня была двустволка.

— Не ожидал, что этот зверь так быстро бегает, — признался Тутмос.

— Думал, он будет ждать, когда ты к нему подойдешь и выстрелишь? Да еще лапы вверх поднимет? — спросил охотник. — Почему-то все именно так представляют охоту.

Они расхохотались. Команданте никак не мог успокоиться.

— Бешеный адреналин, правда? — спросил сквозь смех.

— Бодрит, — согласился охотник. — Он кинулся на тебя, когда ты взвел курок. Слух у зверя отличный, он отличает незнакомые звуки от шелеста шагов или треска сучьев. Он ничего не боится. Вот и захотел с тобой познакомиться.

— Рауль, — назвался команданте своим настоящим именем. Так его никто уже не звал лет двадцать. Даже жены и дети именовали его «Тутмос» и «команданте».

— Герцог Поль, — представился его спаситель. — Мой замок на перевале. Заглянешь в гости?

— А медведь? — Тутмос глянул на огромную тушу. — Неужели бросим?

— Ни в коем случае. Сейчас подойдут мои люди. Все заберем — и шкуру, и тушу. Бывает, стрелки балуются: завалят медведя, желчь вырежут, шкуру заберут, а тушу бросят гнить. Один такой генерал летал на вертушке, стрелял медведей. Двенадцать штук завалил, пока я его не выследил. Медведицу с маленьким медвежонком и пестуном [2] убил.

— И что ты с ним сделал? — спросил зачем-то Тутмос.

— Пристрелил. Как полновластный правитель своего герцогства вершу лично суд и расправу.

— Сам пристрелил? — Спасенный сглотнул и покосился на охотничье ружье своего спасителя.

— Ну да, карабин с оптикой, выстрел в голову, прямо в лоб. Не люблю никого мучить.

В эту ночь они ночевали не в замке, а в палатке герцога. Сидели у костра, варили медвежье мясо, пили коньяк и болтали.

— Слушай, неужели не сварилось? А? — удивлялся Тутмос. Он проголодался, а медвежатина так аппетитно булькала в котелке.

— Сварилось, конечно. Но если не хочешь подцепить паразитов от этого зверя, мясо надо варить часа четыре. Учуял, как у него из пасти смердит?

Тутмос кивнул.

— Потому как лопает он всякую пакость, обожает тухлятину. Видел, какие у него кишки? Как арматура для сантехники. Он все что угодно переварить может. Рыбы наловит, сложит в кучу и ждет, пока она тухнуть начнет. Помнишь гору рыбы у реки?

— Я думал, это люди наловили.

— А медвежьи следы рядом?

— Так медведь на готовенькое приходил. Нет?

— Нет, конечно. Медведь сам отличный рыболов. Тебе повезло, что ты встретил медведя летом, а не по весне, когда он только-только из берлоги вылез. Он ведь во время спячки не гадит, в кишечнике у него здоровенная пробка, когда просыпается. Потому бегает по лесу, жрет, что ни попадя, только бы кишечник освободить. В эти дни он на любого встречного броситься может. А летом сытый зверь на человека нападает, если ему пути отхода перекрыты. Но все равно не советую бродить по лесам одному. Опасно. Можно запросто подвернуть ногу. Или сломать. Один пропадешь, — поучал новичка герцог.