Причина жизни - Фильчаков Владимир (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Гоша посмотрел в тарелку и увидел там большую плоскую котлету престранного вида, обрамленную обугленной картошкой и листьями салата. Где уж тут натуральный бифштекс…
— Гоша, — жалобно позвала Арина. — Он рыбный. Бифштекс рыбный.
Гоша страдальчески сморщился, откусил кусочек котлеты, пожевал. Котлета оказалась действительно рыбная, мало того, в ней вполне ощутимо присутствовали рыбьи кости.
— Официант! — строго позвала Арина и ткнула вилкой в котлету. — Что это такое?
— Э-э, бифштекс. Как вы заказывали-с.
— Это вот не бифштекс. Это… это… Вы хоть знаете, как бифштекс переводится?
— Я французского не изучал-с.
— Это не с французского! Это с английского! «Биф» — говядина, «штек» — кусок, чтоб вы знали. Понимаете? Кусок говядины, понимаете? Кусок мяса! Мяса! Кусок! А это вот не мясо. Это рыба! И не кусок! Понимаете? — Арина рассердилась не на шутку, и Гоша начал опасаться, как бы официант не выхватил свой пистолет из заднего кармана. Но тот опускал голову все ниже и ниже и стоял в позе провинившегося школьника.
— Виноват-с, — сказал он обиженно. — Мяса нет. Не завезли-с. Зато рыбы сколько угодно.
Арина обреченно махнула рукой, и официант отошел к стойке, остановившись прямо Под свисающим пластом штукатурки. «Отвались! — мысленно приказал Гоша пласту. — Отвались!» Пласт отвалился. Конечно, это было просто совпадение, но совпадение приятное. Официанта пласт задел только краем, рухнув на стойку, расколовшись и обсыпав все вокруг. Официант невозмутимо выдержал удар и не пошевелился. Арина прыснула, Гоша довольно улыбнулся. Официант даже не попытался отряхнуться, продолжая стоять как ни в чем не бывало. В конце концов Гоше надоело на него смотреть, и он принялся с отвращением поглощать котлету. Арина вяло поковыряла в тарелке, отложила вилку, отпила глоток сока.
— Растворимый, — прошептала она. — «Юпи» или «Инвайт». От них потом привкус во рту.
Она посмотрела, как Гоша ест, поморщилась. А Гоше приходилось есть и не такое, поэтому он не особо расстраивался. Он подчистил тарелку, запил остывшим жиденьким чаем без сахара и сказал:
— Ну что, пойдем? — Арина кивнула, Гоша махнул официанту, тот приблизился со своей угодливой улыбкой, рассыпая известку. — Счет, пожалуйста.
Официант с готовностью выхватил из кармана бумажку, положил на столик. Гоша заглянул в бумажку и выпучил глаза.
— Что?! — вскричал он. — За паршивые рыбные котлеты триста двадцать пять рублей?! Ты что, офонарел?!
Официант отскочил к выходу, и рука его нырнула в задний карман. Гоша бросился вперед и, когда рука с пистолетом только поднималась, ногой вышиб оружие, подхватил его и приставил к горлу официанта.
— Кирилл! — слабо позвал тот, но на кухне, конечно, не услышали.
— Молчи! — приказал Гоша, и официант покорно замолчал, отворачивая лицо от пистолета. — Сейчас мы уйдем, и если будет погоня, считай себя покойником. Понял?
— Понял, — жалко отозвался официант. — Выходи, — сказал Гоша Арине, у которой были большие глаза. Арина послушно вышла. — Прощевай, — сказал Гоша официанту и ткнул его кулаком под ребра. — И помни, что я сказал.
Официант кивнул и безумными глазами проводил его. Гоша вышел на улицу, взял Арину за руку и потащил.
— Быстрее, — сказал он, — Надо сматываться.
Они пошли быстрым шагом, свернули за угол и оказались на широченном проспекте. Уже было совсем темно, и проспект оказался пустынным, только светофоры перемигивались желтыми глазами.
— Быстрее, быстрее, — торопил Гоша, стараясь не сорваться на бег. — Надо найти ночлег. Он оглянулся. Погони не было.
— Ловко ты, — сказала Арина, восхищенно глядя на него. — Как в кино.
— Да-да, ловко, — отозвался Гоша, а про себя подумал, что не единственное его желание исполнилось. Вот никогда же он так не дрался, более того, раньше один вид пистолета или цепи привел бы его к столбняку и дрожанию в коленках, а сейчас — надо же! Он увидел на другой стороне проспекта гигантскую неоновую вывеску «Гостиница» и повел Арину через дорогу. У входа снова оглянулся. Проспект был пуст. Гоша почувствовал в руке браунинг и сунул его в карман. Стеклянные двери уже предупредительно распахивались швейцаром в синем мундире и в фуражке с золотыми галунами. «Надо бы дать ему на чай», — подумал Гоша. Но некогда, некогда, и швейцар обойдется — вон он какой раскормленный и благообразный, как и все швейцары на свете. Они вошли в вестибюль и подбежали к стойке. За стойкой сидела размалеванная дежурная с высоченной прической из желтых крашеных волос. Она подняла голову и неприязненно посмотрела на вошедших.
— Мест нет, — сказала она заученным голосом.
— Девушка, — проникновенно сказал Гоша, сладко улыбаясь. — А вы посмотрите, посмотрите у себя там.
Он послал Арине извиняющийся взгляд, та сделала равнодушное лицо и отошла в сторону.
— Мест нет, — повторила дежурная, но уже мягче.
— Девушка, — сказал Гоша и обольстительно улыбнулся, — ну не может же у такой красивой и привлекательной не быть мест. Нам нужно два одноместных номера, — доверительно сообщил он.
Дежурная совсем смягчилась, даже попыталась улыбнуться.
— Ну что с вами делать? — вздохнула она. — Я посмотрю.
Она принялась листать толстую разбухшую тетрадь. Гоша продолжал обольстительно улыбаться, дежурная благожелательно поглядывала на него.
— Я знаю, — задушевно говорил Гоша, удивляясь сам себе, — я знаю, что вы найдете два номера.
— Да, — сказала дежурная, — есть. — Она понизила голос:
— Только для вас, — И посмотрела на Гошу восторженно.
«О, господи! — подумал Гоша. — Она еще подумает, что я ее соблазняю».
— Ваши паспорта, пожалуйста, — попросила дежурная.
— Арина, — позвал Гоша, — у тебя есть паспорт?
— Нет.
У Гоши паспорта тоже не было. Он опять нацепил обольстительную улыбку и сказал:
— А у нас паспортов, к сожалению, нет. Потеряли.
— О, это ничего, — грудным голосом ответила дежурная, влюбленно глядя на него. — Заполните карточки.
Они заполнили карточки, Гоша передал их в окошечко.
— Вам на одну ночь? — Слово «ночь» дежурная произнесла с придыханием. — С вас триста рублей. Гоша расплатился.
— Номера семнадцать и восемнадцать, третий этаж, — почти прошептала дежурная. — Ключи у портье.
Поднимаясь по лестнице, Гоша с тоской подумал, что эта дура дежурная вообразила бог знает что и еще, чего доброго, припрется к нему в номер за продолжением. Они разбудили портье, помятую всклокоченную женщину, которая спала сидя за столом, получили ключи и пошли по коридору, устланному мягкой дорожкой. Гоша открыл дверь семнадцатого номера, вошел, осмотрел. В номере были деревянная кровать, телевизор на тумбочке, два стула и кресло. На окне висели тяжелые портьеры, Гоша пошевелил их, проверяя, не спрятался ли кто за ними. В небольшом коридорчике стоял покосившийся шкаф и была дверь в ванную, Гоша вошел в ванную, включил свет, осмотрел.
— Располагайся, — сказал он. Потом достал из кармана браунинг, проверил патроны. Обойма была полна. Он протянул браунинг Арине. — Возьми.
— Зачем? — испуганно прошептала Арина.
— Бери. Пригодится. Умеешь обращаться?
Арина покачала головой, Гоша показал, как снять пистолет с предохранителя, как стрелять. Арина с опаской взяла оружие.
— Я не смогу выстрелить.
— Стрелять не надо. Только припугни.
— Кого?
— Мало ли что может случиться. Ладно, я пошел. Если что, стучи в стену. Дверь запри.
Он открыл свой номер, оказавшийся зеркальным отражением первого, вошел, запер дверь. Зашел в ванную, умылся, хмуро посмотрел на себя в зеркало, поморщился, потом вдруг подмигнул отражению и засмеялся. Вышел в комнату, хотел было раздеться, но передумал, снял только туфли и упал на кровать. Нащупал на тумбочке пульт управления телевизором, включил, закрыл глаза. Телевизор зашумел, Гоша уменьшил громкость. Рукоплескания. Нескончаемые рукоплескания. Он открыл глаза. Показывали восторженных людей, с остервенением бьющих в ладоши. Театр? Хлопают стоя, на лицах счастье. Камера сдвигается. На сцене — длинный стол, покрытый красным сукном, за столом стоят люди, тоже хлопают. Молотов, Хрущев… Камера сдвигается влево. Там трибуна, а за ней — Сталин. Улыбается, лицо у него доброе. Отрывок из хроники? Странно, изображение цветное. Фильм какой-то? Сталин поднимает руку, и аплодисменты разом стихают, слышится шум — люди садятся. Сталин продолжает говорить. Он говорит что-то об успехах, о достижениях советского народа, о временных трудностях, о врагах, об империализме, говорит долго и нудно. Нет, это не отрывок из хроники и не фильм, это трансляция. Гоше вдруг стало жутко, и он быстро переключил канал. Тоже аплодисменты. Это Дворец съездов, Гоша узнал. Лица более современные и менее восторженные, но аплодисменты — бурные и продолжительные. На трибуне — Брежнев. Покачивает рукой. Слышатся крики: «Слава! Слава! Слава!» Гоша опять переключил канал. Андропов. И снова аплодисменты и овации. На следующем канале будет Черненко, подумал Гоша и не угадал. На следующем канале показывали порнографический фильм. Гоша вспомнил полемику в прессе, что считать эротикой, а что порнографией, и засмеялся. Здесь была самая черная порнография, сомневаться не приходилось. Стало противно, и Гоша переключился. «Лебединое озеро». Чудесный балет, волшебная музыка, но «Лебединое озеро» всегда показывали, когда умирал кто-то из советской верхушки, и Гоше не захотелось его смотреть, он выключил телевизор. Надо поспать.
