Достаточно времени для любви, или жизни Лазаруса Лонга - Хайнлайн Роберт Энсон (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗

С почтением ваш капрал Тед Бронсон

— Эй, там! Капрал Бронсон. Пусть поднимется наверх.

Лазарус неторопливо выбрался из укрытия.

— Да, лейтенант?

— Нужно резать проволоку. Я хочу, чтобы вы вызвались.

Лазарус ничего не ответил.

— Вы не слышали меня?

— Я слышал вас, сэр.

— Ну?

— Вам нужен доброволец, сэр.

— Нет, я сказал, что хочу, чтобы вы вызвались резать проволоку.

— Лейтенант, я был добровольцем 6 апреля прошлого года. И с тех пор исчерпал свои возможности.

— Сортирный адвокат, э?

Лазарус вновь не ответил.

— Иногда мне кажется, что вы собираетесь жить вечно.

Лазарус по-прежнему не отвечал. (Ты прав, сукин сын. А сам, между прочим, тоже не прочь, ведь ни разу не перелезал через бруствер. Помоги, Господь, нашему батальону, когда тебе придется решиться на это.)

— Очень хорошо. Если хотите, чтобы было иначе: приказываю вам возглавить этот отряд. Подыщите еще троих добровольцев из вашего отделения. Если никто не вызовется, вы знаете, что делать. Прикажите — пусть готовятся, а сами живо волоките задницу на командный пункт, я покажу вам карту.

— Да, сэр.

— И вот что, Бронсон, постарайтесь сделать все хорошо. Кукушка накуковала мне, что именно вам придется идти первому через эти проходы. Свободны.

Лазарус не спеша спустился обратно. Итак, мы собираемся перелезть через бруствер. Большой секрет. Никто не знает — только Першинг и сто тысяч янки плюс в два раза больше бошей и имперское верховное командование. Далась же им эта внезапная атака с трехдневной артиллерийской подготовкой, которая не даст ничего, а только предупредит бошей, позволит им подтянуть резервы и даст время, чтобы занять позиции! Забудь об этом, Лазарус, здесь командуешь не ты. Постарайся подобрать таких, с кем можно сходить туда, сделать дело и вернуться.

Рассел отпадает, перед рассветом тебе понадобится автоматчик. Вьятт выходил прошлой ночью. Динковскому с тем же успехом можно просто повесить коровий бубенчик на шею. Филдинг сказался больным, черт побери. Итак, остаются Шульц, Талли и Кэдуолладер. Двое из них старые вояки, и лишь у Талли слишком мало опыта. Скверно, что Филдинг схватил грипп — или что там еще. Он мне нужен. Ну, хорошо, Шульц пойдет с Кэдуолладером, а я — с Талли.

В укрытии помещались два отделения: его собственное располагалось слева, второе резалось при свечах в карты. Разбудив Кэдуолладера и Шульца, Лазарус собрал свой взвод. Рассел и Вьятт остались на своих койках, и все собрались вокруг них.

— Лейтенант хочет, чтобы мы разрезали проволоку. Он велел мне взять с собой троих добровольцев.

Шульц кивнул сразу же. Этого Лазарус и ждал от него.

— Схожу.

С точки зрения Лазаруса, его помощник вполне мог командовать взводом. Шульцу было за сорок, он был женат и стеснялся своей немецкой фамилии и произношения (все-таки второе поколение). Он делал все методично, упорно и без огонька. К славе не рвался. Хорошо если противостоящие немцы-противники не похожи на Шульца, — но Лазарус знал, какие они, особенно ветераны, которых перебросили сюда после победы на русском фронте. Лазарус находил у Шульца единственный недостаток: тот недолюбливал Динковского.

— Один есть. Только не говорите все сразу.

— А эти? — громко спросил Кэдуолладер, тыча пальцем в сторону другого взвода. — У учителя завелись любимчики? Они уже неделю ни черта не делают.

Из второго взвода отозвался капрал О'Брайен:

— На беды свои жалуйся Иисусу; капеллан отправился за холм! Чей ход?

— Кто еще?

Динковский сглотнул.

— Возьмите меня, капрал.

Талли пожал плечами.

— О'кей.

(Черт бы тебя побрал, Динки. Почему ты не подождал? К черту этого дурака офицеришку, что приказал мне подобрать добровольцев. Уж лучше бы я назначил их.)

— Я хочу услышать еще кого-нибудь. Это не SOS.

(Чертов лейтенант, птичьи мозги, сопли под носом; Кэдуолладер прав: теперь не наша очередь. Почему ты не обратился к взводному и командиру роты? Они знают, как распределять грязную работу.)

Рассел и Вьятт вызвались вместе. Лазарус подождал, а потом проговорил:

— Кэдуолладер! Ты один промолчал.

— Капрал, вам нужны были три добровольца. Или вы решили повести с собой все отделение?

(Мне нужен ты, гнусный павиан. Потому что ты самый лучший солдат в отделении.)

— Я хочу, чтобы ты пошел. Будешь добровольцем?

— Я не доброволец, капрал, меня призвали.

— Очень хорошо.

(Черт бы побрал всех офицеров, которые вмешиваются там, где не следует этого делать.)

— Вьятт, ты ходил прошлой ночью, возвращайся на койку. Рассел, тебе тоже нужно выспаться, ты скоро можешь понадобиться. Шульц, я беру Динковского, ты берешь Талли. Оставайся за меня и делай все быстро; мне еще надо повидать лейтенанта.

Лазарус без особого труда пролез через свою собственную проволоку, пришлось только расширить разрывы, проделанные германскими снарядами. Всю работу он сделал сам, приказав Динковскому только следовать за ним. Ровно погромыхивала артиллерия: и своя, и германские гаубицы. Лазарус не обращал на них внимания — впрочем, ничего другого просто не оставалось. Приходилось забывать и про дробный кашель пулеметов, который доносился откуда-то с фланга. Снайперов можно не опасаться — если не высовываться. Он боялся лишь наткнуться на германский патруль, да еще его тревожили осветительные ракеты; их было слишком много. По этой причине он велел Динковскому лежать плашмя: ему не хотелось, чтобы напарник встал на колени и, открыв рот, провожал взглядом вспыхнувшую над головой ракету.

Выбравшись за пределы своего ограждения, они с Динковским поползли вперед и, наткнувшись на воронку, залезли в нее.

— Оставайся здесь, пока я не вернусь, — шепнул Лазарус на ухо рядовому.

— Но, капрал, я не хочу отсиживаться.

— Не ори, а то детей перебудишь. Шепчи на ухо. Если я не вернусь через час, иди назад один.

— Но я не смогу найти дорогу!

— Вот тебе «ковш», вот — Полярная звезда. Ползи на юго-запад, пока не попадешь в проход; у тебя есть ножницы для разрезания проволоки. Запомни одно: если вспыхнет ракета — замри! Двигаться можно только тогда, когда она погаснет, пока немцы ослеплены. И старайся не дергаться — ты напоминаешь мне двух скелетов на жестяной крыше. Еще свои подстрелят — в последнюю минуту. Пароль помнишь?

— Э…

— О, черт! «Чарли Чаплин». Попробуй забудь его еще разок — и получишь пулю от наших ребят. Кое-кто из них обожает давить на курок. Ну-ка повтори.

— Капрал, я собираюсь резать проволоку вместе с вами.

Лазарус вздохнул. Этот неуклюжий клоун решил стать солдатом. Если я не возьму его с собой, он упадет духом. Но если я сделаю это, мы можем погибнуть оба.

Кэдуолладер, я восхищен твоим здравомыслием и ненавижу тебя: как жаль, что тебя нету рядом.

— Ну, хорошо. А теперь — молчок. Если чего увидишь, похлопай меня по ноге и покажи рукой, но чтобы был рядом. Помни, что я говорил о ракетах. Увидишь боша — не дыши. Если вляпаемся — сразу сдавайся.

— Сдаваться?

— Если хочешь стать дедушкой. В одиночку с германским патрулем не справиться. А если наделаешь шума — они своими пулеметами запросто разнесут тебя на куски. Так что держись возле меня и не подымайся с земли.

Первая немецкая проволока уже оказалась позади на расстоянии вытянутой руки, когда над ними вспыхнула ракета и рядовой в панике попытался укрыться в воронке, мимо которой они только что проползли. Но, настигнутый пулей, он свалился в нее.

Лазарус замер, не обращая внимания на стоны. Светящаяся звезда догорала над ним. Эта из наших, подумал он, германская осветила бы американские траншеи. Если этот бедный дурачок немедленно не заткнется, воздух над нашими головами сию секунду наполнится веселенькими подарками. Теперь проволоку резать нельзя. Но, черт побери, он же мой парень; придется о нем позаботиться. Может, лучше прикончить его — из милосердия, чтобы не мучился. Но Морин это не понравится. Хорошо, потащу его назад, а потом вернусь и все закончу. Спать сегодня не придется, я вылезаю за бруствер уже, наверное, в четырехсотый раз. В следующей войне поступлю во флот.