Война в небесах - Зинделл Дэвид (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
— Стена напоминает моим людям, что они должны отделять себя от мира, который я для них создал. И жить в домах — иначе они перестанут быть людьми.
Дойдя до ворот, чьи широкие деревянные створки стояли распахнутыми, Данло оглянулся на лес и берег внизу. Пушистые белые облака образовали над океаном правильный, почти геометрический узор, а над деревьями взмыла, сверкая красно-желто-синими перьями, стайка попугаев. Уж не для него ли персонально предназначалось это великолепное зрелище? Когда-то, будучи молодым цефиком, Хануман проектировал правила взаимодействия единиц информации, а потом наблюдал, как из его искусственных атомов складывается искусственная жизнь. Свои информационные структуры он называл куклами и гордился тем, что они эволюционируют и живут исключительно по правилам, которые он запрограммировал для них с самого начала. Любое последующее вмешательство в созданную и оживленную им вселенную он счел бы неизящным. Но с тех пор прошло немало времени, и требование логической простоты отступило, как видно, перед другими целями.
Но самой глубокой его цели Данло пока еще не мог понять.
Данло прошел в ворота, и никто его не остановил. У ворот вообще не было никакой стражи — кого или чего было остерегаться жителям этого города? Широкий, обсаженный деревьями бульвар вел прямо к центру. По обе стороны улицы стояли облицованные белым мрамором дома, по дорожкам и лужайкам сновали люди. К удивлению Данло, они совершенно не обращали на него внимания и не замечали его наготы. Шли они целеустремленно, как будто на праздник или какое-то собрание. Все эти мужчины и женщины (детей Данло не видел) относились к одному расовому типу, точно их сделали из одного набора хромосом. Их кожа имела густой золотистый оттенок цветочного меда, волосы были прямыми и черными, как у Данло, мягкие и в то же время яркие глаза сверкали, как агат. Красивые лица, пухлые чувственные губы, стройные гибкие тела — эти люди являли собой идеал человеческого совершенства. Они сами могли бы ходить по улицам нагими, ничего не стыдясь, — однако и мужчины, и женщины носили белые шелковые брюки и широкие блузы, подпоясанные пурпурными шелковыми кушаками. На многих были украшения: золотые кольца, серебряные обручи, браслеты-змейки из кованой меди. Они производили впечатление варварского и в то же время ультрацивилизованного народа — примитивные в отношении культуры, но почти боги по манере держаться и осознанию своей жизненной цели.
В этом городе ни червячников, ни аутистов нет, подумал Данло. И убийц тоже нет, и сумасшедших.
Одни люди выходили из длинных прямоугольных строений, которые могли быть банями, другие — из высоких зданий со сверкающими гранитными стенами, возможно, церквей и соборов. Они заполняли бульвар и увлекали Данло куда-то к центру города. Может быть, сейчас у них обеденное время?
Однако ресторанов Данло нигде не видел, люди, сидящие на скамейках под деревьями, ничего не ели, и ничьи красивые лица не выказывали признаков голода.
Наверно, они просто выходят за ворота и собирают в джунглях все, что хотят, подумал Данло, — ведь там столько съедобного.
— Нет-нет, ты ошибаешься. То, что растет в джунглях, предназначено только для животных. Мои люди выше того, чтобы питаться мясом, орехами или фруктами. В жизни они занимаются другими вещами, не тратя времени на еду.
Данло вспомнил, что Хануман всегда смотрел на еду как на одну из неприятных житейских необходимостей. Его никогда особенно не радовали дымящиеся миски с курмашом и другие невернесские деликатесы. Теперь он, стало быть, сотворил таких людей, которым незачем пачкать свои золотые уста жиром или производить малоприятные процедуры, освобождаясь от остатков пиши.
— Они питаются воздухом, так-то вот. Лесные плоды разлагаются на питательные вещества, которые разносятся ветром. Когда люди дышат, они получают через легкие все необходимое.
Данло захотел узнать побольше об экологии этой искусственной жизни, и Хануман объяснил, что помет животных тоже разлагается на питательные вещества, которые служат удобрением для лесов. Деревья получают питание из почвы, а взамен производят плоды для животных.
— А когда животные умирают, их тела тоже распадаются на питательные элементы? — спросил Данло.
— Они не умирают. На моих планетах не умирает ничто — ни деревья, ни цветы, ни травы.
Данло, остановившись под деревом, изумленно перевел дух и спросил:
— Если здесь ничто не умирает, откуда же берется место для новой жизни?
— Так ведь здесь ничто и не рождается. Почти ничто. Необходимость в рождениях почти отпала, поскольку жизнь в этой вселенной скоро достигнет наивысшей, самой совершенной стадии эволюции.
Людская река вокруг Данло струилась к какой-то обширной площади. Теперь он понял, почему в городе нет детей. Он вспомнил, что детей Хануман всегда сторонился: они напоминали ему о каком-то трагическом событии в его жизни.
— Ты сказал “почти ничто не рождается” и еще “жизнь скоро достигнет своей наивысшей стадий”. Как так, Хану?
— Не стану тебя мистифицировать. Ступай на площадь следом за ними.
Данло послушался и влился в толпу, снова отметив, что для этих людей он невидим. Больше того: один из мужчин второпях столкнулся с ним, и его рука прошла сквозь светящееся плечо Данло, как рука самого Данло могла бы пройти сквозь солнечный луч. Хануман дал ему понять, что он как особо созданное существо состоит из иной субстанции, чем жители этого мира.
— Я как ангел, посланный Богом наблюдать за этими людьми.
Скоро он дошел до большой площади, заполненной до краев горожанами в белых брюках и рубашках. Одна молодая женщина (в этом невероятном городе все оставались вечно молодыми) взошла на белый мраморный помост в самом центре площади. При каждом ее шаге толпа издавала мощный ликующий крик. Вознесшись над головами своих сограждан, женщина преклонила колени и склонила голову, точно в молитве. Все, кто был на площади, последовали ее примеру, вознося моление создавшему их Богу.
Это они Хануману молятся, подумал Данло. Они не знают, как его зовут, но молятся ему.