Огненная вода - Тенн Уильям (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗

— По-моему, случай с Клейнбохером — это последняя капля, — не обращая внимания на Браганца, продолжал рассуждать вслух Хебстер. — Нет никакого смысла пытаться постичь образ мыслей пришельцев, если это сопряжено с потерей лучших людей. Я предлагаю вот что: давайте напрочь откажемся от всяких дальнейших попыток жить с пришельцами на равных в одной и той же вселенной. Давайте сосредоточимся на чисто человеческих проблемах и будем молить судьбу о том, чтобы в один прекрасный день инопланетяне не заявились в наиболее плотно населенные людьми местности и не приказали нам убираться прочь.

Зазвонил телефон. Браганца опустился в свое вертящееся кресло, но поднимать трубку не торопился, продолжая пристально глядеть на Хебстера. И только после того, как аппарат издал добрых полдюжины мелодичных трелей, произнес в микрофон самый минимум, какой можно себе позволить в телефонном разговоре:

— Говорите… Он здесь… Я передам ему… Пока.

Поджав губы, он какое-то время еще глядел на Хебстера, затем резко развернулся к окну.

— Ваша контора, Хебстер. Похоже, с вами хотят встретиться жена и сын по личному вопросу. Именно с ней вы развелись десять лет тому назад?

Хебстер кивнул спине следователя и снова поднялся.

— По всей вероятности, хочет получить причитающиеся ей дивиденды по начисленным за полгода алиментам. Мне нужно уйти. Пребывание Сони в помещении компании слишком неблагоприятно влияет на моральное состояние моих служащих.

Подобный звонок означал крупные неприятности — он это сразу понял. Выражение «Жена и сын» служило кодом, посредством которого администрация должна была извещать президента о том, что в «Хебстер секьюрити инкорпорэйтед» произошло нечто весьма серьезное. Он не виделся с женой с тех пор, когда, поставив ее в крайне затруднительное положение, добился передачи контроля за пожизненное содержание.

— Послушайте! — рявкнул ему вдогонку Браганца, когда Хебстер направился к выходу. — Я вот что скажу вам: вы не хотите присоединиться к нам — ладно! Вы, прежде всего, бизнесмен, а уж потом гражданин нашей планеты — ладно! Вот только с этого момента особенно тщательно следите за тем, чтобы ваше рыльце не оказалось в пушку, Хебстер. Стоит вам теперь хоть раз оступиться, и мы навешаем на вас всех собак. Мы не только устроим самый громкий показательный процесс за всю историю нашей древней планеты, но и по ходу дела швырнем вас и всю вашу организацию на растерзание волкам. Уж мы-то позаботимся о том, чтобы «Человечество превыше всего» раскромсало в пух и прах «Хебстер билдинг».

Хебстер в недоумении пожал плечами.

— А для чего, собственно? Что вам это даст?

— Ха! Это доставит нам море удовольствия. Такого, какого мы еще никогда не испытывали. А заодно и на какое-то время позволит нам ослабить тот напор со стороны широких слоев общественности, недовольных все более растущим влиянием чепэвистов, который мы уже давно довольно остро ощущаем. Совсем не исключено, что по мере развития судебного разбирательства по делу «Хебстер секьюрити» Демпси потеряет контроль над своими головорезами, и они в самом деле устроят давно обещанное кровопускание. Это вызовет такой взрыв ярости, что привлечение армейских подразделений к усмирению мятежников будет встречено с одобрением большинством населения. И тогда мы расправимся и с самим Демпси, и с самыми неистовыми из чепэвистов, так как Джон Кью Объединенного Человечества [6] на собственной шкуре к немалому своему удовлетворению убедится, какую серьезную опасность представляет из себя толпа.

— И это, — с горечью заметил Хебстер, — придерживающееся высоких нравственных идеалов, законопослушное мировое правительство! Кресло снова развернулось, и кулак Браганца обрушился на письменный стол со всей впечатляющей силой молотка мирового судьи, выносящего окончательный, не подлежащий обжалованию вердикт.

— Нет, отнюдь нет! Это ОСК, полномочная и в высшей степени полезная организация Объединенного Человечества, специально созданная для налаживания взаимоотношений между пришельцами и людьми. Это ей присущи те качества, в существовании которых у мирового правительства вы изволили усомниться! Более того, это ОСК находится на самой передней линии огня в тот момент, когда власть закона и мирового правительства могут быть опрокинуты ураганом, вызванным действиями безответственных демагогов. Неужели вы думаете, — голова Браганцы угрожающе наклонилась вперед, глаза превратились в две узкие щелки, не выражавшие ничего, кроме презрения, — что карьера и состояние, даже жизнь, такой, извините, откровенно эгоистической гниды, как вы, Хебстер, будут представлять хоть какую-нибудь ценность для организации, защищающей интересы двух миллиардов людей, дружно доверивших ей свое благополучие?

Оэсковец многозначительно ударил себя в грудь — черные, всклокоченные волосы, покрывавшие ее, топорщились сквозь кое-как застегнутый френч.

— Браганца, говорю я себе сейчас, тебе очень повезло, что этот тип настолько алчен, что не подловил тебя на сделанном ему предложении. Только представь на мгновенье, какое это будет удовольствие подсечь его на крючок, когда он в конце концов допустит ошибку! А сняв с крючка, тут же отшвырнуть чепэвистам, чтобы они, обезумев от представившейся возможности расправиться с ним, сами себя и уничтожили! Убирайтесь, Хебстер, не хочу с вами иметь ничего общего!

«Я совершил ошибку», — после некоторого раздумья признался себе в душе Хебстер, стоя на улице перед бывшим складом боеприпасов и щелчками пальцев подзывая к себе гирокэб. ОСК была наиболее могущественной из всех не находящихся в непосредственном подчинении правительства организаций, созданных Объединенным Человечеством. Для человека в его положении навлечь на себя неудовольствие подобной организации было столь же опасно, как водителю такси вслух усомниться в законнорожденности инспектора дорожного движения, остановившего его за нарушение правил пересечения перекрестка.

Но что он мог сделать? Согласиться работать в ОСК означало работать под руководством Браганца — но еще с юношеского возраста Элджернон Хебстер крайне ревниво следил за тем, чтобы абсолютно никто не смел помыкать им. Кроме того, это означало бросить свой бизнес — а ведь осталось еще чуть-чуть поднапрячься и подождать какое-то время, и его компания, несмотря ни на что, все-таки могла бы стать самой могущественной корпорацией планеты. Но хуже всего было то, что это потребовало бы от него полнейшей социальной переориентации, отказа от признающего только власть цифр мировоззрения бизнесмена, а ведь только оно одно находилось в полном согласии с наиболее сокровенными чаяниями его души.