Кольцо Афродиты - Юдовский Михаил (книги без сокращений TXT) 📗
- А он самый дешевый,- отвечаю.
Бессонница фыркнула и пробормотала что-то насчет моeй скупости. Но я ее не стал слушать - не хватало еще, чтобы бессонница в мои финансовые дела вмешивалась.
Сидим, пьем, молчим.
- Ну,- говорит бессонница,- может, хватит в молчанку играть? Рассказал бы что-нибудь.
- А чего рассказывать?- говорю .
- Ну, хотя бы почему не спишь по ночам.
- А это,- отвечаю,- не твово ума дело.
- Ну ладно,- говорит,- давай хоть загадки друг другу загадывать.
- Давай,- соглашаюсь.- Hачинай.
Бессонница подумала и говорит:
- Без окон, без дверей - полна горница людей.
- Морг,- отвечаю.
Бессонницу аж передернуло.
- Ну у тебя и шуточки!
- Какие есть,- развел руками я.- Ну, теперь моя очередь загадывать. Стоит дом, над домом дым, в доме полно дам.
- Не очень-то складно,- заявляел бессонница.
- Складно-нескладно - ебет меня? Отгадывай.
- Нет,- говорит бессонница,- не знаю. Что это?
- Женский,- отвечаю,- крематорий.
Смотрю - бессоннице даже дурно сделалось.
- С тобой,- говорит,- нервным расстройством заболеть можно.
- Дурак,- говорю,- если б у меня нервы в порядке были, я бы спал по ночам, а не с тобой, дурой, разговаривал.
Тут бессонница из-за стола поднялась.
- Ты,- грит,- просто хам.
- Да,- соглашаюсь,- хам.
- Ты,- распаляется бессонница,- совершенно не умеeшь с дамами разговаривать.
- Да,- соглашаюсь,- не умею.
- Я,- заявляет бессонница,- к тебе больше вообще не приду.
- Да,- говорю,- пожалуйста, не приходи ко мне больше.
Ну, она и ушла. И слово свое сдержала - больше ко мне не приходит. А с дамами я так разговаривать и не научился. Зато сплю по ночам спокойно.
(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )
КРУПСКАЯ
Дядьки, к сожалению, в редакции не было, и мне не удалось выслушать восторженную рецензию на мою статью. Поэтому я просто оставил ее у него на столе, и мы, оседлав троллейбус, поехали в гости к моeму папе. Открыла нам папина любовница Алиса.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Алиса Константиновна Крупская, молодая доктор или кандидат каких-то наук, жила с моим лысеющим папой в качестве любовницы последнего уже три года. Алисе было 32, росту она была невысокого, носила очки, мини-юбки - все носила. Называла меня Егоркой, папу - Коляшкой, коньяк - коньячишкой, а себя почему-то девчонкой.
( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
- Заходи, Егорка,- весело сказала она.
Мы с Ириной вошли.
- Ну, представь мне свою подружку,- попросила Алиса.
- Это не подружка, - буркнул я.- Это наша редакционная машинистка Ирина. Я с ней сплю,- зачем-то похвастал я.
- А Коляшки нет дома,- словно не слыша меня, сказала Алиса.- Кофейку хотите?
- Хотим. И тех пряников, что вы спекли позавчера, тоже хотим.
Алиса принялась накрывать на стол, поставила кофейник, сливочник, сахарницу и чашки.
- А пряники?- напомнил я.
- Ой, блядь!- хлопнула себя по голове Алиса.- Совсeм к старости мозги ослабли.
- Печень?- поинтересовался я.
- Пряники! - веселая Алиса поставила на стол тарелку с пряниками, несколько напоминающими бабушкины коржики.
- Мягкие,- сказала Алиса.- Сдобь. Девчонка постаралась.
- Какая девчонка? - удивился я.
- Я.
- Вы не девчонка.
Алисa надулась.
- Не будь таким противным, Егорка.
- Эт вы меня еще противным не видели,- похвастал я.- Я страшен.
- Уй-уй-уй,- просюсюкала Алиса.
- Кхм,- кашлянула Ирина и одним глотком допила свой кофе Я тоже не стал смаковать - кофе был нехорош.
- Егорка,- сказала Алиса,- а у меня для тебя подарочек. Давно уж дожидается случая, да ты у нас редко бываешь.
- Подарочек давайте, и мы пойдем,- заявил я,- Я, собственно, с отцом хотел погово-рить.
Алиса с сожалением пожала плечами, порылась в книжном шкафу и достала знакомый с виду фолиантик. То были "Мифы и легенды Древней Греции". А я-то думал что-то стоящеe! Водка, например, или, там, деньги. Ничего она меня не ждала - просто хапанула с полки первую книжку - жри, мол, Иродов, с ногтями.
Я взял книжку, мы попрощались и ушли. Всю дорогу Ирина хмурилась и дулась.
- Ну тебя,-говорю,- на хуй, дуться. Пойдем в кафе, водки выпьeм.
В кафе я спросил y нее напрямик:
- Ну, в чем дело?
- Дело,- отвечает она, в том, что эта твоя папина сожительница на тебя глаз положила.
- Ты,- говорю,- все замечаешь, а я и не знал, что у Алисы глаза вставные.
- Дурак ты, Гоша. Не смешно. Ты что, не видишь, что я ревную?
- Ага,- говорю,- теперь понятно. По сто или по пятьдесят?
- По двести. Ну, ты не хочешь меня успокоить?
- Хорошо,- говорю,- успокаиваю: глаза у нее не вставные.
- Ты, Гоша,- говорит она,- из детства уже вышeл, а впадать в него тебе еще рано. Понимаешь, о чем я?
- Ну,- отвечаю,- можешь снова назвать меня дураком - не понимаю.
- Ничего,- говорит,- поймешь.
Тут нам принесли водку, мы ее сразу выпили и заказали еще.
- Жалко, что мы отца твоего не повидали,- сказала Ирина.- Отец - это очень важно. Вот у меня дочурка двухлетняя без отца росла... Теперь будет у нее отец .
- Кто этот дурак?- безмятежно поинтересовался я.
- Ты.
Казалось, уже можно было бы привыкнуть, что всe тебя называют дураком. Но сейчас я так и взвился над столом.
- Да ты охуeла!!! - заревел я на все кафе.- Ищи дураков где-нибудь еще. А среди Иродовых дураков нет!
- Не поняла,- сказала Ирина.
- Короче,- говорю,- ты мне сделала предложение. Выступаю с ответным: иди на хуй.
-???
- Передаю по буквам ( для слепых ): Ирина, Дура, Ирина; Надежа, Аркадий; Харитон, Ульяна... Инвалид Краткий. НА ХУЙ.
Инвалид Краткий, сидящий за соседним столиком, вскинулся и набросился на меня с клюшкой.
- В хоккей играете?- спросил я, уворачиваясь от ударов.
- Играю,- зарычал в ответ инвалид.- За "Цыцька". Краткий моя фамилия. Инвалид я.
- Помолчите, инвалид,- поморщилась Ирина.- Не видите - у нас любовь, он меня на хуй посылает, а вы со своими цыцьками.
- " Цыцька "- чемпион! - завопил обрадованный инвалид.- Эй, кельнер, еще водки! Я угощаю.
Официант, обрусевший житель Кельна принес три по двести.
- Богато живете, инвалид,- позавидовал я.
- Значит, на хуй?- переспросила Ирина.
- На хуй, на хуй. Я не угощаю. Угощает инвалид Краткий. Он,- говорю,- и станет любящим отцом твоей дочурки.
Инвалид тем временем орал что-то про великолепную пятерку и вратарь.
По его словам выходило, что в хоккей играют настоящие мужчины. Я посмотрел на инвалида Краткого, и у меня окончательно отпало всякое желание становиться настоящим мужчиной. Я мельком глянул на Ирину - пошла она на хуй или нет. Ирина медлила. Тогда я решил уйти сам. Выскочил на улицу, задохнулся жаром, встал в тень и начал размышлять что мне делать и куда идти дальше.
" Ладно,- думаю,- надо сходить к пацанам. Если уж Писатели окончательно забыли о них, придется мне самому возвращать пацанов в повествование ".
И я поехал к Витьку в надeжде, что вся наша компания собралась там. Тьфу, думаю, на Ирину с ея любовью. Счастье еще, что так легко от отцовства отделался. Не то, чтоб легко - невное потрясение - это все ж не шутка, но - жив! А у Витька, думаю, выпить чего найдется, а то, хоть инвалид Краткий и угостил, но мало - жадный попался инвалид. С такими вот мыслями иду я по улице, а навстречу мне - кто б вы думали? Котовский! На голове лысина, под носом усики и чешет себе навстречу, как ни в чем не бывало. Конечно, не в форме, а в обыкновенном костюмчике, и не на лошади, а на своих двоих. Конспирируeтся, прохвост. Я, конечно, кидаюсь к нему, хлопаю дружески по лысине и кричу:
- Привет Котовскому, старому черту! Почему не на лошади, шeльма?
Тут Котовский стал беспокойно по сторонам оглядываться.
