Фантастика 1988-1989 - Кузовкин Александр Сергеевич (читать книги без TXT) 📗
— Существует формула Шеннона! — зашумело все странное собрание вокруг. — Формула Шеннона! Шеннона! Вы же сами нам о ней сообщали!
— Формула Шеннона? Но при чем тут она?
— Он думает, что мы свистим! — вновь раздалось вокруг. — Он так же, как Глен, думает, что мы свистим! — И впервые Кальери услышал странные звуки, весьма напоминавшие смех, только на чрезвычайно высоких нотах.
Один из имбиторов стал во весь рост и огласил поляну затейливым свистом.
— Что это было? — спросил имбитор, прервав свой свист.
— Какая-то песенка… — робко высказал предположение Кальери. — Музыкальный мотив, — добавил он, немного подумав.
И вновь все собрание имбиторов издало прерывистый хохочущий писк. Теперь-то Кальери ничуть не сомневался, что имбиторам было свойственно ощущение смешного.
— То, что вы сейчас слышали, — назидательно сказал имбитор, — было вашей собственной лекцией, которую вы прочли месяц назад, рассказывая нам о связи между лингвистикой и теорией информации… Вы ведь сами говорили нам о том, что предельно экономная передача информации определяется наивысшей частотой. Человеческая речь может быть разборчивой на частоте в пятьсот герц, нашему же языку доступна частота в восемь раз большая. Поэтому и время передачи уменьшается в восемь раз…
— Но формула Шеннона дает этот результат как предельный случай, при условии рационального кодирования! — запротестовал Кальери.
— А мы разработали такое кодирование, — спокойно возразил имбитор. — И не без вашей помощи, Джока.
— Вы составили таблицы? Но для этого необходима была гигантская работа по анализу текстов? Составить этого мало, нужно было все запомнить!
— А мы все помним, — ответил имбитор. — Все! Мы ее запомнили навсегда. Поэтому, грязный иезуит, мы просим вас никогда ничего не повторять на ваших лекциях. Это не нужно.
В этом месте своего донесения Джока Кальери просит прощения у братьев по ордену, что не нашел в себе силы смолчать и осведомился у имбиторов, почему они упорно величают его «грязным иезуитом». Ответ был знаменательным.
— Мы думали, что это похвала!
В дальнейшем Кальери провел весьма глубокое исследование речевых принципов, применяемых имбиторами, осуществив тончайший анализ составляющих различных звуков, и не без помощи самих имбиторов установил, какими именно формами кодирования они пользовались. Самым поразительным было то, что принцип имбиторов был весьма близок к современным принципам высокочастотной телеграфии, так как имбиторы кодировали не созвучия, а целые фразы, что говорило о грандиозной обширности их памяти. Но вернемся к той беседе, которую вел Джока Кальери у костра, с жадностью втягивая в себя аромат жареной рыбы.
— Джока, спросить можно? — вновь обратился к нему один из имбиторов. — Что это вы делаете с вашим носом?
— Я нюхаю… — растерянно ответил Кальери. — Жареной рыбой пахнет.
— А как нюхать? — спросил тот же имбитор.
— А вы что, вы ничего не чувствуете? — Джока быстро разрыл костер, выложил зажаренного тунца на лист молодой пальмы и поднес ее к лицу имбитора, сидевшего ближе всех к нему, — Понюхайте, это пахнет жареной рыбой, — сказал наставительно Кальери. — Вот понюхайте…
Лица имбиторов выразили явное разочарование. А один огорченно сказал:
— Нет, мы не люди…
— Вы не слышите запахов! — воскликнул Кальери. — О боже, но почему?
В наступившей тишине раздался голос одного из имбиторов:
— Джока, а все люди обладают этим чувством?
— Конечно, все! Правда, есть заболевания, после которых обоняние может исчезнуть… Одни обладают отличным обонянием, другие едва различают запахи… В общем, чем ближе человек к природе, тем его чувства более обострены.
С минуту имбиторы хранили молчание, а затем со всех сторон послышался свист, и Кальери показалось, что он присутствует на спевке целого хора колоратурных сопрано, так стройно и мелодично звучали их голоса.
— Ваше последнее сообщение, Джока, — сказал один из имбиторов, дает нам основание предполагать, что мы представляем собой потомков несравненно более высокой цивилизации, чем суше-земное человечество…
— Но почему? — начал было Джока. — И куда тогда делась эта цивилизация? И почему все знания вы получаете от нас, людей?
— И все-таки полное отсутствие обоняния говорит о многом, — в задумчивости заметил один из имбиторов. — Вряд ли такое важное чувство могло бы полностью атрофироваться, если бы оно на что-нибудь годилось?.. Гавелы! — вдруг громко закричал он. — Пусть Джока наслаждается своими ароматами, а на завтра… — и он засвистел. Через несколько секунд Джока Кальери оказался в полном одиночестве и мог приняться за долгожданную трапезу.
ГАВЕЛЫ ЧИТАЮТ БРЕМА
Утром у Джоки Кальери был любопытный разговор с Монтегю, прибывшим к нему на яхте в сопровождении двух имбиторов в матросской форме. Артур Монтегю быстро прошел в дом, едва кивнув Кальери, и достал с книжной полки первую попавшуюся ему книгу. Джока Кальери был поражен, увидев, что его гость, раскрыв книгу, лижет ее страницы языком; то же самое он проделал с обложкой еще одной книги и некоторое время стоял в задумчивости, закрыв глаза и покачиваясь всем своим грузным телом.
— Вот что, — сказал он Кальери, — попробуйте и вы… — И протянул ему немецко-арабский словарь.
Кальери также прикоснулся языком и тотчас же удивленно воскликнул:
— Она соленая?!
— Совершенно верно, — удовлетворенно сказал Монтегю. — Это морская соль. Я скажу больше, книга вся пропитана составом, который делает бумагу невосприимчивой к влаге, вы понимаете?
— Но для чего?
— Ее, эту книгу, читают в воде, теперь понимаете? Вы часто видите, как они забавляются в полосе океанского прибоя? Так вот, они не только забавляются, они учатся, вам ясно, чем это пахнет?
— Не совсем, дорогой Артур…
— Через несколько месяцев мы им больше не понадобимся. Скажу больше, они не только учатся, они в высочайшей степени обладают творческой потенцией. Глен Смит рассказывал мне о математических предложениях, которые некоторые имбиторы делают во время его лекций. Мороз по коже идет после таких рассказов! Смит попробовал усиливать текст лекции задачами, требующими не простого внимания, а серьезнейшей работы мысли, и что же?.. Имбиторы следовали за ним по пятам! Потом Смит, а это серьезнейший ученый, построил лекцию в виде высокоусложненного сообщения. И что же? Имбиторы сделали ряд таких замечаний, что Смит заскрипел зубами от зависти! Глен Смит заскрипел зубами, вы слышите меня, сэр? Но и это еще не все! Дело не только в нас. В конце концов, съедят они нас или высадят в каком-нибудь безлюдном месте — что же, пострадают несколько несчастных, а этим мир нисколько не удивить. Но они занимаются не только теоретическими дисциплинами, отнюдь, Кальери, не только! У них там, — Артур указал куда-то вниз, уже есть кое-что любопытное.
— Но почему вы думаете о том, что имбиторы будут враждовать с нами, людьми? — спросил Джока Кальери, воспользовавшись тем, что Монтегю не хватило воздуха. — Может быть, впереди мир, а не война? Кто знает?..
— А те столкновения с кораблями, которые они имели до нашего появления здесь? А сражение в Калифорнийском заливе? Бедные мексиканцы…
— Но эти бедные мексиканцы доставили, кажется, два трупа убитых ими имбиторов?
— Кстати, потрясающая новость! Они лишили нас связи с внешним миром, но морская волна недавно принесла к моему атоллу кокосовый орех, к кожуре которого прилип кусок газеты на испанском языке. Я не силен в испанском, но кое-что любопытное вы там прочтете.
Газета была на португальском языке. Вот содержание этого сильно испорченного морской водой обрывка:
«Как сообщает наш корреспондент со Всемирной конференции в ЛасПальмос, посвященной проблеме имбиторов, на секционном заседании было заслушано выступление Дика Картера и Франклина Канъядоса. При возгласах всеобщего одобрения профессор Картер сказал:
«Тысячелетиями кита считали рыбой. Этой ошибки не избегло даже священное писание. Но кит — не рыба, и, несмотря на его плавники и образ жизни, среду его обитания и многое другое, мы относим китообразных к классу млекопитающих. Никакая внешняя близость и никакие водные приспособления не могут нас переубедить в великой правоте науки, совершившей этот шаг. Точно так же мы сегодня имеем право со всей ответственностью сказать, что имбиторы, несмотря на их сходство с человекообразными, анатомически и вполне возможно и физиологически принадлежат к китообразным. Однако мы должны оговорить чрезвычайно важный момент, который пока выглядит исключительно как терминологический, но со временем может приобрести решающее значение. Господа, мы относим китообразных к отряду вторичноводных животных из класса млекопитающих. Но если между имбиторами и китообразными существует генетическая связь, то не имеем ли мы право отнести их к новому отряду, который мы предлагаем назвать отрядом вторично-сухопутных из класса млекопитающих. Если до сих пор мы подчеркивали, что предки кита, несомненно, вернулись с суши в океан и стали морскими животными, то не имеет ли место в настоящее время спонтанный процесс их возвращения на сушу?»
