Глубина (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
– Тогда у вас есть союзники, Чингиз.
– Избави Боже от таких союзников! – полушутя-полусерьезно ответил Чингиз. – Наступят случайно и не заметят. Карина, глубина уже много лет живет по своим законам. Худо-бедно, но справляется. Создает новое общество, не разрушая старого. Берет из реального мира лишь то, что действительно жизнеспособно. Да, это своего рода анархия, и как любая анархия – глубина противостоит государственной власти. Карина, что должно быть в Диптауне – решают его обитатели. Должны ли там быть тюрьмы – тоже решать нам.
– Чингиз, – сказала я. – Дело ведь не в тюрьме. Дело в появлении новых людей. Хомо виртуалис. Человек сетевой. Соединяющий в себе два мира – настоящий и виртуальный. Одинаково свободный в обоих мирах.
– Карина, это время еще не пришло. Нельзя сажать на велосипед ребенка, не научившегося ходить.
– Чингиз, а это не ревность? Не страх дайверов потерять свою уникальность?
– Карина, это не ревность и не страх.
Мы замолчали. Паренек за рулем сопел, прощелкивая по приемнику одну за другой радиостанции. «Эхо Москвы», «Серебряный дождь», «Ретро»… Тот же самый набор, что и в глубине. Никакой разницы, местами реальный и виртуальный мир слились воедино.
Интересно, как в наше время выжили радиостанции? Тем более – в глубине. Ведь никаких трудов не составляет выкачать любую музыку, которая тебе нравится, а не повиноваться вкусу ди-джеев и ведущих. Но нет, мы продолжаем слушать радио. Морщимся, когда нам крутят попсу, ругаемся, наткнувшись на очередную рекламу, прыгаем со станции на станцию… и слушаем.
Может быть, человеку важна сопричастность? Сознание того, что именно сейчас, вместе с тобой, этой песне тихонько подпевают еще тысячи людей? Мы все индивидуалисты, мы все уникальные и неповторимые – но наедине с собой можем признаться, как трудно быть одному.
Паренек наконец-то бросил блуждать по эфиру. Остановился на станции, где уже кончалась песня.
– Карина? – спросил Чингиз, когда Чиж перестал петь. Самого вопроса он и не задал, но все было понятно. Определяйся…
– Кто в тебя стрелял? – осведомилась я.
– Кто-то, имевший доступ к «Герани».
Я знала, что такое «Герань». Наша разработка, российская. Атакует машину, встраиваясь в сетевой протокол. Состоит на вооружении полиции Диптауна… и структур МВД.
– Чингиз, ничего я не смогу сделать, – сказала я. – Нарушать закон не стану, неужели не понятно? А в рамках закона… ну, выскажу свое особое мнение… кто на него посмотрит? Сам же говоришь – меня использовали для отвлекающего маневра. И тебя я арестовывать не стану, и Антона тоже. Вам же лучше, чтобы не стала. Потому что друг твой за виртуальный побег рискует получить реальный срок… Слушай, откуда у него такая говорящая фамилия?
– Стеков? Он всю жизнь был Стеклов. Но однажды потерял паспорт, а в электронной картотеке произошел какой-то странный сбой. И новый паспорт почему-то выдали на фамилию Стеков… – Чингиз помолчал. Сказал: – Карина, я и не прошу невозможного. Единственное, что нам нужно, – общественный резонанс. Шум. Заявление для прессы. Если оно будет исходить от меня, от любого частного лица – никто внимания не обратит. Сочтут выдумками желтой прессы. Вот если официальное лицо из МВД…
Как он не понимает?
– Чингиз, ты ведь сам говорил: глубина живет по своим законам. Создает новый мир, не разрушая старого. А хочешь, чтобы я смешала два мира! С методами реального мира полезла в виртуальный. Ты говоришь, тебе не поверят? Граждане Диптауна не возмутятся экспериментом над заключенными? Значит, так тому и быть. Любое общество имеет то правительство, которое заслуживает.
Очень неохотно, но Чингиз кивнул. Спросил:
– Тогда хотя бы скажи свое мнение.
– Я против того, что делается, – честно сказала я. – И надеюсь, что проект сорвется. И в отчете свое мнение выскажу. Но выносить сор из избы на потеху всему миру не стану.
– Честно, – сказал Чингиз. – Спасибо.
Я глянула на часы. Уже два, а еще ехать с полчаса…
– Я пойду. Приятно было… пообщаться.
– Извини, Карина. – Чингиз мрачно посмотрел на меня. – Но мы уже хватаемся за соломинку. За самые фантастические варианты. Срок приближается, сегодня уважаемый подполковник Томилин намеревается провести первые сеансы шоковой терапии.
– И получить первых дайверов?
– Да.
Я помедлила секунду и выбралась из машины. Дождь уже кончился, было свежо и тихо. В домах вокруг почти не осталось светящихся окон.
– Пока-пока, – вежливо попрощался со мной юный водитель. Идя к своей машине, я еще услышала, как он спросил у Чингиза: – Что теперь, к Леньке поедешь плакаться или к тем журналюгам?
Похоже, дайвер и впрямь в цейтноте… если готов всю ночь мотаться по знакомым и журналистам, пытаясь найти выход.
Мне вдруг пришла в голову аналогия, от которой я улыбнулась. Отважный рыцарь собрался сразить дракона. Но дракон оказался государственный, на содержании от королевского двоpa, заботливо пестуемый на случай войны с соседями и даже имеющий положенные чины и награды. И вот теперь рыцарь, так и не рискнувший обнажить меч, бегает по дворцу, просит поддержки у фаворитов и фавориток, строчит докладные советникам, жалуется фрейлинам, пьет с герольдами и возмущается в людской. Как же так! Ведь дракон! Его положено мечом, да по загривку!
Дракон. Все правильно. И рыцаря жалко, и зверюга уж больно опасная, но если государственные интересы требуют…
Мои собеседники (если парнишку можно было причислить к собеседникам) уже уехали, когда я прогрела мотор и выехала с Пасечной. На пути к дому увидела знакомого гаишника, все так же зорко несущего службу.
Наивно все это, Чингиз, наивно… Дайвер мне понравился, и я почти во всем была с ним согласна. Но глупо надеяться, что можно победить государство. Еще наивнее думать, что государство можно переспорить.
deep
Ввод.
Рассыпается и складывается мозаика. Скользят разноцветные огни – глубина тасует свой паззл.
Как это случается с дайверами?
Будто встает на место тот, последний, кусочек паззла, который я не смогла когда-то найти? Который отделяет рыцаря от принцессы?
Не знаю. И не уверена, что хочу узнать.
Выхожу из дома. Эта точка входа выполнена в виде старинной беседки в парке. Парк слишком уж красив, слишком картинно неухожен… нет таких в настоящей Москве, а может быть, и нигде в мире нет…
Я иду по присыпанной крупным черным песком дорожке. Если пойти направо – там будет дорога из желтого кирпича. Если налево – самодвижущаяся дорога. Если повернуть назад – парк кончится, и потянется тропинка сквозь Вековечный Лес, где бродит беззаботный Том Бомбадил, а временами встречаются хоббиты.
Каждый из нас делает свой кусочек глубины. Творит мир – и дарит его другим. И чужая глубина не мешает твоей. И тюрьма Диптауну не помешает, что уж тут поделать – есть на свете тюрьмы. Зря паникует Чингиз…
Но все-таки на душе у меня нехорошо.
Я прохожу мимо «Старого суслика». Это очень милое кафе в стиле ретро, место богемное, пускай и не слишком известное. То есть я думаю, что прохожу, но останавливаюсь и решительно двигаюсь к дверям. Спала я мало, завтракать не стала, только глотнула антацида из бутылочки. Гастрит – такая же профессиональная болезнь у жителей Диптауна, как и «поехавшая матрица».
