Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты - Павлов Сергей Иванович (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Плавник тащил меня в глубину. Я чуть не прозевал предсказанный картой уступ, сплошь заросший губками, похожими на черные резиновые мячи.
Пока я осматривал этот странный «балкон», неизвестно как прилепившийся к отвесной стене, откуда-то приплыл чудовищный макрурус и очень недружелюбно поглядел на меня своими телескопическими глазами. Он обнюхал кирку, которую я протянул ему для предварительного ознакомления, и похлопал себя плавниками по огромному пятнистому животу. Макрурус, конечно, не акула, но его круглая собачья морда и оскаленная пасть с длинными загнутыми назад клыками никак не внушали доверия. Мне вдруг захотелось прогнать его ударом ласта, как собаку, – пшел, дескать, вон! Но, памятуя о повадках самонадеянных дворовых псов – клянусь, аналогия полная, – решил оставить рыбу в покое. Кирку я бросил на камень. Захвачу на обратном пути.
…"Балкон" остался где-то далеко наверху. Так далеко, что я боялся взглянуть на батиметр. Пока кристалл этого миниатюрного прибора сиял оттенками теплых цветов, я мог не обращать на него никакого внимания. Но если он начинал светиться зеленым… Я поднес руку к лицу. Да, он светился зеленым запретным огнем… Триста атмосфер давления, три километра глубины – «подвал», как говорят глубоководники, – предел погружения. Дальше человеку нельзя. Дальше опускаются трупы.
«Подвал» имеет три этажа. Их различают по цвету карбункула. Верхний – зеленый. Средний – изумрудно-зеленый. Нижний… Согласно спектральному ряду нижний должен быть голубым – кристалл батиметра даже на это рассчитан. Но те, кто видел его голубым, навсегда остались в пучине. Кроме тех, пятерых, – героев современной легенды. Легенды такой же странной, как и те обстоятельства, которые легли у ее основу.
Угрюмый вид голой скалы действовал мне на нервы. Изредка встречались большие темные трещины. Они уходили вниз почти вертикально и гам, куда едва достигал свет прожекторов, давали начало гигантским расселинам. Я знал: в таких местах любят гнездиться кальмары. Прозондировать одну из щелей лучом? Луч осветил каменные внутренности мрачного коридора, за каждым выступом таилась черная тень. Кальмаров я не увидел, но рыбий инстинкт упрямо советовал: будь настороже.
Я вылез из щели и поплыл в открытый простор океана. Подальше от мрачной стены. Заблудиться я не боялся, Манта найдет дорогу назад: где-то вверху, на площадке добывающих агрегатов, непрерывно действовал ультразвуковой маяк.
Я долго плыл, не оглядываясь, словно торопился куда-то. Прожекторы Манты светили мне в спину. За пределами сильно разбавленного водой прозрачного светового конуса – кромешная темь, будто пространство замкнулось само на себя. Заботиться сейчас о направлении не имело смысла. Чем хаотичнее мое передвижение, тем лучше: больше шансов привлечь к себе внимание безумца. Неужели не «клюнет»?..
Глазу не на чем остановиться в этой водяной пустоте. Стоит чуть усомниться в достоверности своих ощущений – и ты мгновенно теряешь ориентировку в пространстве. Я усомнился, когда заметил, что Манта плывет за мной как-то совсем необычно, боком. Я понимал, что скутер здесь ни при чем, – потерял ориентировку я сам. Два такие фундаментальные понятия, как «верх» и «низ», превратились в ничто. Противно до головокружения.
Трудно поверить, но где-то в трех километрах отсюда находится дневная поверхность океана, и примерно на таком же расстоянии – дно. Меня окружала беспредельная вечная вселенская тьма, и не было ей ни конца, ни начала, не было вообще ничего, кроме тьмы. Хранимый в воспоминаниях мир солнечной суши казался счастливым сном и только. Он был далеко – быть может, на другой планете. Доведется ли снова увидеть его?
Я вынул нож и двумя пальцами взял кончик лезвия. Тяжелая рукоять указала мне направление к центру планеты.
Оказывается, это очень важно – знать направление к центру планеты. Теперь все стало на свои места. Я висел вниз головой над чернеющей бездной… И вдруг – по телу словно разряд нервного тока – в глубине, на одной вертикали со мной вспыхнул бледный конус луча! Нет, даже не вспыхнул – скорее возник, потому что это далеко, где-то на пределе видимости…
Луч, непонятно играя, кружил. Призывно мерцал удлиненной пластинкой тонкого льда. Фара? Очень похоже. И в то же время, как-то не очень… Вниз!
Луч описал дугу и погас. Мгновенно, как гаснет выключенная фара. Безумец! Стой! Ведь так мы никогда не сумеем настигнуть тебя и помочь! Я здесь уже, я рядом, быть может, это последняя твоя надежда!.. В ответ – летящая навстречу бездна мрака, иллюминированная горстью голубых огоньков. Быстрее вниз, быстрее – секунды решают все!
Когда уходишь вниз, пучина легко уступает. Горе тому, кто не сумеет вовремя остановиться…
Я сумел. Опомнился и выключил плавник. Взглянул на батиметр. Изумрудно-зеленый… Баста. Подвал океана бездонный. Ты же знаешь: голубой этаж обрывается в небытие.
А ты уверен, что стоишь на последних ступеньках? Вот видишь, нет, не уверен… Но разве ничего не значит эта странная глухая боль в суставах рук и ног, в затылке, в бедрах, в позвоночнике? Значит, но только то, что я никогда не забирался так глубоко…
Сверху, по ниспадающей спирали, опускалась Манта. Луч прожектора больно ударил в глаза. Потуши свои лампады, дорогая! Спасибо, теперь хорошо… Густая вселенская тьма. И ничего похожего на бледный таинственный луч. Будто привиделся.
Еще с полсотни метров вниз – и хватит, пожалуй. Шутки с такими глубинами плохи: можно услышать реквием бездны… Реквием бездны? Понятия не имею… Ну-ну, не надо лгать: лгать самому себе бесполезно. Вспомни: тех, кто слышал его и потом нашел в себе силы вернуться, можно пересчитать по пальцам одной руки. Да, я помню, конечно. Об этом дьявольском глубоководном наваждении рассказывают по-разному. Но только своим, и то не каждому, и только шепотом, на ухо, втайне от медиков. А это всегда впечатляет, когда не каждому и шепотом. Однако сначала я не поверил: мне казалось, что мнимая музыка больших глубин вряд ли способна ослабить волю подводника, но мне довелось побеседовать с гидрокомбистом, которого причисляли к знаменитой пятерке. Он рассказывал скупо и неохотно, и потому, наверное, его рассказ заставил насторожиться. В заключение он совершенно серьезно добавил: «То, что я слышал на голубом этаже, вполне может конкурировать с голосами сирен старика Гомера. И я отлично понимаю тех из наших парней, которые предпочли остаться в глубинах». И все, ничего более определенного я от него не узнал: он умолк, задумался и, глядя куда-то мимо меня, так загадочно улыбнулся своим воспоминаниям, что я почувствовал невольный страх…
Ладно, поехали вниз, немного, самую малость. Рискованно, знаю, однако иначе я не могу: луч не привиделся – был. Безумец здесь где-то рядом. Может быть, и не безумец вовсе, а просто несчастный, услышавший пение подводных сирен и не желающих поэтому вернуться?
В голове нарастал устрашающий гул. Ну вот, начинается… Стоп, дальше нельзя: кристалл батиметра отливает мягким бирюзовым сиянием. Но главное даже не в этом. Главное в том, что моя черепная коробка вырастает до размеров огромного корабельного трюма. Весь корабль гудит и качается от ударов злобных штормовых валов, каждый удар порождает в трюме странное дрожащее эхо. Ерунда, просто я ощущаю, как в висках тяжело пульсирует кровь. Теплая живая кровь – это реально, остальное – обман. Вот видишь, я все понимаю, все сознаю, всему нахожу объяснения. Значит, опасности нет, – можно чуть ниже… Где он, где этот «реквием»? Не слышал, не верю, дурацкие выдумки. Просто шум в голове, которому никак нельзя приписать музыкальность.
…А в трюме звенит и похрустывает мелкое крошево стеклянных созвучий. Тихонько тренькают стеклянные струны, падают в темноту, и там разбиваются вдребезги стеклянные бусинки нот. Эта стеклянная суета начинает казаться забавной. И вдруг…
В настороженно-гулком пространстве раздается отчаянный дикий завывающий крик…
После первых мгновений жуткого оцепенения – всеобщая тишина. Растаяли стены мрачного трюма, вернув ошеломленному узнику былую свободу и легкость движений. Кристалл батиметра горит спокойным бирюзовым огнем.
