Пленники чёрного метеорита. HЛO из Грачевки(Фантастические повести) - Бачило Александр Геннадьевич
— Выс-с-с, вы-с-с, — вплелся в какофонию цикад тихий призывный посвист.
Умница Выс, давно почуявший хозяина, радостно рыкнул.
— Ну-ну, зверюга, тихо, — прошептал Хруст, похлопывая коняка по холке. — Давай лапу.
Он вынул штык и принялся вычищать у коняка между когтей землю и мелкие камушки. Путь предстоял дальний и трудный, а причин для неудачи было слишком много, чтобы добавлять к ним даже такую малость, как застрявший между когтей камушек. Пока Хруст работал, соскучившийся по человеку и не любивший оставаться в одиночестве Выс ласково подталкивал его лапой и все время норовил ткнуться своим влажным носом в лицо. Ему хотелось играть, припадать на передние лапы, свечой взмывать вверх, растопырив и выпустив во всю длину грозные когти, но хозяин был серьезен, и это чувство передалось животному. Выс прекратил заигрывания, поднял голову, насторожил уши и замер так, всем своим видом демонстрируя, что он настоящий вышколенный боевой коняк и в любую минуту готов сорваться с места, вихрем налететь на врага и разорвать его на части зубами и когтями.
Управившись со всеми четырьмя лапами, Хруст подтянул подпругу, легко запрыгнул в седло и слегка тронул поводья.
— Ну, давай, зверюга, — тихо сказал он. — Не подведи.
…Стоя за деревом, сержант Жвалень видел, как от темной массы сгрудившегося на дне оврага табуна отделились два всадника и двинулись вдоль ручья против течения, к болоту. Скоро они скрылись за поворотом.
Сержант взглянул на небо и выругался. Больше всего ему хотелось сейчас ливня и ураганного ветра, но небо было безоблачным и звездным, а потому рассчитывать приходилось только на везение.
Днем лес тих и кажется пустым, разве что зарычит спросонья какой-нибудь зверь, вспомнив ночную охоту, да чирикнут пичуги, но тотчас же смолкнут, разомлев от жары. С наступлением темноты лес пробуждается. Вылетают на охоту за мышами огромные серые совы, тявкают, загоняя добычу, противные клыкастые лисы, с ревом выбирается из чащи пятнистый медведь, его крохотные глазки горят свирепым огнем; шуршат опавшими листьями мерцающие удавы, с трех метров способные убить жертву электрическим разрядом. Но ни один зверь, если он не ранен, не рискнет преградить путь коняку и человеку. Эта добыча не дается легко.
Выдерга ехал впереди. Лес он знал лучше, а способностью видеть в темноте с ним мог сравниться разве что пятнистый медведь. Время от времени он оборачивался и шепотом предупреждал о низко нависших ветвях. Хруст признавал превосходство друга и немного завидовал ему. Сам он леса побаивался, не умея расшифровывать его ночных голосов.
Другое дело — бешеная скачка по высокой траве! Вот настоящее мужское занятие. Тут ему не было равных в центурии.
Унылая гарнизонная служба тяготила его. Друг на друга похожие дни, бесконечные тактические занятия на ящике с песком, выспренные речи центуриона Охеля о необходимости поддержания дисциплины, боевого духа и чистоты в казарме. Дурацкие пожарные учения, когда сержанты от скуки зажигают бочку с горючей смесью, установив ее точнехонько посреди двора, чтобы не спалить ненароком весь форт, а дежурные должны эту самую бочку загасить, хотя последнему салаге известно, что горючую смесь загасить невозможно. А потом длиннющий и нудный разбор учений. Тоска.
Не этого ожидал Хруст, прибыв во форт для дальнейшего прохождения службы. Впрочем, он и сам не знал, чего ждал. Нет, нужно настоящее дело, в котором можно испытать себя и в конце концов понять, на что ты способен. Каждый должен понять это для себя. Там он этого понять не смог, да и и пытался, даже, а вот здесь…
Вспомнив про там, он вздохнул. Он прекрасно помнил все, что было там, но чем дальше, тем больше и больше все это казалось ему сном. Приятным, красивым, но всего лишь сном. Знахарь в госпитале объяснял ему, что иногда это случается. Когда человек испытывает сильное потрясение, его мозг защищается и подменяет прошлое красивой картинкой. Очень просто. Он, знахарь, с таким уже сталкивался.
— Хруст, — раздался вдруг из темноты шепот Выдерга. — Слышишь?
— Что?
— Прислушайся.
Хруст прислушался, но ничего, кроме дыхания коняка, не услышал. Лес словно вымер.
— Тихо очень.
— То-то и оно, что тихо, — встревоженно проговорил Выдерга. — Не нравится мне это. Давай сюда, поближе.
Хруст подъехал ближе. Некоторое время они напряженно вслушивались и всматривались в темноту, а потом медленно двинулись вперед. Немного проехав, Выдерга остановился.
— Смотри, что это? — спросил он, осторожно трогая пальцем туго натянутую на уровне груди всадника веревку. — Не заметь я ее и не остановись…
— Никто не знал, что мы проедем именно здесь, — сказал Хруст. — Не трогай, это может быть самострел.
Низко пригнувшись, они проехали под веревкой. В тишине послышалось вдруг несколько хлопков. Выс резко рванулся вперед и вправо. От неожиданности Хруст не удержался в седле и полетел на землю. Над головой у него прошелестели стрелы. Со всех сторон раздавались громкие хлюпающие звуки, противное хлопанье кожистых крыльев.
— Нетопыри! — откуда-то сбоку крикнул Выдерга. — Сюда, Хруст!
Где-то совсем рядом свирепо рычал Выс. Хруст вскочил на ноги, выхватил клинок. Тотчас же на него сверху обрушилось что-то тяжелое, скверно пахнущее, царапающееся и пищащее. Он передернулся от омерзения и рубанул сгустившуюся перед лицом темноту. Раздался пронзительный длинный визг. Клинок со свистом рассекал темноту. Мечущиеся вокруг темные твари отступали. Или заманивали?
Неожиданно все вокруг озарилось призрачным голубоватым светом, как если бы тысячи мерцающих удавов собрались в одном месте. Но только это были не удавы. И вокруг был не лес. Леса вообще не было. А был огромный купол из невообразимого количества непрерывно движущихся тел нетопырей, чьи круглые глаза излучали этот мертвенный свет.
Внутри купола застыли в оцепенении два человека и два присевших на задние лапы разъяренных коняка с ощеренными пастями и поднятыми для удара передними лапами. Хруст увидел все это словно бы со стороны. И еще увидел, что живой купол вот-вот готов схлопнуться и просто-напросто раздавить их своей тяжестью. Тут не поможет ни умелое владение приемами рукопашного боя, ни могучая сила верных коняков. На мгновение им овладела опустошающая слабость, и клинок едва не выпал из рук.
«Борьба бессмысленна, — раздался вдруг в мозгу чей-то резкий голос. — Борьба бессмысленна. Вы ничего не сможете сделать».
Голос то опускался до тишайшего шепота и еле-еле струился, то громовыми раскатами распирал изнутри черепную коробку.
Хруст до боли стиснул зубы, помотал головой. Холодная ярость наполнила его сердце. Он двумя прыжками преодолел расстояние до коняка, взлетел в седло, натянул поводья. Словно очнувшись от сна, Выс вздрогнул всем телом, взревел и завертелся на месте.
— Ну, что же вы? — размахивая клинком, громко прокричал Хруст. — Вот он я! Берите! Выдерга, да проснись же! На тебя… смотрят!
Хруст дерзко захохотал во весь голос. Его била крупная дрожь, но это была не дрожь страха. Это было предвкушение битвы.
Выдерга тоже очнулся и в мгновение ока оказался рядом с другом.
Все вокруг пришло в движение. Захлопали крылья, светящиеся глаза заметались из стороны в сторону, замельтешили и слились в сплошной хоровод. Все смешалось, нельзя было разобрать ни крыльев, ни костистых серых рук с цепкими крючковатыми пальцами, ни заросших шерстью отвратительных рож. Купол пульсировал, то сжимаясь, то расширяясь.
Коняки с рычанием бросались вперед, но стенка купола отступала, и клинки и когти рассекали пустоту. Хруст орал во все горло, орал и Выдерга, но слов нельзя было разобрать.
Неожиданно купол стал вытягиваться в одну сторону и превратился в подобие туннеля. В одном его конце находились Хруст и Выдерга, а другой терялся в бесконечности. И оттуда, из бесконечности, послышался быстро нарастающий топот и громкие крики. Скоро уже можно было различить силуэты двух всадников. Они быстро приближались. Хруст левой рукой вцепился в поводья, правую отвел вниз и назад, низко склонился к шее коняка, готовясь толчком коленей послать его вперед.
