Транзитом до Скорпиона - Балмер Генри Кеннет (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Некоторые кланы Великих равнин довольно благосклонно относились и к сбалансированному метательному ножу. Терчик , как кланнеры называли его — подозреваю, не столько за форму, сколько за издаваемый звук, — разил быстро и метко. Однако считался женским оружием. Горячие зеленоглазые загорелые девушки кланов умели метать терчики с безупречной меткостью. Во время брачной церемонии жених становился пред невестой у набитых травой мешков, и та всаживала в них полный колчан терчиков . Потом, когда запас средств самозащиты иссякал, жених, смеясь, заключал невесту в объятья и, бережно усадив на вава , отправлялся с ней в свадебное путешествие.
Вавы — это крупные восьминогие звери, рогатые, хохлатые, с диковатым норовом. Лохматая шерсть отливает красно-коричневым цветом в лучах солнц Антареса. О выносливости вавов ходили легенды. День за днем, во время долгой непрерывной погони, их сердца исправно качают кровь, пока животное не рухнет замертво, все еще порываясь мчаться дальше. Они несли в бой главные боевые силы кланнеров, нанося удар массой и силой. Зорки отличались большей легкостью и быстротой бега, но не обладали внушающей трепет выносливостью вавов .
Через пять лет возникла необходимость покорить клан Лонгуэльм. Опять же это принесло минимальную радость. Хэп Лодер, ставший моей правой рукой, заметил, что я мог бы, если пожелаю, сплотить всех кланнеров Великих равнин в единую могучую боевую силу.
— Зачем, Хэп? — спросил я.
— Подумай о славе! — Лицо Лодера отразило увиденные радужные перспективы. — Перед такой мощью ничто не устоит. И ты можешь добиться этого, Дрей.
— А если добьюсь, с кем мы будем драться?
Лицо у него вытянулось.
— Об этом я не подумал.
— Наверно, — сказал я ему. — Именно потому, что тогда не с кем будет драться, это, возможно, и предстоит сделать.
Он действительно не понял меня.
За пять лет у меня набралось немалое по любым меркам богатство. Мне принадлежали тысячи зорков и вавов и десятки тысяч чункр . Я распоряжался правами жизни и смерти двадцати тысяч бойцов и в три раза большего количества женщин и детей. На моих повозках имелись сундуки с драгоценностями, редкими пандахемскими шелками, пряностями из Аскинарда, резной костью из джунглей Чема. Стоило щелкнуть пальцами — и ко мне примчалась бы дюжина самых прекрасных девушек, каких только можно сыскать, чтобы танцевать передо мной. Вино, еда, музыка, литература, добрая беседа и знания мудрецов — все было бы моим, только пожелай.
Но все это время я лишь существовал, ибо меня интересовала только Делия с Синих гор, а после нее — Афразоя, где вся роскошь, все изыски культуры были бы неизмеримо слаще на вкус.
Жизнь, однако, требовалось прожить.
Если я создал впечатление, что оби является всего лишь делом вызова и относительно бездумного размахивания оружием, то я оказался несправедлив к кланнерам. Все обстоит куда сложнее. От мудрецов, например, никто не ждал, что они со своей старческой прозорливостью будут постоянно вскакивать, махать мечом и стрелять из лука. Система выборов поддерживала равновесие, в конечном счете, это было выгодно клану. Вождь всегда являлся прекрасным бойцом, что весьма полезно, учитывая условия жизни на Великих равнинах Сегестеса.
Я знал, что могу рассчитывать на абсолютную и фанатичную верность всех до единого бойцов кланов Фельшраунг и Лонгуэльм. Я сделал своей задачей выпалывание личностей вроде покойного Ларта. Первый лейтенант королевского флота быстро научится управлять любыми людьми. Я испытывал извращенную гордость, что мои ребята служили мне, не нуждаясь в плетке, и мнил также, что они испытывают ко мне некоторую приязнь. Я не был бы человеком, если бы меня это не радовало.
Но это недостаточная замена тому, что я потерял.
Надо сказать, рабов кланнеры не держали. Так что не было никакой необходимости заниматься их освобождением — со всевозможными последующими слезами, смятением и трагедиями. Вторжение рабства на Великие равнины препятствовало бы преданности и приязни между человеком и человеком, между мужчиной и женщиной. Мы носились, как степной ветер, и, подобно ветру, появлялись тут и там, исчезая прежде, чем успевали заметить неуклюжие смертные. На Великих равнинах под семью лунами Крегена мистицизм приходит легко.
Большинство поединков оби проводилось верхом. То, что первые поединки я провел на ногах, обеспечило мне несомненное преимущество. Кланнер живет в седле. Когда юноша и девушка соединяются после брачной церемонии, которая проходит с одобрения старейшин, они едут дальше на своих скакунах, и это естественное продолжение известной им жизни. Я это понимал. Среди многих языков Крегена — а я достаточно скоро научился говорить не только по-крегенски, но и на наречии кланнеров — существует много различных названий для красного и зеленого солнц, и для каждой из семи лун и каждой из фаз. Если возникнет необходимость, я буду употреблять наиболее подходящие названия, поскольку названия и имена на Крегене очень важны — важнее, чем на Земле. Благодаря названию и имени первобытный человек чувствует, что обладает внутренней природой названной вещи. Названия даются не просто так, и коль скоро они даны, значит, объекты пользуются уважением. Да, имена и названия очень важны, об этом не следует забывать.
Я не буду пока рассказывать о кланнерах Сегестеса и перейду к событиям одного дня ранней весны — крегенские времена года сменяются так же, как и наши, поэтому там есть время сева, время сбора урожая и время пиров. Но два солнца вызывают неизбежные элементарные отличия, постоянно, год за годом меняющиеся. В тот день я ехал во главе охотничьей партии. Воины скакали весело и беззаботно, ибо жизнь была хороша. Они говорили, что никогда не знали столь великого вождя, столь неистового зоркандера , чем Дрей Прескот.
Мы углубились далеко на юг, оставив много миль между собой и блистающим морем, для которого у кланнеров нет названия, ибо они — дети Великой равнины. Нам удалось присоединить к своим пастбищным угодьям новые участки, благодаря слиянию с кланом Лонгуэльм. Это и являлось одной из причин для дальнейшего продвижения моей дипломатии мечей.
Мы вступили в края, неизвестные кланнерам Лонгуэльма, и наш отряд отправился на разведку.
Теперь, оглядываясь назад, я виню себя в плохой организации разведки и плохом руководстве. Но если бы наш передовой дозорный не прозевал того, что следовало увидеть, прежде чем его убили, то всего того, что последовало, не произошло бы и вы не слушали бы сейчас эту кассету.
Местность была прекрасна из-за расцветающей весенней зелени. Мы скакали меж двух округлых холмов, поросших лесом, радуясь деревьям, видя в них признак близости воды и пахотных земель. Воздух был душистым и свежим. Два солнца сияли, изумрудно-алый огонь отбрасывал ставшие такими привычными для меня двойные тени.
Мы ехали верхом на горячих зорках , а сзади следовала цепочка вавов . Несколько вьючных животных, по большей части калсаниев — крегенских ослов, везли наши принадлежности для лагеря. Да, жизнь была хороша, свободна и полна вкуса для следовавших со мной людей. Но во мне все еще отзывался постоянной тупой болью образ Делии с Синих гор. И все же я начинал наконец допускать, что мне придется жить без нее.
Туча стрел и копий неожиданно накрыла нас, свалив четверых людей. Подо мной убило зорка , я оказался сброшен в пыль. Мгновенно вскочив на ноги, я выхватил меч, но над моей головой уже сомкнулась сеть. Я увидел швыряющих сети тварей странного вида и попытался разрубить и рассечь путы — а потом мне врезали дубиной по голове, и я рухнул, потеряв сознание.
Как же я был удивлен, когда, придя в сознание, обнаружил, что на мне нет ничего, кроме набедренной повязки, руки скручены веревкой, а сам я привязан за шею к немногим оставшимся в живых моим людям.
Нас толчками подняли на ноги и приказали идти.
