Пришествие землян - Брэкетт Ли Дуглас (бесплатные полные книги .txt) 📗
Я повернулся к Кардаку, своему главному погонщику, типичному шани с массивными плечами и гривой нестриженых волос, завязанных замысловатым узлом — знаком его племени.
— Что все это значит?
Кардак пожал плечами:
— Кто знает? — Он встал, приглашая меня последовать своему примеру. — Пойдем, Джонросс. Пора возвращаться в караван-сарай.
— У нас еще куча времени до выхода. И не лги мне, я не первый день на Марсе. Кто этот человек? Откуда он?
Барракеш — ворота между севером и югом. Давным-давно, когда на южном и экваториальном Марсе еще существовали океаны, когда Валкис и Джеккара были оплотом империи, а не воровскими притонами, через Барракеш, лежащий на краю Пустынных земель, шли и шли в обе стороны огромные бесчисленные караваны, и так в течение многих тысячелетий. Барракеш всегда переполняли чужеземцы.
На изъеденных временем каменных улочках можно встретить высоких келшиан — жителей холмов, кочевников с высоких равнин Верхнего Шана, темнокожих поджарых южан, выменивающих сокровища разграбленных храмов, прожженных бродяг космоса из Кахоры и торговых городов, где есть космопорты и прочие блага современной цивилизации.
Незнакомец в красном плаще не был похож ни на кого из них.
Лишь на миг он показал мне свое лицо, но я — планетарный антрополог. Предполагалось, что я составляю этнологическую карту Марса. Я действительно этим занимался и даже чудом сумел получить грант от земного университета, где никто не сообразил, как безнадежна эта задача на Марсе с его необозримой историей.
В Барракеше я готовился к годичной экспедиции по изучению племен Верхнего Шана. И тут мимо меня проходит человек с золотистой кожей и не по-марсиански черными глазами, человек, лицо которого не принадлежит ни к одному из известных мне типов. Оно немного напоминало каменные лица фавнов.
— Время идти, Джонросс, — повторил Кардак.
Я посмотрел на незнакомца, пьющего вино в молчаливом одиночестве.
— Очень хорошо, я спрошу у него.
Кардак вздохнул:
— Земляне обделены мудростью…
Он повернулся и ушел, оставив меня одного.
Я пересек комнату и подошел к незнакомцу. Очень учтиво на древнем марсианском языке, которым пользуются во всех городах Нижних Каналов, я спросил у него разрешения присесть.
Незнакомец посмотрел мне прямо в глаза своим гневным страдающим взглядом. В нем горели ненависть, презрение и стыд.
— Какого ты племени, человек?
— Я землянин.
Он повторил это слово с таким видом, будто слышал его раньше и пытается вспомнить, что же оно значит.
— Землянин… Тогда правду разносят ветры пустыни — о том, что Марс мертв и люди других миров оставляют следы в его пыли.
Чужак оглядел винный погребок и всех тех, кто не признавал его существования.
— Перемены, — прошептал он. — Смерть и перемены. Ничто не вечно.
Мускулы на лице незнакомца напряглись. Он выпил, и теперь я заметил, что пьет он уже давно — несколько дней, а быть может, и недель. Тихое безумие владело им.
— Почему люди избегают вас?
Он засмеялся сухо и горько:
— Только человек с Земли может не знать ответа.
«Новая, неизвестная раса!» — думал я. Я думал о славе, которая ждет человека, открывшего что-то новое, о кресле заведующего кафедрой, которое станет моим, если я добавлю еще одну яркую страницу в призрачную мозаику марсианской истории. К тому времени я уже немного перебрал. Кресло мне виделось высотой в милю и из чистого золота.
— Я побывал, наверное, во всех трактирах, какие есть в этой пыльной дыре под названием Барракеш. Везде одно и то же — меня больше нет.
Под тенью капюшона блеснули белые зубы.
— Мой народ… они были мудрее. Когда умрет Шандакор, мы все умрем, и неважно, живы ли наши тела.
— Шандакор? — спросил я. Это имя прозвучало, как звон дальних колоколов.
— Откуда землянину знать? Да, Шандакор! Спроси у людей из Кеша и Шана! Спроси королей Мекха, там, за полсвета отсюда! Спроси у всех людей на Марсе — они не забыли Шандакор! Но тебе они ничего не скажут. Это имя для них — горечь и стыд.
Он смотрел поверх толпы, клубящейся в тесной комнате и выплескивавшейся на шумную улицу.
— И вот я здесь, среди них — погибший.
— Шандакор мертв?
— Умирает. Нас было трое — тех, кто не хотел умирать. Мы пошли на юг через пустыню. Один повернул назад, один погиб в песках, а я пришел сюда, в Барракеш.
Металлический кубок согнулся в руках незнакомца.
— И вы жалеете, что пришли, — произнес я.
— Мне надо было остаться и умереть вместе с Шандакором. Теперь я знаю. Но вернуться я не могу.
— Почему?
Я все думал, как будет смотреться имя Джона Росса среди начертанных золотом имен первооткрывателей.
— Пустыня велика, землянин. Слишком велика для одиночки.
И тогда я сказал:
— Мой караван сегодня ночью уходит на север.
Глаза чужака полыхнули странным смертельным огнем, таким, что я даже испугался.
— Нет, — прошептал он. — Нет!
Я сидел молча, глядя на толпу, забывшую обо мне, потому что я сел рядом с незнакомцем. «Новая раса, — Думал я, — неизвестный город». И я был пьян.
После долгого молчания незнакомец спросил меня:
— Что нужно землянину в Шандакоре?
Я рассказал ему, и он рассмеялся.
— Ты изучаешь людей! — воскликнул незнакомец и снова засмеялся, да так, что красный плащ пошел рябью.
— Если вы хотите вернуться, я возьму вас с собой. Если нет — скажите мне, где находится Шандакор, и я найду его. Ваша раса и ваш город должны занять свое место в истории.
Он ничего не ответил, но вино сделало меня проницательным, и я мог видеть, что творится у него в душе. Я поднялся с места.
— Имейте в виду. Вы можете найти меня в караван-сарае у северных ворот до восхода малой луны.
— Подожди! — Незнакомец схватил меня за руку и больно стиснул. Я взглянул на его лицо, и мне не понравилось то, что я там увидел. Но, как сказал Кардак, я обделен мудростью. — Твои люди, — сказал незнакомец, — не пойдут дальше Колодцев Картедона.
— Тогда мы пойдем без них.
Долгая, долгая пауза. Затем он промолвил:
— Да будет так.
Я знал, о чем думает незнакомец, так же ясно, как если бы он произнес это вслух. Он думал, что я всего лишь землянин и что он убьет меня, как только покажется Шандакор.
Глава 2
Колодцев Картедона караванные пути разветвлялись. Один шел на запад, в Шан, другой — на север, в ущелья Дальнего Кеша. Но был еще и третий, самый древний; он шел на восток и был совершенно заброшен. Глубокие вырубленные в скалах колодцы высохли. Исчезли, поглощенные дюнами, каменные навесы. Задолго до того, как дорога достигала подножия гор, пропадали всякие воспоминания о воде.
Кардак вежливо отказался идти за Колодцы. Он подождет меня здесь, сказал погонщик, подождет достаточно долго, и, если я вернусь, мы пойдем в Шан. Если нет — что ж, причитающаяся ему плата находится у местного вождя; он заберет деньги и отправится домой. Кардаку не понравилось, что мы берем с собой незнакомца. Он удвоил цену.
За весь долгий путь от Барракеша до Колодцев я не смог вытянуть ни слова о Шандакоре ни из Кардака, ни из его людей. Незнакомец тоже молчал. Он сообщил мне только свое имя — Корин — и ничего больше. Завернувшись в свой плащ с капюшоном, чужак ехал один и размышлял. Душу его терзали все те же страсти, к ним лишь прибавилась еще одна — нетерпение. Он загнал бы нас всех до смерти, если бы я это позволил.
Итак, мы с Корином вдвоем поехали на восток от Картедона, ведя в поводу двух марсианских мулов и столько воды, сколько могли унести. И теперь я уже был не вправе его сдерживать.
— У нас нет времени останавливаться, — говорил Корин. — Остались считанные дни. Время не ждет.
Когда мы достигли гор, из четырех мулов у нас оставалось только три, а первый гребень мы пересекли уже пешком, и весь оставшийся у нас запас воды легко нес последний мул.
Теперь мы шли по дороге. Местами прорубленная в скалах, местами протоптанная, она вела все дальше и дальше, через нагие безмолвные горы. И никого вокруг — только красные скалы, которые ветер сделал похожими на лица.
