Марсианка Подкейн - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги онлайн без .TXT) 📗

Как бы то ни было, я говорила «доброе утро» всем, кого встречала в коридорах, а если мне не отвечали – списывала это на глухоту. Для многих из пассажиров уже пришла пора быть тугоухими. Во всяком случае, пассажиры мало меня трогали, меня гораздо больше привлекала дружба с офицерами корабля, особенно, с пилотами: они могли добавить к моим книжным познаниям бесценный опыт. Девушке очень трудно попасть на курсы пилотов, ей надо быть вчетверо лучше кандидата-мужчины, и здесь может помочь любая мелочь.

Мне сразу же подвернулся отличный случай: в столовой нас посадили за стол Капитана!

Это, конечно, из-за дяди Тома. Я не так спесива, чтобы не понять, что «мисс Подкейн Фрайз из Марсополиса» не много значит. (Ладно, подождите лет десять!) А вот дядя Том, хоть он и любит пинокль, все же Старший Полномочный Сенатор Республики. Наверняка, агент Линии Треугольника хорошо знал это и постарался, чтобы об этом узнал и экипаж «Трезубца».

Так или иначе, я не из тех, кто отвергает дары небес, каким бы путем они ни достались. С первых же минут я начала обрабатывать Капитана Дарлинга. Честное слово, у него такая фамилия – Бэррингтон Бэбкок Дарлинг. Интересно, не зовет ли его жена «Бэби Дарлинг»? [Дорогая крошка (англ.)]

Ясное дело, на борту у капитана нет имени: для команды он «Капитан», «Хозяин», «Шкипер», за глаза – «Старик». Но никогда его не называют по имени – он просто величественное и безличное олицетворение власти.

(Интересно, будут ли меня когда-нибудь называть за глаза Старухой? Как-то это не звучит.)

Но со мной Капитан Дарлинг не величествен и не безлик.

Я вознамерилась внушить ему, что я ужасно славная соплячка, что совершенно благоговею перед ним и что я… не слишком умна. При первом знакомстве не стоит показывать мужчине, что у вас есть мозги – это сделает его неспокойным и подозрительным, вроде как Цезарь опасался «худого и голодного» вида Кассия ["Хочу я видеть в свите только тучных, А Кассий тощ, в глазах голодный блеск, Он много думает – такой опасен".

В.Шекспир, «Юлий Цезарь»]. Сперва надо перетянуть мужчину на свою сторону, а уж потом можно позволить ему – помаленьку – обнаружить у вас интеллект. Пусть думает, что ваш ум отпочковался от его собственного.

Так что я задалась целью внушить Капитану чувство стыда за то, что я не его дочь (у него, к счастью, одни сыновья).

И не успела окончиться первая трапеза, как я открылась ему в своем страстном желании учиться на пилота… скрыв, конечно, высшие устремления.

И Кларк, и дядя Том сразу поняли мою игру. Но дядя Том ни за что бы меня не выдал, а Кларку было просто наплевать – он и с Армагеддоном не станет связываться, если ему не отчислится 20% прибыли.

Мне все равно, что подумали родственники о моей хитрости, главное – она сработала. Капитана Дарлинга, очевидно, позабавили мои грандиозные и «невозможные» стремления… и он предложил показать мне рубку управления.

Первый раунд по очкам выиграла Подди.

Теперь я – неофициальный талисман корабля с правом свободного посещения рубки управления и почти такими же привилегиями в инженерном отсеке. Ясное дело, Капитан не стал убивать время, обучая меня практической навигации. Он провел меня по рубке и на ясельном уровне объяснил, как что работает, а я слушала, старательно делая большие глаза. Я чувствую, что интересую его, но по-особому. Он не стремится усадить меня к себе на колени, не такой он человек, но должен же кто-то с видом изумленного котенка слушать его рассказы.

Что я и делаю. При этом он литрами вливает в меня чай. Я и в самом деле хороший слушатель, ведь никогда не знаешь наперед, где обретешь что-нибудь полезное. Кроме того, в любой точке Вселенной женщина может прослыть «очаровательной», если слушает, пока говорит мужчина.

Но Капитан Дарлинг не единственный астрогатор на корабле.

Он пустил меня в рубку, а я сделала все остальное. Второй астрогатор, мистер Суваннавонг, просто диву дается, как быстро я усваиваю математику. Ему кажется, будто это он научил меня решать дифференциальные уравнения. Конечно, он, если говорить о чертовски сложных, которые используют для корректировки вектора корабля при постоянном ускорении. Но, если бы я не прослушала дополнительный курс в прошлом семестре, я бы ни слова не поняла из его объяснений. Сейчас он учит меня составлять программу для баллистического компьютера.

Третий – младший астрогатор мистер Клэнси – еще доучивается, чтобы получить неограниченный сертификат, и у него есть все нужные мне справочники и учебные пленки. Он тоже всегда готов к услугам. Он ненамного старше меня и вполне мог бы заболеть хватательной болезнью… но только законченный болван полезет к женщине, когда она сама не дает ему повода. Мистер Клэнси далеко не глуп, а я поводов не даю.

Может быть, я поцелую его… минуты за две перед тем, как навсегда покину корабль. Не раньше.

Все они крайне предупредительны и считают мой серьезный подход к наукам очень милым. Хотя, правду сказать, практическая астрогация оказалась куда труднее, чем я ожидала.

Я догадывалась, что главным поводом к отчетливой неприязни было то, что нас посадили за стол Капитана, хотя брошюрка «Добро пожаловать на „Трезубец“!» (а она есть в каждой каюте) ясно говорит, что в каждом порту сотрапезники Капитана меняются – такова традиция – и что выбирают их из новых пассажиров.

Не думаю, что предупреждение делает эту рокировку приятнее, мне, например, совсем не понравится, когда на Венере меня выпихнут из-за капитанского стола.

Но это лишь одна из причин…

Только три пассажирки относились ко мне дружелюбно: миссис Грю, Герди и миссис Роуйер. Миссис Роуйер я встретила раньше всех и поначалу думала, что она мне понравится. Конечно, она скучновата, но к скуке у меня иммунитет. Я повстречалась с нею в холле в первый же день. Она поймала мой взгляд, улыбнулась, пригласила присесть рядом и засыпала вопросами о жизни на Марсе.

Я рассказала, хотя и не всю правду. Я сказала, будто Па – учитель, а мама воспитывает детей, и что мы с братом путешествуем при нашем дяде. Нехорошо хвастать своими предками, могут ведь и не поверить. Гораздо лучше, если люди сами узнают все хорошее о твоей семье. При этом можно надеяться, что ничего плохого до них не дойдет. (Я не хочу сказать, что за мамой и Па числится что-то плохое.)