В глубине Великого Кристалла. Том 2 - Крапивин Владислав Петрович (книга бесплатный формат TXT) 📗
— Да Ерофей не раз говорил, что сестренку ждет, Еську. Она с весны где-то в деревне, у родных жила, а он скучал, видать…
Кое-что стало понятным. Не все, конечно, однако… Да и какое мне дело? Сейчас они выберутся из воды, я подарю Ерошке аппарат, и мы распрощаемся. Прощание не будет грустным, поскольку встретимся, наверно, еще не раз: я ведь решил остаться здесь надолго.
Я посмотрел, как ребята плещутся у берега. Впрочем, они уже не плескались. Еська бурно мылила Ерошке голову. Он повизгивал и дергался. Я подошел к воде:
— За что ты так мойдодыришь несчастного брата?
— А потому что волосы липучие! Всегда слюнявой ладонью их мажет, а голову моет раз в году… Ну-ка… — и она окунула Ерошку с головой.
Затем Еська быстро и умело выстирала костюм брата. Они его выкрутили, выжали и развесили на веревке, натянутой от будки к шесту у пирса. Я помог (веревка была высоко). Показалось мне — что-то не так. Мигнул, пригляделся. Под белым кругом с зеленым существом читалось: «CICIROMA». Не «кикимора», а «кикиро`ма»!
Что это? Во время стирки буквы перепрыгнули, не выдержав мыльной атаки? «Да всегда так было, просто читал неправильно, — успокоил я себя. — Но что такое «кикирома»? Или «цицирома»?»
Ерошка продрог во время купания, был в пупырышках, как ощипанная птаха. Натянул свою белую безрукавую маечку. Еська хотела дать ему еще свою футболку, но он благородно отказался. Жора принес из будки короткий флотский бушлат, брат и сестра закутались в него, уселись на ящике.
— Сейчас чайник вскипит, согреетесь… А ты, Танкист, иди налаживай по новой связь…
Савёлов послушно ушел. Вечерело.
Я подумал, что Ерошкино обмундирование не высохнет до сумерек.
— Как ты в мокром домой пойдешь?
— А куда идти-то? — беспечно сказал он.
— Ну… домой…
— А он ключ потерял, — сообщила Еська. — А тетя Таня, у которой мы сейчас живем, приедет только завтра.
То дядя Альберт, то тетя Таня какая-то. Крутят что-то детки…
— Ключ-то на шее, — напомнил я.
— Так он же от сарая, — сумрачно сказал Ерошка. — От того, где чемодан прятали. А от дома нету…
— Ох, а чемодан-то! Надо же зайти, взять! Как я без бритвы…
— Да он уже тут, сидор твой, — весело сообщил Жора. — Давно доставили.
— Вот это да! Каким путем?
— Ну, брат ты мой… — непонятно сказал Жора. И мне показалось, что он переглянулся с Ерошкой. — Делов-то… Танкист! Вынеси багаж!
Тут же возник Танкист с моим чемоданом. Да, «кикирома»…
— Ну, ладно, братцы, до завтра… Хотя… А где проведут ночь любезные братец и сестрица?
— А мы к дяде Жоре попросимся! — бойко сообщил Ерошка. — Дядя Жора, можно в будке переночевать?
— Ну… я не знаю… — Жора был явно не в восторге. — Здесь же не пионерский лагерь. У меня никаких постелей нету…
— И не надо! Ляжем на брезент, бушлатом укроемся! Спасательный круг под голову…
— Что-то не та романтика, — с сомнением сказал Жора. — Лучше вот что. Ты, «дядя Слава», забери-ка этих юных бомжей до завтра к себе. У сестрицы найдутся небось подушки-одеяла. Да и на ужин чего-нибудь…
Я заскреб затылок (мысленно). Вариант вроде бы разумный. Но… появлюсь я в «несвоем» доме с двумя «несвоими» ребятишками (из которых один к тому же почти голый). Увидят соседи — что подумают? Доказывай потом, что не вер-блюд… А кто соседи-то, кстати? И… на каком этаже живет сестра? И в каком доме. И…
— Жора, — выговорил я с тихим испугом. — А я ведь не помню, где живет сестра. Ни дома, ни улицы… Даже района не помню…
— У тебя что, крыша поехала?
— Наверно. Абсолютная пустота в голове…
В Малогде сестра после замужества жила отдельно от нас. Конечно, я не раз бывал у нее, но… хоть убей — не помню. Кто-то слизал адрес из памяти, как безжалостным «delete» из компьютера.
Жора посмотрел внимательно: не валяю ли дурака? Поверил:
— Ну ладно. Сейчас дозвонюсь до справочного, найдут адрес по телефонному номеру. — И ушел в будку. А я виновато остался на месте. Ерошка и Еська сидели ко мне спиной и, выворачивая шеи, поглядывали с интересом. Из будки сперва слышалась Жорина ругачка с Танкистом, затем все затихло на пять минут. И наконец Жора возник в двери. С недоумением на небритом лице.
— Вот кретины… Утверждают, что такого номера в Малогде нет.
Я не удивился. Ждал чего-то подобного… Ладно, хоть чемодан с собой.
Жора посмотрел на меня, на ребят.
— Вот что, люди. Я вас все-таки спасу. Используя родственные связи… Пойдете по берегу до кирпичной водокачки. Там отрезок рельсового пути, на нем купейный вагон. Это что-то вроде пристанища для командировочных мелкого ранга и отставших от пароходов разгильдяев… Вообще-то туда пускают лишь с направлением из пристанской конторы, но вы скажете хозяйке: «От Жоры». Хозяйка эта, тетя Кнопа, моя… ну, вроде как двоюродная тетушка. Меня уважает…
— Знаешь, Жора, ты проводи ребят, а я лучше в гостиницу…
— В гостинице тебя обдерут как липку. К тому же в вагоне детей одних не поселят. А мне с ними некогда, скоро два вечерних катера подойдут. Не Танкиста же посылать с ребятишками…
Ерошкина одежда была еще сырая, он скатал ее в муфту.
Обулся, надел ремешок аппарата на голое плечо. Взял меня за рукав и шепотом сказал:
— Ну вот. Никуда ты от нас не денешься…
Как-то затеплело у меня внутри. «Чудо ты костлявое, бесприютное…» Я взлохматил ему непросохшие, приглаженные волосы. Еська так же, как брат, взяла меня за рукав. За другой. «Еще одно чудо беспризорное…»
Был уже вечер, около восьми часов. Правда, солнце не спешило к горизонту — лето же, — только еще больше пожелтело. И сильнее, прохладнее запахло речным песком.
Мы попрощались с Жорой и пошли вдоль воды, мимо вынесенных паводком бревен. И минут через пятнадцать добрались до красной будки-водокачки (явно заброшенной). Здесь и правда был кусок рельсовой дороги, с двух концов ограниченный полосатыми брусьями на подпорках. На брусьях торчали разбитые фонари.
И вагон был — обшарпанный, с облезлым советским гербом на зеленой стенке.
И тетя Кнопа (вот имечко!) оказалась на месте. Грузная, весьма пожилая, с двумя похожими на черные бобовые зерна бородавками у нижней губы. Услыхав про Жору, отнеслась к нам ласково, лишних вопросов не задавала. Отвела в купе.
— Вот электричества только нету… А постель стоит по червонцу за комплект.
Я взял три комплекта. И потом оказалось, что зря: брат и сестра заявили, что лягут на одной полке, чтобы разговаривать ночью (столько времени не виделись!). Я попробовал внушить им, что это неловко.
— Да чего неловко-то? — хихикнул Ерошка. — Мы с рождения в одной коляске спали.
— Мы ведь близняшки, хотя и непохожие, — добавила Еська.
— Я не про то. Свалитесь же, узкая полка-то.
— Мы тоже узкие, — рассудил Ерошка, развешивая мокрый костюм на поручнях под багажными сетками. Они решили устроиться на нижней койке. Я развернул свою на верхней, наискосок от их «лежбища». Но ложиться было, конечно, рано. Солнце из-за реки косо светило в широкое окно без шторок.
Судя по тишине в вагоне, жильцов здесь, кроме нас, нынче не было.
Я пошел к тете Кнопе в служебное купе. Спросил, нет ли в вагоне или поблизости продуктовой лавочки.
— Нету, голубчик, — завздыхала тетя Кнопа. — Наверху, на берегу, есть хлебный киоск, только он до семи. А у нас вон только будочка в кустах, это если надо по своим делам. Потому как вагонный санузел в стоячем режиме не работает…
Узел-то узел, а как быть с ужином? Ладно, я потерплю, а ребятишки? Связался с младенцами, значит, должен заботиться…
— Голодные, что ли, путешественники твои? — понимающе сказала тетя Кнопа. — Сын и дочка, небось?
— Близнецы, — уклончиво сказал я.
— Ладно, ступай к себе…
Я послушался, а тетя Кнопа скоро принесла ржаной каравай, литровую банку с молоком и три стакана.
— Вот, заморите червячка. С этим дотерпите до утра…
— Вот спасибо-то!.. — возликовал я. — Сколько мы вам должны?
