Мертвая зона - Кинг Стивен (книги полностью бесплатно txt) 📗

– Что?

– Он был лжец, – мрачно изрекла Вера. – Его обуяла гордыня, и господь отступился от него.

– Никсон ушел в отставку? – Джонни был потрясен. – Никсон?

– Ему нужно было уйти, иначе б его убрали, – сказал Герберт. – Дело дошло до импичмента.

Неожиданно Джонни понял, что в американской политической жизни произошли большие и серьезные перемены – почти наверняка итог вьетнамской войны – и он о них ничего не знает. Впервые он по-настоящему почувствовал себя Рипом ван Винклем. Насколько все изменилось? Ему было даже боязно спрашивать. Затем в голову пришла поистине леденящая душу мысль.

– Агню… Агню стал президентом?

– Форд, – ответила Вера. – Хороший, порядочный человек.

– Генри Форд – президент Соединенных Штатов?

– Не Генри, – сказала она, – Джерри.

Он переводил взгляд с матери на отца, почти уверенный в том, что все это либо сон, либо чудовищная шутка.

– Агню тоже ушел в отставку, – объяснила Вера. Губы ее сжались в полоску и побелели. – Он был вор. Получил взятку прямо у себя в кабинете. Так все говорят.

– Агню убрали не из-за взятки, – сказал Герберт, – а из-за какой-то грязной истории у него в Мэриленде. Похоже, он увяз в ней по горло. Никсон назначил вице-президентом Джерри Форда. А потом в прошлом августе и Никсон ушел в отставку, а Форд занял его место. Форд на пост вице-президента назначил Нельсона Рокфеллера. Таковы у нас дела.

– Разведенный, – сказала сурово Вера. – Господь не даст ему стать президентом.

– А что сделал Никсон? – спросил Джонни. – Боже праведный… – Он взглянул на мать, которая тут же насупилась. – Ничего себе, если дело дошло до импичмента…

– Не поминай всуе имя спасителя, когда говоришь о шайке бесчестных политиканов, – сказала Вера. – Виноват Уотергейт.

– Уотергейт? А что это, операция во Вьетнаме? Или что-нибудь в этом роде?

– Отель «Уотергейт» в Вашингтоне, – сказал Герберт. – Какие-то кубинские иммигранты залезли в находившуюся там штаб-квартиру демократической партии, их поймали. Никсон все знал. Пытался замять дело.

– Ты шутишь? – еле выдавил Джонни.

– Остались магнитофонные записи, – сказала Вера. – И этот Джон Дин [6]? Просто крыса, бегущая с тонущего корабля. Обычная история.

– Папа, ты можешь мне это объяснить?

– Попытаюсь, – сказал Герберт, – но не думаю, что эта история раскрыта до конца. Я принесу тебе книги. Об Уотергейте уже написали миллион книг, и пока разберутся, что и как там было, я думаю, выйдет еще столько же. Ну слушай. Перед выборами летом 1972 года…

Половина одиннадцатого, родители уже ушли. В палате горел ночник. Джонни не спалось. Было тревожно. Голова у него шла кругом от полученной информации. За такое короткое время мир изменился гораздо больше, чем Джонни мог предположить. Он отстал от века и новых веяний.

Цены на бензин, как сказал отец, поднялись почти на сто процентов. До аварии галлон бензина стоил тридцать – тридцать два цента. Теперь он стоит пятьдесят четыре цента, и при этом у бензоколонок возникают очереди. По всей стране ограничили скорость – пятьдесят пять миль в час, и шоферы дальних рейсов чуть не взбунтовались.

Но это не самое главное. Позади был Вьетнам. Война там окончилась. В итоге страна пошла по коммунистическому пути. Герберт сказал, что все случилось как раз тогда, когда Джонни начал подавать признаки жизни.

Президент Соединенных Штатов побывал в красном Китае. Не Форд, а Никсон. Он отправился туда до того, как вышел в отставку. Никсон, подумать только. Старый охотник за ведьмами. Если б не отец сказал ему об этом, Джонни ни в жизнь бы не поверил.

Слишком много новостей, слишком много пугающего. Ему вдруг не захотелось ничего больше знать, а то окончательно можно рехнуться. Вот хотя бы ручка доктора Брауна, этот фломастер – сколько появилось еще новинок. Сотни маленьких вещиц, напоминающих снова и снова: ты потерял часть своей жизни, почти шесть процентов, если верить статистике. Ты отстал от времени. Ты опоздал.

– Джон? – произнес чей-то мягкий голос. – Вы спите, Джон?

Он повернулся. В двери вырисовывался нечеткий силуэт маленького сутулого человека, это был Вейзак.

– Нет. Не сплю.

– Я так и думал. Можно войти?

– Да. Пожалуйста.

Сегодня Вейзак выглядел старше. Он сел возле койки Джона.

– Я позвонил по телефону, – сказал он. – Вызвал справочную в Кармеле, в Калифорнии. Спросил о миссис Иоганне Боренц. Как, по-вашему, нашли они ее номер?

– Разве что он не зарегистрирован, или у нее просто нет телефона, – сказал Джонни.

– У нее есть телефон. Мне дали номер.

– Ясно, – сказал Джонни. Вейзак ему нравился. Джонни слушал с интересом, но не более того. Он не сомневался в существовании Иоганны Боренц, он знал, что его сведения верны, – точно так же, как знал, что он не левша.

– Я долго думал, – продолжал Вейзак. – Я сказал вам, что моя мать умерла, но это было лишь предположение. Отца убили во время обороны Варшавы. А мать пропала без вести, так? Логично считать, что она погибла при обстреле… во время немецкого наступления… понимаете? Она пропала без вести, и мое предположение было вполне логично. Амнезия… как невролог могу вам сказать, что такая долговременная общая потеря памяти – явление очень, очень редкое. Возможно, даже более редкое, чем настоящая шизофрения. Я никогда не слышал, чтобы кто-то зафиксировал случай амнезии, длившейся свыше тридцати пяти лет.

– Она давно излечилась от амнезии, – сказал Джонни. – Наверное, просто навсегда забыла свое прошлое. Когда к ней вернулась память, она вновь вышла замуж и родила двоих… или даже троих детей. Воспоминания, быть может, стали бы вызывать у нее чувство вины. Но мысль о вас все же возникает у нее. «Мальчик спасен». Вы позвонили ей?

– Да, – сказал Вейзак. – Напрямую, по автомату. Знаете, сейчас это просто. Очень удобно. Набираешь единицу, код, номер. Одиннадцать цифр – и можно соединиться с любой точкой страны. Удивительная штука. Даже страшновато. К телефону подошел мальчик… нет, юноша. Я спросил, дома ли миссис Боренц. И услышал, как он позвал: «Мам, это тебя». Раздался стук трубки, положенной на стол… или на что-то твердое. Я находился в Бангоре, штат Мэн, в каких-то сорока милях от Атлантического океана, и слышал, как молодой человек положил трубку в городе на побережье Тихого океана. Сердце у меня… оно стучало так, что я даже испугался. Сколько я ждал, не помню. Потом она взяла трубку и сказала: «Слушаю… Алло?»

– Ну а вы? Растерялись?

– Я, как вы выражаетесь, растерялся, – ответил Вейзак и криво улыбнулся. – Я повесил трубку. Мне захотелось выпить чего-нибудь покрепче, но ничего не нашлось.

– А вы уверены, что это была она?

– Джон, что за наивный вопрос! В тридцать девятом году мне было девять лет. С тех пор я не слышал материнского голоса. Тогда она говорила только по-польски. Сейчас я говорю только по-английски… Я почти забыл родной язык, как это ни стыдно. Могу ли я после этого быть уверенным, что это она?

– И все же вы – уверены?

Вейзак медленно потер лоб.

– Да, – сказал он. – Это была она. Моя мать.

– И вы не смогли заговорить с ней?

– А зачем? – почти сердито спросил Вейзак. – Ее жизнь – это ее жизнь, правда? Мальчик спасен. Вы ведь так говорили. Стоит ли расстраивать женщину, которая только-только обретает покой? Неужели я должен навсегда вывести ее из душевного равновесия? Это чувство вины, о котором вы упоминали… стоит ли будить его? Идти на такой риск?

– Не знаю, – сказал Джонни. Трудные были вопросы, и ответить на них он не мог, но понимал, что, задавая их, Вейзак хочет что-то выяснить для себя. Вопросы, на которые Джонни не знал ответа.

– Мальчик спасен, мать тоже спасена и живет в Кармеле. Но между нами – целая страна, и да будет так. А как быть с вами, Джон? Что нам с вами делать?

– Не понимаю, о чем вы?