Ночные джунгли - Свонн С Эндрю (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Раджастан уже почти добрался до дома…
И вдруг в него с размаху врезался крысенок.
Дьявол, неужели они на самом деле настолько глупы?
Ногар стоял на противоположной от своего дома стороне улицы, между ржавым автобусом и закрытой пиццерией. Врожденная бдительность на этот раз подвела тигра, он не сумел вовремя учуять опасность.
Знакомый Зипперхед, крысенок с темно-коричневой шерстью и в обрезанных джинсах — «Бесстрашный Лидер» — рикошетом отскочил от Ногара.
— Смотрите-ка, кореша, какие киски тут ходят, и без всякой охраны. Ба-а-а, — протянул он с притворным удивлением, — да это же наш знакомый полосатик!
От крысы прямо-таки разило возбуждением. Ногар брезгливо поморщился. Лидер уже явно укололся.
— Этот полосатый матрац не уступил мне дорогу! — визгливо закричал он.
Послышались шаги. Так, еще двое Зипперов, выходят из автобуса. Одного Ногар узнал — Большун. Оба под приличным кайфом, как и Бесстрашный, если не больше.
Большун поигрывал длинным ножом с выкидным лезвием.
— Давайте-ка побреем котика. Снюхался с пинками, рванина.
Незнакомый крысенок снял с пояса металлическую цепь.
— Да, побреем. Надолго нас запомнит.
Бесстрашный Лидер выхватил револьвер двадцать второго калибра и нацелил его в грудь тигра. Опять, раздраженно подумал Ногар. Еще и двух суток не прошло, как в него вот так же целился Янг. Хорошо, хоть здесь бензином не воняет, как там, у гаража.
— Нам не нравятся моро, которые якшаются с пинками. Мы тебя пометим, драный пинковский половик.
Ногар всегда держал свой боевой инстинкт под железным контролем. Он принадлежал к породе тигров, которую природа и индийские биоинженеры вывели для сражений, для охоты, для кровопролитных схваток. Эта животная, инстинктивная часть его натуры, которую Раджастан мысленно называл Зверем, частенько давала о себе знать, вступая в конфликт с интеллектом, со здравым смыслом. Как правило, Ногару удавалось сдерживать Зверя, мечущегося в клетке его разума, но сейчас… сейчас Зверь разъярился, как никогда прежде.
Когда Бесстрашный наставил на него револьвер, Ногар мгновенно почувствовал колоссальный выброс адреналина. Сердце его бешено забилось, кровь больно запульсировала в висках, во рту появился медный привкус, легкие, словно превратившиеся в пылающие горы, выплескивали наружу горячее дыхание.
Зверь рвался на волю, яростно царапая дверцу клетки, которую Ногар всегда держал запертой.
Ногар открыл дверь и выпустил Зверя.
Ночь вдруг превратилась в монохромную, одноцветную картинку. Запахи стали почти осязаемыми. Ногар слышал сердцебиение крысенка так же отчетливо, как и свое собственное. Время будто замедлило свой ход, почти остановилось.
Зверь зарычал.
Ногар зарычал. В зловещем звуке этом не осталось и следа интонаций того голоса, которым говорил Раджастан. Это был крик ярости, рвущий слизистую оболочку горла. Зипперхеды оторопели. От «Бесстрашного» теперь несло страхом. Страхом, который сообщил Ногару, что крысенку никогда прежде не доводилось сталкиваться с моро, пришедшим в неистовство.
Левая рука Ногара метнулась к револьверу Бесстрашного. Ногар схватил ствол оружия и резко отвел его в сторону. Пистолет выстрелил, но прежде, чем пуля пробила дыру в корпусе автобуса, послышался хруст ломающейся кости. Странно, но Бесстрашный Лидер даже не вскрикнул. У парня есть самообладание, с некоторым уважением отметил про себя Ногар. Надо отдать ему должное.
А Зверь по-прежнему жаждал крови, и плевать он хотел на столь лестную оценку противника. Он молниеносно выбросил снизу вверх огромную правую лапищу с выпущенными когтями и ухватил Бесстрашного за промежность. Тигр не просто царапнул податливую крысиную плоть, но глубоко погрузил в нее острые, слегка изогнутые когти. Бесстрашный Лидер истошно завопил, когда могучая длань подняла его высоко над землей.
Теперь Ногар был уже возбужден похлеще крыс. Пятидесятикилограммовый вес Бесстрашного казался легче пуха. Левая рука Ногара все еще сжимала ствол револьвера, в рукоятку которого мертвой хваткой вцепился трепыхающийся на страшных когтях крысенок. Ногар рванул оружие на себя — снова хрустнула кость Бесстрашного — и отбросил пистолет в сторону. Потом, немного отведя правую руку назад, тигр швырнул крысенка в сторону автобуса. Грызун пулей пронесся по воздуху метра два и, влетев в разбитое окно по пояс, застрял. Подрыгал ножонками, длинный хвост его безвольно обвис, и Бесстрашный затих.
Ногар, утробно рыча, повернулся лицом к Большуну, который решился предпринять атаку, беспорядочно размахивая ножом. Раджастан легко увернулся от длинного лезвия и, подняв правую руку над головой, выбросил ее вперед и резко опустил вниз, намереваясь полоснуть когтями по глазам Большуна. Однако тот поскользнулся на мокром асфальте, голова его дернулась, и когти Ногара, вонзившись позади уха крысенка, оторвали большой кусок кожи на левой стороне его морды. Большун рухнул на асфальт и на четвереньках пополз прочь.
Левая рука Ногара блокировала удар цепи, метнувшейся к его голове. Цепь обмоталась вокруг левого предплечья тигра; Ногар правой рукой схватил грызуна за жилет, притянул к себе и вонзил зубы в запястье правой руки атакующего. Крысенок выпустил из руки цепь, и Ногар, мотнув головой, отбросил его в сторону. Зипперхед шлепнулся в лужу.
Ногар оглядел поле боя: Лидер, с чуть дергающимся хвостом, торчит в окне автобуса. Большун с ободранной рожей скорчился у входа в пиццерию. Жалобно скулящий «Цепной» сидел в луже, прижав к груди руку с перекушенными сухожилиями.
Все, битва закончена. Пора загонять Зверя в клетку. Место, Зверь. Зверь неохотно повиновался. Ногар медленно закрыл дверцу и щелкнул замком.
Подавленность, наступившая после страшного возбуждения, напоминала «ломку» наркомана. Ногар весь покрылся холодным потом и затрясся, как в ознобе. Крысы, озабоченные собственными проблемами, ничего не заметили. За тридцать секунд вспышки ярости Ногар получил больше кайфа, чем от двойной дозы флаша. Теперь, однако, придется расплачиваться за этот кайф депрессией.
Ногар снял с левой руки цепь, отшвырнул ее и, прихрамывая, двинулся через улицу к двери своего жилища.
Когда Раджастан вошел в гостиную, Кэт злобно зашипела на него — тигр был с ног до головы испачкан крысиной кровью. Он проковылял в кухню, открыл холодильник, вынул из него коробку «Вискас» и высыпал ее содержимое на пол.
— Проголодалась? Ну, кушай, кушай.
Кэт метнулась в кухню и жадно накинулась на еду.
Ногар, подволакивая ногу с разболевшимся коленом, потащился в ванную, встал под душ, включил холодную воду на полную мощность… И отрубился.
Очнулся Ногар от холода и боли в плече. Он сидел, прислонившись спиной к кафельной стенке, под тугими струями воды. Кэт мирно спала на крышке унитаза. Ногар ощутил терпкий привкус крови во рту и вспомнил ночное приключение. Взглянув на левое плечо, он увидел, что намокшая повязка сползла к локтю, обнажая красную рану в том месте, откуда извлекли пулю, выпущенную из револьвера Янга. Довольно большой участок вокруг раны был обрит, и бледная белая кожа резко контрастировала с коричневато-рыжей с черным шерстью. Ногар быстро отвел от раны глаза. Вид обнаженной кожи вызвал у него отвращение.
Ногар посмотрел на правое колено. Боль поутихла, бандаж на месте. Это хорошо, ибо вовсе не хочется снова загреметь в госпиталь.
Он встал, выключил воду и врубил сушилку. Кэт как ветром сдуло. Ногар стоял под теплым воздухом сушилки, дрожа всем телом. Он попытался внушить себе, что трясется от холода, но себя ведь не обманешь. Ногар знал, что это реакция на то, что он позволил Зверю одержать над ним верх.
Любому моро приходилось, в той или иной мере, иметь дело со Зверем. Некоторым моро, таким как Мэнни, он не причинял особого беспокойства, поскольку биоинженеры наделили мозг — почти человеческий мозг — таких моро способностью легко подавлять инстинкты, в проявлении которых люди, собственно, и не были заинтересованы. Однако у моро, подобных Ногару, врожденные боевые инстинкты были усилены и отточены генной инженерией, и особь, наделенная ими, не всегда оказывалась способной сдерживать их. Вот и Ногар не смог прошедшей ночью удержать Зверя «на поводке». Хотя это случилось с ним лишь второй раз за всю его сознательную жизнь, Раджастан испугался. Ему стало страшно оттого, что он так легко уступил Зверю, что получил такое упоительное наслаждение от схватки, от запаха и вкуса крови. Может, он постепенно превращается в такого же кровожадного моро, каким был его отец…
