Расправляя крылья - Градинар Дмитрий Степанович (читаем книги онлайн .TXT) 📗
— Ага. — Джокарту вспомнилась старая шутка: — Вольный народ, куда нас пошлют, туда мы и хотим.
— Хотим — не хотим. Зря ты так. — Похоже было, пилота задела небольшая доза язвительности в голосе курсанта. — Хотим мы все одного — жить и оставить после себя жизнь. Не мы полезли к червям войной, так что теперь выбирать не приходится… Да, кстати! — Решив свернуть тему и явно опаздывая на скромный банкет по поводу счастливого — нулевого, как называлось это на языке пилотов — вылета, Спенсер заговорил о другом: — Видался недавно с Балу, он тебя хорошо помнит и шлёт кучу приветов. Занят он сейчас всё время — гоняет молодое пополнение в СВЗ, до дрожи в коленках. А правду он мне сказал, что ты с Лиин… Что у тебя…
— У нас, — поправил его Джокарт, — правда. И спасибо ему огромное, даже не знаю, кого или что мне ещё благодарить за знакомство с Балу.
— Ну молодец. Смотри только, осторожнее с ней… Очень уж непредсказуемая тебе девушка досталась, все так считают.
— Это точно, что непредсказуемая, но…
— По самые уши? — спросил об очевидном пилот, одновременно выставляя перед собой обе руки, давая понять, что эта тема касается только Джокарта и Лиин.
— Ага, — улыбаясь во всю ширь покрасневшего лица, признался Джокарт.
— Ну тогда успеха тебе! То есть вам, — поправился Спенсер, пожал Джокарту руку и убежал.
Джокарт же так и остался стоять, улыбаясь. Ужесточенная программа обучения позволяла ему встречаться с Лиин только один день в неделю, и сегодня был именно такой день.
— С нулевым вылетом! — запоздало выкрикнул он поздравление удаляющемуся пилоту.
За прошедшее время из сознания как-то выветрились слова-предостережения относительно неизбежных потерь среди курсантов до окончания обучения. Загадочный первый боевой должен был произойти почти через полгода, и больше всего переживаний было именно по поводу этого вылета, травмы, случавшиеся с курсантами на занятиях с СВЗ и, ещё чаще, при вождении гравискутеров, как правило, не являлись фатальными. Трое курсантов получили баротравмы в «Чёрном колодце», но скоро их возвратили в строй.
Потом наступила «проклятая пятница», как окрестили её между собой курсанты. День, когда выбыло сразу двое. Безвозвратно.
Первое несчастье произошло во время огневой подготовки: бракованный заряд разорвался в стволе «Леборейтора». Один на миллиард, скажут позже специалисты-оружейники, а тогда, на огневом рубеже, Джокарт запомнил бьющееся в конвульсиях тело курсанта, которому куском металла пробило насквозь голову. Команда реаниматоров добиралась до стрельбища целую вечность, — у них оказалось много работы после принудительного возвращения сразу четырёх сбитых истребителей. Потом все скорбно качали головами, повторяя одно лишь слово: «Пантеон». Но старший среди реаниматоров махнул рукой: «Безнадёжно, уничтожены оба мозговых полушария…»
Как всё просто, отстранений думал Джокарт, который вполне мог оказаться на месте погибшего курсанта, — а ведь у него теперь нет никаких проблем с его внутренним «Я». Человеческий мозг! Вот где оно спрятано! — теперь он знал это точно.
Вторая безвозвратная потеря произвела на Джо-карта куда большее впечатление.
Пит. Последнее время он делил с Джокартом первенство в шахматных блиц-турнирах, потому что тоже владел теперь «эффектом дельфина». Поединки между Джокартом и Питом за шахматным столом, оборудованным теми самыми таймерами, что имитировали схему управления истребителем, привлекали внимание всей группы. Не зная, как всё выглядит снаружи, — скорее всего, обычной игрой двух сосредоточенных противников, — изнутри Джокарт представлял себя многоруким Шивой, одновременно делающим много дел. Ему доставляла удовольствие не столько сама игра, сколько всё остальное, ей сопутствующее. Инструктор запускал самые изощренные комбинации цветовых сочетаний фигур, к лязгу и грохоту, сквозь которые доносились слабые отголоски каких-то мелодий, добавлялись и прочие отвлекающие параметры. Такие, например, как жара и холод, изменяющееся давление воздуха в помещении. Тогда движения становились вялыми, а мысли пробивались словно сквозь слой ваты. Общее возбуждение и ломота в висках сменялись сонливостью и апатией.
Один раз Джокарт даже успел увидеть короткий, но выразительный сон прямо во время игры. Ему показалось, будто его руки лежат на джойстиках управления истребителем, а ноги жмут реальные педали скорости и тангажа, и ему нужно выйти на разворот с критическим зарыскиванием вправо, чтоб сбросить с хвоста вот-вот готовую дотянуться до его «Зигзага» плазменными нитями вражескую «Кнопку» и успеть поразить кажущийся невероятно огромным вблизи «Кросроуд», который заманчиво подставлялся под излучатели правого борта.
И было чувство досады, потому что ему не хватало доворота — совсем чуть-чуть! — красная точка захваченной цели ускользала из прицельной рамки. Уйди на вираж секундой раньше, и я бы успел, думал Джокарт. Но он не успел. Червь-пилот, управляющий «Кнопкой», оказался проворнее. Истребитель коротко и плавно толкнуло, и смертельный холод космоса протиснул корявые щупальца сквозь прореху в корпусе «Зигзага».
Почему я не в СВЗ? — вспыхнула и погасла последняя мысль. Потому что вслед за ней Джокарт с удивлением увидел собственную руку, переставляющую короля при рокировке.
— Ого! — вырвалось у него после того, как горло отпустил сильный, как от удушья, спазм, — настолько реальным оказалось это сновидение.
Со стороны никто не заметил ничего особенного, и партия вскоре была сведена вничью.
Сразу за ней последовала ещё одна партия, вот тут то всё и произошло!
Теперь Джокарт полностью сосредоточился на игре, предоставив рукам и ногам делать их дело самостоятельно.
«Никаких фантазий! Я просто не выспался, вот и всё! Но ночь с Лиин того стоила, а поэтому — чёрт с ними, с мелодиями! Пусть хоть Вивальди, хоть римейк для бензопилы под Лондонский королевский оркестр!» — командовал он сам себе.
Совершенно неожиданно лицо Пита расцвело в улыбке. Он начал часто открывать и закрывать рот, как рыба, выброшенная на берег. И Джокарт вдруг осознал, что Пит смеётся!
Вначале он попытался понять — чем вызван этот смех. Неужели тем, что положение на доске слагалось пока не в пользу Джокарта, и тут он услышал…
— Ха! Ха! Ха! Посмотрите! У меня восемь ферзей! Все смотрите! Плевать на СВЗ, дайте «Леборейтор» и мои восемь ферзей! Восемь ферзей и шесть «Зигзагов»! Им не поможет ничего! — при этом глаза Пита бешено вращались, а под столом что-то противно зажурчало.
Потом Пит взял в руки фигурку короля и стал целовать её, как святую реликвию, — Ваше величество! Солнечная будет спасена! — а после вскочил из-за стола и, не переставая нести всю эту белиберду, перемежая шахматные ферзи с «Зигзагами», маджонг и СВЗ, выскочил из класса.
Тут растерялся не только Джокарт, но даже сам инструктор. А Пит, невесть как разблокировавший дверь аудитории, мчался уже по коридору.
— Какое счастье, что в это время давление было нормальным, — сказал после всего инструктор, — нас всех могло просто размазать по стенкам!
Он сумел догнать Пита в переходнике, ведущем к ангарам боевых истребителей… И всё это произошло не просто в пятницу, а именно в пятницу 13-го числа!
Пит был водворён в изолятор, и надежды курсантов на то, что вскоре он придёт в себя, не оправдались. Курсант, который погиб на стрельбище, находился в патологоанатомической лаборатории. И Джокарт позабыл про свой странный сон, иначе бы он живо вспомнил слова Спенсера об уникальной методике обучения лётным навыкам «изнутри».
Поскольку оба происшествия являлись чрезвычайными, занятия были прерваны и к вечеру курсантов собрали в аудитории Ино-биологии, где уже расхаживал посреди фрагментов особей-бессмертных старший офицер-куратор курса и два психолога. Один из них не был известен Джокарту, — долговязый молодой человек, выглядевший едва ли старше собравшихся курсантов. А вот второй… О, как же можно забыть это громоздкое оптическое приспособление на лице и живые, выразительные глаза под ним!
