Похищение чародея - Булычев Кир (книги без регистрации .TXT) 📗
– Если ты уйдешь, я не справлюсь с машиной? – спросила Анна.
– Нет, моя девочка, – сказал Жюль тихо. – Тебе не вытянуть нас.
Роман и рыцарь подняли глаза.
– Кто-то идет, – сказал Роман отроку. – Задержи его. Я вернусь.
Рыцарь тяжело поднялся из-за стола и опустил капюшон.
– Завязать глаза? – спросил Фридрих.
Роман махнул рукой.
– Я выйду с тобой. Скорей.
Потайная дверь закрылась за рыцарем и Романом.
Шут спустился по лестнице.
– Где хозяин? – спросил он.
– Не знаю, – ответил отрок.
– Убежал к орденским братьям? Нет, он один не убежит. Ему все это нужно... это его золото... Это его власть и слава.
22
Жюль снова увеличил лицо Кина. Кин смотрел на шута.
Анна дернула Жюля за рукав:
– Я похожа на Магду. Ты сам говорил, что я похожа на Магду.
– Какую еще Магду? – В гусарских глазах Жюля была тоска.
– Польскую княжну, Магдалену.
– Ну и что?
– Я пойду туда. Вместо нее.
– Не говори глупостей. Тебя узнают. Мне еще не хватало твоей смерти. К тому же куда мы княжну денем?
– Слушай спокойно. У нас с тобой нет другого выхода. Время движется к рассвету. Кин связан и бессилен.
– Замолчи. И без твоих идей тошно.
– Все очень просто. Ты можешь меня высадить в любом месте?
– Да.
– Тогда высади меня в спальне княжны. Это единственный выход. Сообрази наконец. Если я не проберусь к Кину в ближайшие минуты, он погибнет. Я уж не говорю, что провалится все ваше дело. Кин может погибнуть. И мне это не все равно!
– Ты хочешь сказать, что мне все равно? Ты думаешь, Кин первый? Ты думаешь, никто из нас не погибал?..
В окошко под потолком тянуло влажным холодом – погода в двадцатом веке тоже начала портиться. Брехали собаки. Анна вдруг почувствовала себя вдвое старше Жюля.
– Вопрос не в праве! Веди шар! Будь мужчиной, Жюль! Вы меня уже посвятили в ваши дела...
– Нарушение прошлого может достичь критической точки.
– О чем ты говоришь! Кин лежит связанный.
Жюль несколько секунд сидел неподвижно. Затем резко обернулся, оценивающе посмотрел на Анну.
– Может получиться так, что я не смогу за тобой наблюдать.
– Не теряй времени. Веди шар в терем. Мне же надо переодеться.
– Погоди, может быть...
– Поехали, Жюль, миленький!
Анну охватило жуткое нетерпение – будто ей предстоял прыжок с парашютом и должно быть страшно, но опасение опоздать с прыжком оказывается сильнее страха.
Шар покинул дом Романа и пронесся над крышей. Краем глаза Анна увидела огоньки на стенах, далекое зарево. Впереди был терем.
Шар вошел в терем, потом завис в коридоре, медленно пополз вдоль темных стен. Анна подошла к раме, шагнула было нетерпеливо в нее, потом опомнилась, начала, путаясь в рукавах, стаскивать кофту...
– Все чисто, – сказал Жюль. – Можно...
– Погоди! – крикнула Анна. – Я же не могу там оставлять одежду!
Княжна спала на низком сундуке с жестким подголовником, накрывшись одеялом из шкур. Одинокая плошка горела на столе. По черной слюде окна стекали мутные капли дождя.
Шар быстро обежал комнату, заглянул в углы, остановился перед задней, закрытой дверью...
– Учти, что там спит ее тетка, – сказал Жюль. Потом другим голосом – изгнав сомнения, приняв решение: – Ладно. Теперь слушай внимательно. Момент переноса не терпит ошибок.
Жюль поднялся, достал из пульта плоскую облатку в сантиметр диаметром, прижал ее под левым ухом Анны. Облатка была прохладной. Она тихо щелкнула и присосалась к коже.
– Чтобы вернуться, ты должна замкнуть поле. Для этого дотронешься пальцем до этой... присоски. И я тебя вытяну. Будешь там приземляться – чуть подогни ноги, чтобы не было удара.
Польская княжна повернулась во сне, шевельнулись ее губы. Рука упала вниз – согнутые пальцы коснулись пола.
Анна быстро шагнула в раму. И тут же закружилась голова и началось падение – падение в глубь времени, бесконечное и страшное, потому что не за что было уцепиться, некому даже крикнуть, чтобы остановили, удержали, спасли, вернули, и не было голоса, не было верха и низа – была смерть или преддверие ее, в котором крутилась мысль: зачем же ей не сказали? Не предупредили? Зачем ее предали, бросили, оставили, ведь она никому ничего плохого не сделала? Она еще так молода, она не успела пожить... Жалость к себе охватила слезной немощью, болью в сердце, а падение продолжалось – и вдруг прервалось, подхватило внутренности, словно в остановившемся лифте, и Анна поняла, что может открыть глаза...
И твердый пол ударил по ступням.
Анна проглотила слюну.
Только небольшая плошка с плавающим в ней фитилем горела на столе. Рядом стоял стул с прямой высокой деревянной спинкой. Запах плохо выделанных шкур, печного дыма, горелого масла, пота и мускуса ударил плотно в ноздри, уши услышали нервное тяжелое дыхание... Анна поняла, что она в тринадцатом веке.
Сколько прошло времени? Она падала туда час?.. Нет, это казалось ей, конечно, казалось, ведь Кин проскочил в прошлое почти мгновенно – ступил в раму и оказался во дворе Романа. А вдруг машина испортилась и потому ее путешествие было в самом деле длинным?.. Нет, на низком сундуке спит польская княжна, рука чуть касается пола.
«Раз-два-три-четыре-пять», – считала про себя Анна, чтобы мысли вернулись на место. Жюль сейчас видит ее в шаре. Где же шар? Должен быть чуть повыше, перед лицом, и Анна посмотрела туда, где должен быть шар, и улыбнулась Жюлю – ему сейчас хуже всех. Он один. Ах ты, гусар из двадцать седьмого века, тебе, наверно, влетит за то, что послушался ископаемую девчонку...
Теперь надо действовать. И очень быстро. В любой момент может начаться штурм города – Анна поглядела в небольшое забранное слюдой окошко, и ей показалось, что в черноте ночи она угадывает появление рассветной синевы.
Платье Магдалены лежало на табурете рядом с сундуком, невысокие сапожки без каблуков валялись рядом.
Анна шагнула к постели. И замерла, прислушиваясь. Терем был полон ночными звуками – скрипом половиц, шуршанием мышей на чердаке, отдаленным звоном оружия, окриком часового у крыльца, шепотом шаркающих шагов... Княжна забормотала во сне. Было душно. В тринадцатом веке не любили открывать окон.
Платье княжны громко зашуршало. Выше талии оно скреплялось тесемками. Тесемки путались, одна оборвалась. Теперь очень важно – платок. Его нужно завязать так, чтобы скрыть волосы. Где шапочка – плоская с золотым обручем? Анна взяла со стола плошку и посветила под стол, в угол горницы – шапочка лежала на сундуке. Сейчас бы зеркало – как плохо уходить в прошлое в такой спешке! Средневековый наряд нам должен быть к лицу, подумала Анна, но как жаль, что придется черпать информацию об этом из чужих глаз. Конечно, у княжны где-то есть зеркальце на длинной ручке, как в сказках, но некогда шарить по чужим сундучкам. Анна расшнуровала кед – примерила княжий сапожок. Сапожок застрял в щиколотке – ни туда, ни сюда. За перегородкой кто-то заворочался. Женский голос спросил по-русски:
– Ты чего, Магда? Не спишь?
Анна замерла, ответила не сразу.
– Сплю, – сказала она тихо.
– Спи, спи, – это был голос тетки. – Может, дать чего?
Тетка тяжело вздохнула.
Анна отказалась от мысли погулять в сапожках. Ничего, платье длинное. Как жаль, что дамы в то время не носили вуаль... Впрочем, наша трагедия проходит при искусственном освещении. Анна осмотрелась в последний раз – может, забыла чего-нибудь? Потом непроизвольно подняла руку княжны и положила на грудь, чтобы не затекала. Подумала, что сейчас Жюль, наверное, обругал ее последними словами – ну что за ненужный риск! А Анна ощущала странное единство с девушкой, которая и не подозревает, что ее платье позаимствовано другой, которая будет жить через много сотен лет...
– Ничего, – прошептала она, старательно шевеля губами, чтобы Жюль видел, – она крепко спит.
