Дар – Земле - Алферова Марианна Владимировна (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
– Седьмой сектор намечен на ликвидацию, – заметил Олгерд чуть свысока, как и положено говорить ветерану с новичком.
Теперь он позабыл прежнюю свою робость и чем ближе становился Дар, тем нахальнее делалась Олгердова улыбка.
Валерг включил увеличение и тут же экран заполнила гладь озера и густые буйные заросли вокруг. Что-то тайное, давнее проступало в этом озере и деревьях: – позабытое чувство ничем не ущербленной красоты, которую ощущаешь лишь в детстве при пробуждении. Если земляне посмотрели бы внимательнее на экран, то на голограмме увидели бы фигурки дарвитов похожие на статуи, сколотые с фасада готического собора. Тела дарвитов, их руки и головы, чуть вытянутые и тонкие лица, как лики икон, и темный, все тот же мученический цвет кожи, напомнили бы людям что-то из прошлого, позабытого ими в долгом и бурном пути к звездам.
– Так в самом деле на Даре никто не убивает? – проговорил тихо, как бы про себя, Валерг.
– Здесь все недоноски, – буркнул Олгерд в ответ. – Всегда молчат. И не вопят, даже когда их… ликвидируешь.
– А кто-нибудь сопротивлялся хоть раз? Как-нибудь? – Валерг, задавая вопрос, испытывал странное чувство стыда.
Было что-то кощунственное в его любопытстве, но он не мог остановиться, будто кто-то толкал его в спину непрерывно. Он даже не слишком и раздумывал, он просто шел и расспрашивал дорогу и мальчишеское восторженное предчувствие значительного вскипало в нем.
– Дохли, да… – сообщил Олгерд. – Но не дрался никто. Нет… Был один случай… – На секунду он замолчал и что-то болезненное, мучительное мелькнуло в его лице. – Да они просто отвратительны! Ничтожества! Дрянь! – взорвался внезапно.
Валерг взглянул на лимгардиста с удивлением – способности глубоко чувствовать он в этом существе не предполагал.
«Почему так больно жить?» – подумают, ощущая тоскливую размягченность внутри и странную жалость к этому человеку в черной форме.
3
Дорога катилась навстречу белой лентой. Поначалу была лишь черная пустыня «доведенных» территорий, потом стали попадаться изуродованные обрубки, осколки прежнего живого буйства, жизнь чахлая, замученная, присыпанная пеплом. И наконец поодиночке, а вскоре и тесной толпой встали сильные стволы дарских деревьев. Зеленые ветви сплетались друг с другом в дружеском пожатии, и робкие ростки среди могучих стволов опирались на ветви великанов, как дети на руки взрослых. Солнце уже катилось к закату и, прыгая среди деревьев, улыбалось на прощанье. Казалось, в одночасье лес облетел, лишь внизу остался зеленый подшерсток – один из здешних обманов – листва больших деревьев повернулась к солнцу ребром, балуя теплом молодняк.
Валерг убрал защитные экраны и открыл прозрачный купол на носу фарпа. Тут же на губах появился сладковатый привкус – это легкий, тонкий, как пыль, пух сурты, налип на лицо. Солнце зашло внезапно, как провалилось, и все погасло вместе с ним, но белый камень дороги продолжал светиться. Компьютер зажег фары, но Валерг выключил их, и теперь фарп ехал в темноте. Лишь фиолетовые блики от электромагнитной подушки скользили по мелькающим стволам.
Как хорошо. Тихо. Покойно. Хочется лечь. Закрыть глаза. Ненужная мягкость и расслабленность появляются в теле. А разум? Какой разум мог появиться здесь, в этом мире, лишенном борьбы и крови? Столь же ленивый, вялый, медлительный? Абстрактный? Склонный к просчитыванию тысячи вариантов? Лишенный самовлюбленности? Не знающий сомнений? Не думающий о себе, но обнимающий всю планету разом? Единый?
Коллективистский разум… Валерг вяло улыбнулся. То, что на Земле непременно выражается в пародию. Занятно! Эволюция, где никто не убивал. Где погибал тот, кто не помогал никому. Эгоисты и эгоцентристы, индивидуалисты обречены. Может быть так? А почему бы и нет. Самоубийство вместо убийства. Валергу почему-то стало жалко эгоистов. Право же, во всем этом есть что-то по-иезуитски извращенное. Такой мир тоже жесток. Невыносимо жесток на своем пути. Быть может, не меньше, чем земной. А итог?
Итог-то должен быть один и тот же. Вот что смешно. Вот…
– Мы не опоздаем? – спросил Валерг, втягивая носом воздух. Ему показалось, что к запаху роста и цветения примешивается запах гари.
– Я сказал: завтра утром, – ответил Олгерд.
Он тоскливо зевнул и отвернулся. И зачем он согласился выехать на ночь глядя, отказался от вечеринки по случаю прилета и, как оглашенный, понесся в лес вместе с этим сумасшедшим техинспектором? Ну и что из того, что ликвидация завтра? Не последняя, еще успел бы насмотреться. Он вздохнул и запихал в рот новую таблетку малпеза.
– Что это? – спросил Валерг.
Фарп, следуя его желанию, остановился и Валерг высунулся наружу. Олгерд глянул через его плечо.
В темноте мягким золотистым светом светился дом – новенький, будто только выросший, дом дарвитов.
– Надо же, – пожал плечами лимгардист… – уцелел кто-то. – Я считал, что здесь все давно расчищено.
Они вылезли из фарпа и двинулись в заросли. Валерг дошел первым – более нетерпеливый и подвижный почти до нервозности. Дошел и замер… Эта стена дома, такая радостная, тронутая золотистым светом изнутри, была единственной уцелевшей. Все остальное лежало черными обломками, среди которых в двух или трех местах можно было угадать тела, сморщенные огнем до куколок насекомых…
Олгерд выругался и, стащив с головы шлем, почесал макушку.
– Ладно, – пошли обратно, – пробормотал он и, сочувственно тронув Валерга за рукав, спросил: – Никак тошнит? Ничего, я тоже блевал поначалу, но скоро это прошло…
Они вернулись к фарпу. Увиденное ничуть не поразило Олгерда, напротив, лишь пробудило в нем воспоминания.
– Сколько я отсидел на этом проклятом контрольнике, пока ставили силовую ловушку! Понимаешь, у них в лесу где-то есть центр, к которому вообще не подобраться, крутишься, ездишь вокруг – и никак… Черт знает что! Но как только стали мы убивать дарвитов – начали продвигаться внутрь… Особенно если разом, толпой… Отсюда и ликвидации…
– А ты никогда не думал оставить все это?.. – спросил Валерг наконец.
– Оставить?! А куда, скажи на милость, я денусь? В технари-отработчики?.. Так я технарем всю жизнь и прокукую… И никогда до Земли не доберусь… А так мне кое-что светит…
Валерг не ответил. Лицо его потемнело и сузилось, теперь он чем-то напоминал дарвита и Олгерду сделалось нехорошо и муторно на душе, когда взгляд темных выпуклых глаз остановился на нем прежде, чем скользнуть куда-то мимо, поверх всего…
Машина меж тем подъехала к границе резервации и остановилась. На панели замелькали красные и зеленые огоньки. Олгерд пригнулся, разглядывая то, что было перед ним: темный лес и выкрашенный светящейся краской домик. Домик был земной постройки с массивными энергоустановками силового поля по бокам.
– Знаешь, сколько мне здесь пришлось просидеть?! – вздохнул Олгерд. – По трое суток дежурство – с ума сойдешь… И вот опять. Правда, всего одна ночь, – он улыбнулся. – А там – конец…
– Конец – чего? – отозвался Валерг, как эхо.
– Резервации, конечно…
Валерг помолчал, по-прежнему глядя куда-то сквозь Олгерда.
– Я хочу посмотреть, что там внутри… – сказал он наконец. – Пока они там есть…
– Иди… – Олгерд пожал плечами и насупился.
– А ты?
– Я – нет… Уволь. Насмотрелся за три года, – и почти умоляюще добавил. – Вертайся быстрее… Мы же выпить хотели…
Было что-то кощунственное в той простоте, с которой Олгерд говорил о выпивке, но Олгерд все эти годы жил подле смерти и привык к ней, как привыкают к неприятным запахам, шуму, неудобной обуви. Это была его работа, грязная тошнотворная поденщина, за которую обещан ему, в конце концов, угол на старушке-Земле.
– Я скоро вернусь, – проговорил Валерг, опуская голову, будто внезапно чего-то застыдился.
4
Бело-голубой фарп со светящимся золотым изображением руки, сжимающей цветок, въехал в резервацию дарвитов. Здесь было так же тихо, как и снаружи. Белая дорога, черные стволы вокруг. В небе неярко блестели звезды. Фарп выехал на открытую площадку и остановился. Деревья отступили и на поляне возникло несколько белых домиков. В темноте Валерг их различил как пятна тусклого света. Лишь в одном доме горело окно, остальные казались безжизненными и это тревожило. Валерг пошел на свет. При его приближении дверь бесшумно раскрылась, а светлые нити, что свисали с потолка подобно водорослям, подобрались наверх, мелодично позвякивая. Мягкий желтый свет усилился, сделавшись почти естественно-солнечным, золотым.
