Дождя сегодня не будет - Лавров Егор (читать книги полные .txt) 📗
– Обожаю чудаков, Гео. Понимаешь, у кого есть какая-нибудь слабость… или хобби.
Оказывается, мы уже называем друг друга по имени.
– У тебя, Гео, нет хобби?
– Да нет, Кип.
Но тут на меня навалились Адам с Евой, и я проговорился о Дороге. Киприан горячо заинтересовался. Он долго меня расспрашивал и под конец клятвенно обещал раздобыть модель старинного паровоза с расширяющейся кверху трубой.
– С расширяющейся трубой… – сказал я завороженно.
– Да, Гео. Представь, заправляют бензином и водой, и он пыхает настоящим паром!
Это было как чудесное видение, и я прикрыл глаза. Потом полез в мокрый карман и пощупал бумажник.
– Такая модель стоит кучу денег, Кип. Боюсь, что…
– О нет! В память об Орсе! Обойдется тебе в сущие пустяки.
Стыдно признаться, но я пожал ему руку. Откуда-то появились полные бокалы. По-моему, это была «Мертвая голова».
– Взамен, Гео, я попрошу о маленькой услуге.
– Все что угодно!
Киприан понизил голос и наклонился ко мне:
– Страховочка.
Словно сунули под нос тухлое яйцо. На язык запросились слова, которые я обычно произносил, когда предлагали страховку. Не далее как сегодня утром они мигом отшили агента «Юниона». Но человеку, с которым второй час сидишь в баре, таких слов не скажешь. Физиономия Чета отразила острую тревогу.
– Гео! – выдохнул он. – Речь о совершенной безделице!
Недельная страховочка от несчастного случая…
Я продолжал молчать.
– Ведь мы же договорились! Что тебе стоит!
– Никогда ничего не страхую. Принципиально.
– Но старинная модель, Гео… со свистком… и дым из трубы… Ну сколько ты получаешь в неделю?
– От двухсот до трехсот.
– Значит, паровозик встанет тебе в какие-то двадцать пять монет! Ты подумай!
Я подумал. Морена за такую модель продал бы душу, не только принцип. Рука Чета положила на стол передо мной сложенный вчетверо листок.
– Прочти, Гео. Ты убедишься – совершенный пустяк!
Эх, будем надеяться, какая-нибудь безобидная мелкая компания. Я развернул бланк. Увидел выведенное тщательно: «Гео Орб-Оргель» и пухлую ладонь, распростертую над фигуркой. Над моей фигуркой!
– Работаете на УПИ, господин Чет?
– Подрабатываю, Гео… тяжелые времена, семья. Крайне меня обяжешь… В память об Орсе!
Я машинально отхлебнул. Делать этого не следовало. «Мертвая голова» не поладила с кем-то из прародителей. Все странно смешалось: бездомные собаки, гроб Орса, бормотание Чета и текст страхового контракта – «Гео Оргель обязуется выплатить компании десять процентов от сумм, имеющих поступить в его распоряжение за текущую неделю, включая воскресенье, десятого сентября. Компания со своей стороны…»
– Пришлю в пятницу – у тебя будет впереди целый уик-энд!
Я залпом опорожнил бокал: для самооправдания на будущее. Если принцип будет нарушен, то в состоянии крайнего опьянения. Откуда-то издалека Чет протягивал мне толстый «Скриптос».
Я плюнул и расписался под красным штампом: «Расторжению не подлежит». По-моему, я вырубился лишь на две-три секунды, но, когда в глазах посветлело, стул напротив был пуст. «Друг Орса» исчез.
– Кофе! – скомандовал я в пространство. – Двойной!
Это был царский жест, но все равно по счету не расплатиться, а кофе вернул бы хоть способность соображать. Но на мое плечо ласково легла ладонь.
– Прежде алколиквид, Гео. А потом сколько угодно кофе.
Возвращение Чета удивило меня несравненно больше, чем исчезновение. Я механически взял стакан.
– Да тут зверская доза…
– Выдержишь. Зажми нос – и разом. К горлу заранее подкатывалась тошнота.
– Пусть хоть выдохнется.
– Ни в коем случае! Ты за рулем, а компания не должна нести убытки, – тяжеловесно пошутил он.
Ладно, зажмем нос и… Ой-ой-ой! Чет вытирал мне лоб и отпаивал чем-то горячим. Со второй чашки я начал различать вкус кофе.
– Молодцом, Гео. Худшее позади. – Он подозвал официанта и рассчитался.
– К сожалению, вынужден тебя покинуть. Срочное дело. – Он крепко пожал мою вялую руку. Глаза его погрустнели. – Вряд ли захочешь встречаться… потом. Но модель я пришлю.
Обернувшись, я тупо смотрел вслед. Дождь поутих, и сквозь широкое окно я увидел, как Киприан Чет по-хозяйски уселся в роскошный серый лимузин, стремительно взявший с места.
Вытрезвилка расползалась по телу, изничтожая молекулы алкоголя. Работы ей хватит еще минут на пятнадцать. Снисходительно-сочувствующий взгляд официанта поднял меня на ноги.
Дармоед в машине чинно вылизывал белый животик. Мы с ним немного поговорили и поехали домой. Путь предстоял неблизкий – либо через город, либо кругом, по автостраде «Ринг». Мы предпочли автостраду – меньше пробок и вони.
Если и дальше возить с собой кота, то моей славной репутации лихача конец. В первый день я два раза довольно резко тормознул, он шмякался оба раза с сиденья на пол и очень обижался. Теперь я езжу с оглядкой. Так мы двигались не спеша, по широкой дуге приближаясь к дому, где я жил уже восьмой год, а Дармоед – уже неделю.
Вдруг я понял, чего недостает в начале Дороги: там, где поворот налево и сторожка, должен впритык к полотну стоять холм. Тогда пейзаж за ним будет открываться постепенно, и даже мелкие детали заиграют, появляясь не скопом, а одна за другой.
Задумавшись о холме, я машинально поднажал, и довольно скоро мы приехали. Почти засветло.
– Ну, Дармоед, просыпайся. Вот уже и мост.
Слух отреагировал на опасность первым. Старый мост всегда отвечал «спидди» тихим слитным гулом. Сейчас нас встретила вибрация и какое-то дребезжанье. Потом я почувствовал, что едем мы как бы в гору. И только тут различил за дождем и сумерками щель впереди. Половинки моста на глазах расходились, задираясь вверх. Нога дернулась намертво зажать тормоз, но я представил, как Дармоеда расплющит о ветровое стекло, машину юзом вынесет к перилам, и мы обрушимся в канал. Я задержал дыхание и рванул «спидди» вперед на предельной скорости. Мы с ревом стартовали в небо. Перелетели эти пять или шесть метров пустоты и грохнулись на противоположную створку моста задними, а потом передними колесами. Машину развернуло боком и со скрежетом понесло под уклон. Понятия не имею, что мы со «спидди» проделали, но чудом выровнялись и вылетели на берег. Мотор заглох.
Я с трудом отлепил пальцы от руля и вылез наружу. Створки моста застыли под немыслимым углом градусов в шестьдесят. Потом начали опускаться. И вот лязгнули, сомкнулись. Снова возник невинный, шелудивый от старости мостик.
Все и думать забыли, что он разводной! Я даже не помню, когда его последний раз разводили. В канале и воды-то разве что утопиться.
Из будочки, прилепившейся к основанию моста и всегда закрытой на засов, вышел человек в плаще с капюшоном. Ага, голубчик, иди-ка сюда, потолкуем! Но голубчик проворно задвинул засов, щелкнул замком и юркнул к парапету.
От будочки к воде вела каменная лесенка, и от лесенки уже отчаливал катер с моим голубчиком на борту. А с противоположного берега торопливо спускался к воде его двойник.
– Эй, вы!
Но катер уже шпарил прочь.
– На редкость славные ребята, – сообщил я Дармоеду, возвратясь к машине все еще на ватных ногах. Кот щурился, бил хвостом и жал уши к голове.
Мотор не завелся, и оставшийся путь до дома мы проделали пешком. В передней Дармоед соскользнул с рук и бесшумно удрал во тьму квартиры. А я опять стукнулся коленкой о сундук. Неделя, как он переселился сюда, освободив место для кошачьего ящика с песком, а я все еще набиваю о него шишки. Послышалось мяуканье со стороны кухни – зов к холодильнику. Нет, прежде позаботимся о «спидди» – ему пришлось хуже всех.
В гараже трубку снял сам Порт, и значит, довольно было нескольких слов. Ровно через полчаса я выглянул и убедился, что «спидди» увозят на кронштейне портового грузовика.
С десятого этажа мост, освещенный цепочкой фонарей, казался даже красивым. Теперь я вспомнил, когда и зачем его разводили в последний раз. Однажды ночью – я еще гонял на легком щегольском «лар-лоэнгрине» – меня задержал патруль на набережной. Шла полицейская облава в нашем квартале. Он расположен на узком мысу при слиянии двух каналов. Подняв мосты и перекрыв поперечную улочку за аптекой, полиция заперла квартал и устроила травлю. Самые отчаянные прыгали в канал, надеясь прорваться. Не знаю, кто они были. Вид человека, который барахтается в мерзлой воде и пытается выкарабкаться по обледенелой стенке, отметает праздное любопытство. Одному я бросил буксирный тросик и кое-как выволок наверх. Полицейские забрали его, гнусно ухмыляясь; боюсь, что оказал бедняге сомнительную услугу.
