Угол атаки - Альтов Генрих Саулович (книги полностью бесплатно txt) 📗
Химия, как говорил М. В. Ломоносов, далеко простирает свои руки в дела человеческие. М. В. был прав, я в этом убедился. Чтобы разобраться в химии, нужно знать физику, а чтобы знать физику, нужно знать математику, надо вкалывать. Я теперь подолгу готовил уроки, дома это вызвало переполох, потому что раньше я все делал за полчаса: что-то быстренько прочитаешь, что-то на ходу спишешь у Яшки. У меня не хватало времени, стал подниматься на час раньше, чтобы на свежую голову порешать задачки, и мама, окончательно перепугавшись, повела меня к известному в городе детскому доктору Клупту. Старенький Клупт долго выслушивал и выстукивал меня, разглядывал мой язык и вздыхал. Потом он сказал: «Сложный случай. Приведите-ка его еще раз. Попозже…» Мама, побледнев, спросила: «Когда?» Клупт пожал плечами: «Лет эдак через сорок. Или пятьдесят». Седьмой класс я кончил почти без троек. Летом химкружок не работал, я целыми днями пропадал на «Партизане», а по вечерам читал «Химию для всех» Партингтона.
В сентябре, на первом же занятии, Колба объявил, что предстоит всесоюзная олимпиада детского технического творчества, и мы должны подготовить действующие модели химических заводов — солянокислотного, сернокислого и так далее. На следующий день Сергей Андреевич тоже сказал насчет олимпиады: нужны, мол, модели кораблей.
Я понял, что горю: сработать одновременно две модели просто невозможно. Однажды я делал модель тральщика, это потребовало уйму времени. И потом что это такое — модель солянокислотного завода? Обыкновенна установка для получения соляной кислоты — как в школьном учебнике: пробирки, спиртовки, трубки. Только все это прикрыто фанерными коробками, изображающими заводские помещения. Ничего вдохновляющего. К тому же мастерские одни для всех кружков, так что я погорю совершенно обязательно.
И вот тут у меня появилась гениальная идея. Как все гениальное, она была проста, эта идея. Точнее — казалась простой. Я даже не подозревал, как потом все усложнится…
Идея заключалась в том, чтобы вместо двух моделей сделать одну. Катер с химическим двигателем. Сергей Андреевич будет доволен, ведь катер — морская модель. А Колба тоже ничего не сможет возразить, поскольку вся начинка у катера будет химическая. И вообще мое незаконное пребывание в двух кружках станет законным и даже необходимым.
Я быстро уговорил Яшку работать на пару. Потом мы пошли к Сергею Андреевичу.
Так что это такое — химический двигатель? — спросил он.
К этому вопросу я был готов. Нужно получить водород и кислород, затем их смешать — образуется гремучий газ. А дальше все просто: гремучий газ поступает в камеру сгорания, бах — и модель рванется вперед. Потом еще один бах. И так далее.
— Значит, ракета, — с сомнением сказал Сергей Андреевич. — Ничего не выйдет, но попробуйте. Для практики.
Колба выслушал нас без всякого энтузиазма, но возражать не стал. Он только спросил, как мы собираемся получить водород и кислород. Мы объяснили: поставим на модель электрическую батарею, она будет разлагать воду — вот и все.
— Электрическая батарея? — переспросил Колба. Он посмотрел на потолок, что-то пошептал и буркнул. — Ладно, вам виднее.
Дине мы тоже рассказали о ракетном катере. Она давно ушла из химического кружка в драматический. Вообще, она изменилась. Яшка как-то сказал, что теперь она — из рассказов Александра Грина. Я считал, что все дело в высоких каблуках. Если надеть туфли на высоких каблуках да еще соорудить на голове башню из волос — запросто можно состаритьс на пять лет. На переменах к Дине приходили десятиклассники, нас она замечала, когда надо было списать задачку по физике или математике.
— Ах, мальчики, чепуха этот ваш катер, — сказала она. — Лучше сделайте мне ацетон. Нигде не могу достать.
Ацетон ей был нужен чтобы смывать маникюр. В школу нельзя было приходить с маникюром, с этим было строго. В тот же вечер Яшка изъял дома бутыль уксусной эссенции, мы насыпали в эссенцию толченый мел, эссенция зашипела наподобие газировки, и на дно выпал серый порошок — уксуснокислый кальций. Отфильтровали порошок, прокалили, получился ацетон. На следующий день мы вручили Дине большой флакон из-под одеколона «Красный мак». Доверху заполненный ацетоном. Великая вещь — химия…
А вот с катером дела были плохи. За три недели мы выстругали корпус, прекрасный корпус длинной восемьдесят сантиметров, и притащили его из мастерской наверх, к себе. В коридоре стоял большой аквариум, мы давно решили приспособить его для испытаний. На воде корпус, даже некрашеный, выглядел совсем неплохо. Но когда мы начали укладывать в него батареи, просто так, чтобы посмотреть, как они разместятся, корпус сразу наклонился, вода полилась через борт, и модель наша, разгоняя испуганных рыб, пошла ко дну. Тут только мы сообразили, что нужно было посчитать, сколько может выдержать корпус и сколько должны весить батареи. Мы вытащили из аквариума корпус и батареи, дали рыбкам корм, чтобы они не очень переживали, и сели за подсчеты. Цифры получились убийственные: батарей нужно в сорок раз больше, чем смог бы выдержать корпус катера. Это был какой-то кошмар. Мы прикидывали по разному если корпус сделать в полметра, в четверть метра — все равно получалось, что нужна целая гора батарей. А если батарей взять мало, вода будет разлагаться в час по чайной ложке. Откуда же двигатель получит гремучий газ?!
Как просто жилось до этого! Появилась какая-то идея — и прекрасно ты знаешь, что голова у тебя варит. Идей у меня всегда было много, поэтому я и не сомневался, что голова варит как надо. А тут выходило, что идея, даже идея такого замечательного катера, сама по себе еще ничего не стоит. Идея может лопнуть, как мыльный пузырь, если не сойдутс расчеты.
Пока я это переживал, Яшке пришла в голову спасительна мысль: кислород и водород можно получать без электричества, чисто химически. Действительно, серная кислота плюс цинк — получается водород, что может быть проще!
Раньше такая мысль привела бы меня в восторг: да здравствует химия, далеко простирающая свои руки… Раньше было просто: что-то придумал и радуешься. А теперь придумал — и сомневаешься, боишься, что идея лопнет. Надо посчитать, но ведь расчеты только приблизительные, тут тоже не до радостей. Вот когда все будет построено и испытано, тогда уж наверное можно радоваться.
Мы стали прикидывать, сколько надо реактивов, сколько будут весить склянки, трубки и прочая начинка, сколько весит сам катер. Получалось, что вес вдвое больше, чем нужно. Не в сорок раз, а только вдвое, но катер-то все равно потонет…
По ночам мне снились тонущие корабли. А потом я сообразил, что кислород получать не надо, кислород есть в воздухе. Значит половину начинки можно выкинуть, катер станет легче, не утонет! Очень даже логично.
Мы показали наши расчеты Колбе. Бегло посмотрев вычисления, он исправил две небольшие ошибки и буркнул:
— Раз уж вы начали мыслить, попробуйте мыслить дальше.
Между прочим, это оказалось занятно — мыслить. Как будто играешь в шахматы. Сделал ход, а противник тебе отвечает, — и надо пересилить, передумать противника. Вот только неизвестно, кто твой противник, ты его не видишь. Яшка сказал, что противник — наша собственна дурость. Но если это дурость, почему она так ловко сопротивляется? Да, раньше таких вопросов не возникало.
Чтобы получить водород, нужны серная кислота и цинк, запас их должен быть на катере, а это лишний вес, тяжесть. Выгоднее взять карбид кальция, самый обыкновенный карбид, который используют газосварщики. Карбид плюс вода получается газ, ацетилен. А он нисколько не хуже водорода. Тут ведь что красиво: на борту будет только карбид, воду брать не надо, ее сколько угодно за бортом.
Мы снова пошли к Колбе и все ему выложили. Он внимательно нас выслушал и стал удивленно разглядывать, как будто видел в первый раз.
— Вы мыслите, следовательно, вы существуете, — торжественно сказал он. Если, конечно, прав Декарт. Вот стол. Соберите установку дл получения ацетилена. Нужно отрегулировать ее так, чтобы процесс шел равномерно.
