ВЦБИД - Беляев Александр Романович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗

— И очень плохо, если забудут. Своевременный неурожай — прекрасная вещь.

Лэйт прервал свою речь и посмотрел на человека, который сказал странные слова. Корреспонденты также повернули головы.

Полный, солидный, без блокнота и фотоаппарата, этот сторонник своевременных неурожаев мало походил на газетных корреспондентов. Он сидел, сложив красные пухлые руки на округлом животе и сонно опустив веки. Быть может, он сболтнул глупую фразу со сна? На всякий случай, один корреспондент направил на него объектив аппарата и щелкнул. Остальные фотографы тотчас последовали примеру первого. На всякий случай. А незнакомец, не обращая на них ни малейшего внимания, казалось, погрузился в сон. Он сидел неподвижно, не проронив ни слова до тех пор, пока интервью не окончилось и шумная ватага корреспондентов не вышла из сада. Тогда человек с красными руками ожил, поднял свои тяжелые веки и сказал:

— Мистер Лэйт, я не отказываюсь от своих слов. Неурожай иногда приходит очень кстати.

— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, — ответил Лэйт. — Мне кажется, что неурожай всегда несчастье и бедствие.

— Смотря для кого, — усмехнувшись, возразил незнакомец. — Моя фамилия Гайдн. Это между прочим. К музыке никакого отношения не имею. Так вот в чем дело. Вы забыли о хлебных ценах, мистер Лэйт. Если хлеба родится слишком много, цены на него падают, и многие хлебные торговцы даже разоряются.

— Спекулянты?

— Коммерсанты, я предпочитаю это слово. Иногда только неурожай спасает целую страну от экономического кризиса. И если бы в моих руках оказалось средство управлять погодой, я по желанию мог бы создавать то урожай, то неурожай. В нужную минуту, если не подоспеет засуха, я мог бы сгноить хлеб на полях при помощи дождей. И таким образом я управлял бы хлебными ценами. Это было бы великолепно. Вы заинтересовали меня вашим изобретением. Я покупаю его у вас. Я оптовик — хлеботорговец, как вы, вероятно, уже догадались. Сколько вы хотите за ваше изобретение? Для начала, если вы не называете своей цены, я могу предложить вам двадцать тысяч долларов.

— Двадцать тысяч и один! — крикнул, как на аукционе, высоким фальцетом рыжий человечек с баками, в клетчатом костюме, незаметно подошедший по садовой дорожке.

— Тридцать тысяч, — бросил Гайдн, не поворачивая головы.

— Тридцать тысяч и один, — отозвался рыжий.

— Сто.

— Сто и один!

Гайдн повернул голову вполоборота и спросил:

— Может быть, мы войдем в компанию? У вас есть план, мистер…

— Ньютон. Такова моя фамилия. К астрономии никакого отношения не имею. План? Разумеется, есть план. Использовать изобретение мистера Лэйта вместо душа, а также для поливки роз моей почтенной тещи. Ха — ха! Как бы не так. Вы хотите знать мой план? Извольте. Я имею контору по продаже земельных участков. Так вот. Я скуплю все засушливые районы и пустыни и при помощи искусственного орошения превращу их в культурные земли. Пустыни скуплю за гроши, а орошенные земли продам за тысячи! А когда у меня их купят, я прекращу дождевание. Стоп! Хотите урожая? Платите мне за дождь или переплачивайте на устройстве колодцев, если только вам удастся найти воду в пустыне. И они будут мне платить дождевую подать. Это даст мне хорошенькую ренту.

Гайдн посопел носом, подумал и сказал:

— Недурно придумано. Пожалуй, мы сойдемся с вами.

— Возможно, что вы, мистеры, и сойдетесь друг с другом, но только не со мной, — вмешался Лэйт, о котором два спекулянта, казалось, и забыли. И теперь Гайдн несколько удивленно поднял на Лэйта глаза.

— Вас не удовлетворяет сумма в сто тысяч долларов? — спросил он.

— Меня совершенно не удовлетворяют те цели, для которых вы хотите использовать мое изобретение, — ответил Лэйт. — Я создавал мой аппарат не для того, чтобы наживались спекулянты за счет голодающих бедняков.

— Но ведь всякое изобретение, как и всякое предприятие, преследует только одну цель: личное обогащение! — с убеждением сказал Гайдн.

Ньютон кивком головы выразил свое полное согласие с этим мнением.

— Простите, но я вообще не собираюсь продавать свое изобретение, — сухо ответил Лэйт, не желая вступать с посетителями в пререкания. Отвесив поклон, он направился к ступеням веранды, желая этим показать, что разговор окончен.

— Двести тысяч! — крикнул вдогонку Гайдн.

— Пятьсот! Миллион! — взвизгнул Ньютон своим тонким фальцетом.

Лэйт скрылся за дверью. Гайдн и Ньютон, раздосадованные неудачей, направились к выходу, обсуждая нелепое, по их мнению, поведение Лэйта.

— Да он блажной! — крикнул, не стесняясь, Гайдн.

— У этих изобретателей всегда каких — то винтиков в голове не хватает, — согласился Ньютон.

Лэйт был возмущен и огорчен. Он ходил по своему кабинету и шептал:

— Возмутительно! Возмутительно!..

О том ли он мечтал в тихие теплые летние ночи на заброшенной нефтяной вышке, делая опыты искусственного дождевания? Он думал, что за искусственный дождь фермеры будут благословлять и прославлять его, как «кудесника» Бэрбанка. [1] Лэйт имел право на звание благодетеля человечества. Он думал, что его изобретение увеличит благосостояние людей, накормит голодных… Но вот являются эти спекулянты и заявляют, что его изобретение нужно им только для того, чтобы уничтожать хлеб на корню и эксплуатировать несчастных фермеров.

— Нет, никогда! — проговорил Лэйт. — Уж лучше я разрушу всю машину собственными руками, разорву и сожгу все чертежи, чем допущу…

— Разрешите представиться, Фарсон. Представитель компании по устройству колодцев с электронасосами — Фарсон, Дойс и K°…

Перед Лэйтом стоял новый посетитель — бритый корректный старичок с густыми седыми волосами, в сером костюме, с серой фетровой шляпой в руках.

— В деловых отношениях, — сказал он, ласково улыбаясь и показывая прекрасные фарфоровые зубы, — я привык идти прямым путем. Говорят, прямота и честность — лучшая политика. Я, то есть мы: Фарсон, Дойс и компания, читали в газетах о вашем изумительном изобретении. Оно прекрасно, великолепно, но, увы, не для всех. Оно угрожает нам, нашим интересам. В настоящее время дела нашей компании идут великолепно. Без наших колодцев, вы знаете, в этой засушливой стране не было бы ни земледелия, ни огородничества, ни садоводства, ни лимонных и апельсинных плантаций. Мы, можно сказать, оживляем страну.

Мы — благодетели края. Но что будет, если вы пустите в ход свое искусственное дождевание? Увы, увы! Вы составите нам конкуренцию. Никто больше не станет применять наших, правду сказать, не дешево стоящих колодцев. Вы убьете нас, раздавите, сотрете в порошок. Ваш дождь губителен, смертоносен для нас. Кому нужны будут наши колодцы, если с неба будет падать настоящий дождь, несущий не только влагу, но и удобрение. [2] Мы обречены. — И Фарсон даже приложил шелковый платочек к глазам, как бы вытирая слезы огорчения. — Но мы жить хотим, молодой человек! — прервал он меланхолическую паузу и улыбнулся, снова сверкнув фарфоровыми зубами. — Да, мы жить хотим, и потому я пришел к вам. Вы хорошо придумали и за эту выдумку должны иметь свою награду. Мы вознаградим вас. Продайте нам ваше изобретение, чтобы мы могли эксплуатировать его.

— Я не собираюсь продавать его для эксплуатации.

— В таком случае продайте нам патент только для того, чтобы никто другой не использовал ваше изобретение. А мы можем дать вам подписку, обязательство — все, что хотите, в том, что мы не применим на практике вашего изобретения. Мы просто похороним его по первому разряду, вот и все, чтобы оно не мешало нам и не угрожало нашим колодцам и нашему предприятию.

«Ступайте вон!» — хотелось крикнуть Лэйту на ласкового старичка, но он сдержался и сказал:

— Я подумаю, Я сообщу вам ответ через день — другой. — И он начал вежливо, но энергично выпроваживать старичка,

Проклятие! У Лэйта не было выхода. Этот мир был так устроен, что, даже уничтожая свое ценное изобретение, Лэйт оказывал услугу алчным коммерсантам, которые готовы были сами заплатить за это уничтожение!