Серые береты - Лукин Евгений Юрьевич (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Хлоп!
Так быстро?
Бросаемся к ловушке.
– Нет, – с сожалением сообщает Надя. – Не он. Этот поменьше, потемней…
– На выход! – ликующе объявляю я.
Церемония повторяется. По странному совпадению пленнику удаётся вырваться опять-таки в аккурат напротив ближней дачи – и мышиная тропа в снегу становится глубже и шире.
Торжество человеческого разума над дикой природой продолжается до полудня. Ещё четыре раза слышится стук банки, ещё четыре грызуна отправляются по этапу. Мы уже предвкушаем, как вся эта мышиная кодла подточит деревянные устои – и соседская веранда с трухлявым вздохом осядет сама в себя. Проходя мимо строения, каждый раз стучим в мёрзлую стенку и ехидно осведомляемся:
– Мышки! Шоколаду хотите?
После чего сами же изображаем их возмущённое шушуканье.
А чего бы вы ожидали? Мы же молодожёны. А любовь сродни маразму. От неё – сами, небось, слышали – впадают в детство, причём широко и раздольно, как Волга в Каспийское море.
У Нади виноватые глазищи и обиженно распущенные губёшки.
– Это правда не я! – чуть ли не искренне оправдывается она. – Слышу: банка стукнула. Пошла посмотреть – а там пусто и рычажка нету. Честное слово, я её не выпускала…
Действительно, странно. Что ловушка сработала вхолостую – не диво, а вот что проволочка испарилась… Не иначе зверюга рванул приманку с такой страстью, что уволок её вместе с арматурой, каким-то чудом успев при этом пронырнуть под опускающейся горловиной. Что ж, повезло ему.
Опять мастерю спусковой рычаг – вычурнее прежнего. Подробно растолковывая Наде все его преимущества перед утраченным, наживляю кусочком сала и привожу банку в боевую готовность.
Стоит отвернуться – хлоп!
Чёрт возьми! Ну это уже, братцы вы мои, мистика чистой воды – с барабашками и телепортацией. Ловушка пуста, рычажок исчез.
Что тут можно предположить? Единственное реальное объяснение: улучив миг, мышь подскакивает к банке, вывёртывает головёнку набок и, ухватив рычажок за опорную часть, выдёргивает его целиком, после чего удирает со всем механизмом в дрова. Но, простите, подобные действия свидетельствуют либо о наличии разума, либо об отменной выучке.
Согласитесь, что обе версии явственно отдают бредом.
И лишь после третьей неудачи подряд, становится ясно: шутки кончились. Поединок пошёл всерьёз. Те шесть лохов, накрывшиеся банкой в течение дня и справедливо зябнущие под соседской верандой, – кто они такие? Что представляют собой? Так, зарвавшаяся дачная шпана. Ни опыта, ни подготовки.
А теперь, стало быть, пригласили профессионала.
– Прямо «серый берет» какой-то… – ошарашенно бормочу я, выгибая очередную проволочку. – Ниндзя хвостатая…
И при этом даже сам не подозреваю, что приблизился к истине на опасное расстояние. Не зря, ох, не зря снилось мне танковое сражение под Прохоровкой!
Только семь лет спустя, когда наши правдолюбцы уже не знали, что бы им ещё такое рассекретить, в средствах массовой информации прошла череда материалов о животных, принимавших участие в Великой Отечественной войне. С удивлением, похожим на оторопь, я прочёл, что, кроме голубей-связных и собак-подрывников (теперь бы сказали – шахидов), специалистами Красной Армии было сформировано несколько мышиных диверсионных групп, предназначенных для борьбы с вражеской бронетехникой.
Контейнеры с грызунами сбрасывались ночью с самолётов на расположение танковых частей вермахта, после чего прошедшие соответствующую подготовку мыши рассредотачивались на местности и, обнаружив немецкий танк, проникали внутрь. Прежде всего уничтожению подлежали топливные шланги и электропроводка. Впрочем, как следует из донесений, подобные вылазки оказались малоэффективными против недавно поступивших на фронт «Тигров» и «Пантер». Газовый выхлоп панцирных чудовищ был настолько мощен, что мышь-смертница задыхалась, не успев добраться до жизненно важных узлов вражеской техники.
Тем не менее после ряда диверсий гитлеровское командование встревожилось – и вскоре в броневойска стали поступать из фатерлянда первые партии специально обученных котов. Об этом пишет, например, Отто Скорцени (любопытно, что в русском переводе абзац, где упоминаются коты, не то изъят, не то пропущен).
Поначалу в противотанковых операциях планировалось задействовать и крыс, но дальше проекта дело не пошло: то ли крупные грызуны не соответствовали габаритам, то ли их хвалёные умственные способности сильно уступали мышиным. Впрочем, я беседовал на данную тему со специалистом, и тот высказал спорную, на мой взгляд, догадку, будто крысы, напротив, оказались столь башковиты, что сумели закосить от армии. Однако, повторяю, звучит это не слишком убедительно. Не те были времена.
Если верить прессе, последний контейнер с мышами скинули на танковые колонны Гудериана в декабре 1942 года. Но проследил ли кто-нибудь дальнейшую судьбу серых диверсантов, доставленных в тыл врага? Разумеется, нет. Не до них было. Известный парламентарий, неутомимый борец с коммунистическим прошлым, недавно во всеуслышание объявил с экрана, будто все они однозначно разбились о землю, поскольку контейнеры якобы сбрасывались без парашютов. Тогда непонятно, за каким дьяволом фрицам понадобилось гнать на фронт котов. Скорцени вроде врать не станет.
Нет, потери, конечно, были чудовищные. И всё же получается, что кое-кто выжил. Несколько боеготовых прекрасно тренированных мышей не только уцелели, но и передали свои навыки потомству. Взаимообучаемость у них, как известно, феноменальная. Так что, нравится нам это или не нравится, но на европейской территории страны, по самым приблизительным подсчётам, до сих пор продолжают действовать как минимум полторы сотни подпольных (естественно!) центров подготовки боевых мышей.
Но тогда, на даче, налаживая наивную свою ловушку, я, понятно, и предположить не мог, что мне противостоит потомок тех отчаянных вышколенных грызунов, бросавшихся под танки, в клубы ядовитых выхлопов, не страшась ни лязгающих гусениц, ни пистолетных пуль, ни котов вермахта.
Я выгибал из проволоки рычажок за рычажком, я раз от раза усложнял и совершенствовал их конструкцию. И всё повторялось сызнова. Надя уже глядела на меня с испугом, старалась, как могла, отвлечь, но я словно закоченел в своей решимости изловить гада во что бы то ни стало.
Он издевался надо мной. Ну сами прикиньте: что такое алюминиевая проволочная самоделка по сравнению с заводской деталью немецкого производства!
Наконец, побледневший, осунувшийся, жалкий, я виновато улыбнулся Наде и слабо развёл руками. За окошком вечерело. Пора было возвращаться в город. Присев на корточки, я отставил банку, снял сало со стерженька и с судорожным вздохом (твоя взяла!) бросил приманку на пол.
И тут он выскочил из поленницы.
Небольшой, можно даже сказать, маленький, нездешне тёмной масти. Каждое его движение было выверено и отработано. Поначалу показалось даже, что он атакует. Не стану уверять, будто вся жизнь прошла мгновенно перед моими глазами, но отпрянуть – отпрянул.
Он всё рассчитал заранее. Пока я только ещё собирался выйти из столбняка (если слово «столбняк» приложимо к человеку, сидящему на корточках), серый головорез схватил лежащее в сантиметре от моего правого ботинка сало и кинулся (вот она, выучка-то!) не назад, где все пути, по идее, давно перекрыты, а влево, вдоль печки. Видимо, принял меня за профессионала, такого же, как он сам.
Единственное, чего ему не удалось предусмотреть: под печной дверцей диверсанта подстерегал жестяной совок, в который он с разгону и влетел. Но даже столь неслыханная удача не могла повлиять на исход единоборства – слишком была велика разница в классе. С воплем ухватив правой рукой веник, а левой – совок, я вскинулся с корточек, но в следующий миг мой крохотный противник сорвался с жестяной кромки и ушёл в дрова нисходящим пологим прыжком. Как белка-летяга.
