Дети Разума - Кард Орсон Скотт (книги серии онлайн txt) 📗
— Могу поспорить, необходимисты воспользовались американской бомбежкой Японии как еще одним примером обоснованного применения силы.
— Ни один японец не осмелился бы хвалиться американской бомбежкой, пока Хикари не предложил иной взгляд на положение вещей. Трагедия Японии толкуется теперь как попытка богов очистить свой народ.
— Значит, ты говоришь, необходимисты прислушиваются у.
Хикари и уважают его, так что если он изменит свой образ мысли, то и они займут другую позицию. Только он никогда этого не сделает, потому что верит в то, что бомбежка Японии была священным даром…
— Мы надеемся, что все-таки сумеем переубедить его, — сказал Питер, — иначе наше путешествие станет бессмысленной тратой времени. Основная проблема в том, что вряд ли он просто так воспримет наши доводы, а Джейн, изучившая его работы, никак не может определить, кто или что влияет на него.
Мы должны сначала поговорить с ним, чтобы выяснить, куда следовать дальше. Может быть, таким образом нам удастся изменить приговор Конгресса.
— Непростое дельце, — заметила Ванму.
— Вот почему я не хотел вдаваться в подробные объяснения.
Ну и что ты будешь теперь делать со всей этой информацией?
Вступишь в дискуссию о проблемах истории с первоклассным философом-аналитиком, каковым считается Хикари?
— Я буду слушать, — ответила Ванму.
— Именно таков был твой первоначальный план, — напомнил Питер.
— Зато теперь я буду знать, кого слушаю.
— Джейн считает, что мне не стоило рассказывать тебе все это, потому что теперь ты будешь расценивать все сказанное им в свете нашего с Джейн отношения.
— Передай Джейн, что только тот, кто ценит чистоту невежества, способен возыметь выгоду, обретя знание.
Питер расхохотался.
— Снова эпиграммы, — сказал он. — Нет, ты должна была сказать…
— Не учи меня, как создавать афоризмы, — перебила Ванму и поднялась с пола. Теперь она была на голову выше Питера. — А что касается мантичности — не забывай, мантика съедает своего самца.
— Я не твой самец, — возразил Питер, — а под «мантичностью» подразумевается философия, которая основывается скорее на видениях, вдохновении и интуиции, нежели на знаниях и логике.
— Если ты не мой самец, — фыркнула Ванму, — перестань обращаться со мной как со своей женой.
Питер растерянно поглядел на нее и отвернулся.
— А когда это я обращался с тобой как с женой?
— На планете Пути муж, согласно обычаям, считает свою жену полной дурой и все время учит ее — даже тому, что она уже знает. На Пути поучающая мужа жена все время обязана притворяться, будто она всего лишь напоминает ему то, чему он ее когда-то научил.
— Стало быть, я неотесанный, бесчувственный чурбан, да?
— Пожалуйста, когда мы встретимся с Аимаина Хикари, помни об одном, — попросила Ванму, — он и я обладаем неким знанием, которое тебе, к сожалению, недоступно.
— Каким же это?
— Знанием жизни.
Она заметила отразившуюся на его лице боль и сразу пожалела о сказанных словах. Чисто рефлекторно пожалела — с самого раннего детства ее приучали извиняться, если она причинила кому-то боль, как бы этот человек ее ни заслужил.
— Ой, — попытался обернуть все в шутку Питер.
Но Ванму не знала милосердия — она больше не служанка.
— Ты так гордишься тем, что знаешь больше меня, но все то, что ты знаешь, либо Эндер вложил тебе в голову, либо Джейн нашептала на ушко. У меня нет Джейн, у меня нет Эндера. Свои знания я приобрела тяжким трудом. Я пережила их. Поэтому избавь меня, пожалуйста, от своего презрения.
В этой экспедиции я смогу пригодиться тебе только в том случае, если буду знать все, что известно тебе, — потому что тому, что знаешь ты, я смогу научиться, а вот то, что знаю я, ты в школе не получишь.
С шутками покончено. Лицо Питера раскраснелось от гнева.
— Да как… Да кто…
— Да как я смею, — договорила за него Ванму то, что он хотел сказать. — Да кто я такая.
— Я этого не говорил, — тихо буркнул Питер, отворачиваясь.
— Что, я посмела забыть положенное мне место? — поинтересовалась она. — Хань Фэй-цзы рассказывал мне о Питере Виггине. О настоящем Питере, а не о его копии. Как Питер втянул Валентину в свой заговор, чтобы стать Гегемоном Земли. Как он заставил ее писать статьи под псевдонимом Демосфен, проникнутые бунтовской демагогией, тогда как сам назвался Локи и писал статьи, насыщенные умными, глубокими мыслями. Но идеи той самой демагогии принадлежали ему же.
— Умные мысли тоже были его, — сказал Питер.
— Верно, — кивнула Ванму. — Однако у него не было того, что было у Валентины, того, чего он никогда не видел, на что никогда не обращал внимания. У него не было человеческой души.
— Это Хань Фэй-цзы сказал?
— Да.
— Осел он, твой Хань Фэй-цзы, — рявкнул Питер. — Потому что у Питера была та же душа, что и у Валентины. — Он поднялся и угрожающе шагнул к ней. — А вот у меня, Ванму, ее нет.
На какую— то секунду она испугалась. Откуда она знала, что за насилие живет в нем? Что за черный гнев нашел выход в этом псевдочеловеке, созданном Эндером?
Но Питер так и не ударил ее. Может быть, в этом не было необходимости.
Аимаина Хикари лично вышел к воротам своего сада, чтобы приветствовать их и провести в дом. Одет он был очень просто, на шее качался ковчежец, который носили все соблюдающие традиции японцы Священного Ветра: в небольшой ладанке содержался прах самых достойных представителей семейства. Питер объяснил Ванму, что когда такой человек, как Хикари, умирает, горстка пепла из его ковчега смешивается с его пеплом и переходит по наследству детям или внукам. Таким образом, у него на груди покоился прах всего древнего семейства, почившего долгим сном, — это самый драгоценный подарок, который он сможет передать потомкам. Этот обычай произвел огромное впечатление на Ванму, у которой не было предков, оставшихся в памяти народа.
Хикари приветствовал Ванму поклоном, Питеру же он пожал руку. В глазах Питера, наблюдающего за этим представлением, отразилось изумление.
— О, может быть, меня и называют хранителем духа Ямато, — улыбнулся Хикари, — но это вовсе не означает, что я должен заставлять европейцев соблюдать японские традиции.
Кроме того, европейцы кланяются, словно свиньи танцуют.
Пока Хикари вел их через сад в традиционно японский дом со стенами из бумаги, Питер и Ванму переглянулись и обменялись широкими улыбками. Между ними воцарилось единогласное перемирие, ибо они сразу поняли, что Хикари — серьезный противник, и если они хотят от него что-нибудь узнать, им придется опираться друг на друга.
— Философ и физик, — проговорил Хикари. — Я сразу обратил внимание на это сочетание, когда получил ваше послание с просьбой принять вас. Меня и раньше посещали философы, были и физики, европейцы и китайцы, но ваш странный союз меня заинтриговал.
— Она находит меня сексуально неотразимым, — заявил Питер, — и мне никак от нее не отделаться.
И улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой.
К вящему удовольствию Ванму, типично западная шутка Питера нисколько не позабавила Хикари, и она заметила, как на шее юноши заалел багрянец.
Теперь настала ее очередь — сыграть роль философа-гномиста.
— Свинья барахтается в грязи, тогда как он греется на теплом камушке.
Хикари повернулся к ней — столь же бесстрастный, как и раньше.
— Я запишу эти слова у себя в сердце, — произнес он.
Ванму подумала, понял ли Питер, что она только что стала жертвой восточной иронии Хикари.
— Мы пришли учиться у вас, — сказал Питер.
— Тогда я должен предложить вам трапезу и отпустить, не удовлетворив ваших желаний, — склонил голову Хикари. — Мне нечего преподать физику или философу. Если б у меня не было детей, я бы вообще остался без учеников, ибо только они знают меньше, чем я.
— Нет-нет, — запротестовал Питер. — Вы очень мудрый человек. Хранитель духа Ямато.
