Завтра Была Война - Зеликов Иван Николаевич (первая книга TXT) 📗
Боль гуляла где-то по его телу, перекочевывая из одного органа в другой, то усиливаясь, то утихая. Наконец, видимо устав от бесцельного блуждания, перетекла отовсюду в голову и осела там, заставив Раджана издать глухой стон и очнуться. В глаз ему бил слепящий свет, от которого нельзя было ни отстраниться, ни загородиться, так как руки отказывались слушаться приказов. Наконец, чей-то грубый палец, державший его веко открытым, ослабил хватку, и приветливая тьма снова окружила Раджана, потом из темноты послышался голос, видимо, принадлежавший тому же человеку, что и палец.
— Пришёл в себя, — констатировал голос, отдаваясь в ушах, подобно ударам камней под водой на большой глубине, заставляя боль, засевшую в голове увеличиться в объёме и растечься по всему телу. — Как я и обещал, три минуты двадцать секунд, действие препарата проверено.
— А может, было бы надёжнее по-старинному, ладошками по щекам? — выплыл откуда— то ещё один голос, абсолютно неотличимый от первого, такой же глухой и булькающий, слышимый словно через толщу воды.
— Успеешь ещё ладошками! И не ладошками тоже. После твоих ласок пришлось бы двойную дозу стимулятора вкалывать, — это, казалось, вмешался третий голос, хотя Раджан до сих пор не мог найти между ними различия. Вернее его мозг фиксировал только смысл сказанных слов, напрочь отсекая частоту и тембр звука. Раджан усилием воли сжал вольготно разлившуюся по телу боль в маленький сгусток, что теперь раскалённой иглой колол его куда-то в затылок, прочистил сознание и только потом решился приоткрыть глаза. Как он и ожидал. Ничего увидеть ему не удалось, кроме конусовидной лампы, висевшей точно над его лицом. Отодвигающей в темноту все остальные детали помещения. Зато он точно смог почувствовать, что руки его заведены за спинку кресла или стула и скованы так, что но не может ими даже слегка пошевелить. Ещё он понял, что людей всё-таки было двое, во всяком случае, он видел только две пары ботинок, хотя третий человек мог находиться и в темноте. «Что за дешёвые декорации из дешёвого фильма про гангстеров, наверняка, если убрать лампу, можно будет лицезреть голые кирпичные или оштукатуренные стены, покрытые сырой плесенью, бред какой-то»
— Доброе утро, господин Раджан, как спалось, какие сны видели, надеюсь, кошмаров вам не снилось, — над ухом раздался сдавленный смешок, а голос, который он мог теперь квалифицировать, как низкий дисконт, невозмутимо продолжал. — Ну нельзя так себя не любить, господин Раджан! Надо заботиться о своём здоровье и не бегать по ночам под проливным дождём, заставляя ваших друзей опасаться, как бы вы не схватили простуду. Ну что же вы молчите, мы все тут ждём ваших оправданий, такому легкомысленному поведению. «Да кто они вообще такие, и чего им от меня нужно? И какого чёрта понадобилось связывать мне руки и прятать свои лица за лучами яркого света, как будто люди в двадцать первом столетии не могут решить свои проблемы за нормальным разговором.» — задавал себе вопросы Раджан, стараясь хотя бы по носкам ботинок определить, кто скрывается в темноте. Однако ботинки были самые обыкновенные, лёгкие кожаные туфли с заострёнными мысами. Правда, у одного мысы были не чищены или сбиты совсем недавно, а сами туфли на первый взгляд на несколько размеров превосходили ботинки второго, но это не значило ровным счётом ничего.
— Не хотите отвечать, господин Раджан? Ну и не надо, это, собственно, никого и не интересует. Сейчас важно немного другое, а именно, почему ваша работа на нас за последний месяц не приносит никакой отдачи? Знаете, господин Раджан, наша служба не любит платить деньги бесполезным агентам, а особенно оставлять их в живых.
— Какая служба? — наконец-то отозвался Раджан, с трудом ворочая языком в пересохшем горле. — ЦРУ или… ФБР?
— Интеллидженс Сервис, МОССАД, КГБ… — продолжил голос из темноты, явно издеваясь, — так вы, оказывается, работаете на всех, а теперь даже не можете опознать, кто перед вами? Не ожидал, от вас такой прыти, господин Раджан, не ожидал. Шефу будет интересно узнать, что у нас такой исполнительный сотрудник… был… Не уж-то действительно не можете вспомнить? Жаль, придётся применить другие методы для очистки памяти.
— Я ни на кого никогда не работал, мистер, не знаю, как вас там… — Выдавил Раджан, ещё пристальнее вглядываясь в ботинки говорящего и его товарища.
— Обойдёмся без имён, всё равно, не богу же на страшном суде вы их будете приводить в качестве свидетельств. А ведь вы проработали на нас последние два года, получая за это приличное вознаграждение, и были очень полезны в некоторых делах. Всё ещё не вспомнили? Ну подумайте внимательно, даю вам ещё пять минут. — Раджан использовал отведённое ему время, чтобы окончательно сосредоточить свой взгляд на ногах того, что сейчас молчал, больно уже ему не нравилось это упорное молчание. Наконец, Раджану удалось разглядеть штанину, которая показалась ему вроде бы джинсовой.
— Я ни на кого не работаю, — снова повторил он, стараясь подняться взглядом выше по штанине, или хотя бы мысленно пронзить темноту, представив облик человека.
— Упорствуете в своём мнении? Это делает вам честь… Однако ни капельки не облегчает участь. Последний раз повторяю, вы вспомнили, или же нам применить меры?
— А я последний раз повторяю, что если на кого и работаю, то уж точно не на вас.
— Если бы не печальные события последних часов, то Раджан наверняка рассмеялся бы, больно уж фальшивым и наигранным выглядело всё вокруг, а в первую очередь этот допрос. — И что вы теперь, бить будете или иголки под ногти загонять?
— Значит, всё-таки упорствуете… — В голосе говорившего звучало сожаление. — Значит, примем меры, ткнём вас носом в ваш же собственный послужной список. Вот, читайте! — Из темноты высунулась раскрытая папка, где на первой странице красовалась его фотография анфас, почему-то черно-белая, и был напечатан убористый текст.
— Значит, всё-таки ЦРУ… — Передразнил окончательно пришедший в себя Раджан. — Вот только, подписи моей там нет, денег я не получал, и вообще, катились бы вы подальше со своими шпионскими играми, пока я не разозлился и не подал на вас в суд.
— Чёрт, действительно нет подписи. — С таким же фальшивым удивлением воскликнул голос. Проигнорировав последнее замечание Раджана . — Значит и деньги за два года отличной службы вы не получали… Непорядок, надо исправить. Давайте так, сейчас вы быстро подписываете заявление о сотрудничестве с ЦРУ, а мы потом его задним числом заверяем, зарплату за два года пополам, идёт?
— Слушайте, ребята, я не знаю, кто вы, откуда, никак не могу взять в толк, что вам от меня надо, но скоро моему терпению придёт конец и тогда вам не поздоровится. Мало того, что я встану и начищу физиономию каждому из вас, так потом ещё и в суд подам за нанесённый моральный и физический ущерб. И даже наручники вас не спасут.
— А на вас и нет наручников, господин Раджан, у вас просто не действуют руки, да и ноги, в общем-то, тоже.
— Значит, я не смогу ничего подписать, как бы вы меня ни заставляли и пытки тут не помогут. Что-то плохо продумана ваша операция по псевдовербовке, господа хорошие.
— Это не наши проблемы, продумывать операции, жалобу сможете подать своему непосредственному шефу, когда вступите в славные ряды защитников демократии от красной заразы. — Рассмеялся всё тот же собеседник, остальные же, сколько их там было в темноте, продолжали хранить молчание. — А теперь серьёзно, оставим шутки в стороне, господин Раджан. Расклад такой: или вы подписываете заявление о сотрудничестве, или не подписываете, но тогда вы уже ничего больше не сможете сделать или не сделать. Как видите, всё элементарно и просто, причём никакого принуждения, всё на добровольных началах. — Над ухом снова раздался сдавленный смешок, из чего Раджан заключил, что людей в комнате всё-таки, как минимум, трое.
— Да… Оно и видно, если каждому у вас плевать на то, что делают другие. Потому и хотят ЦРУ с ФБР объединить, а потом всё это отдать под ведомство министерства обороны. Вот вы и извращаетесь, чтобы кого ни попадя себе завербовать, создать видимость работы. Жалко мне вас, но помочь ничем не могу. Так что извините, ребята. А если вы меня прямо сейчас отпустите, то я, может быть, никому ничего не скажу о том, какой произвол творят «защитники демократии». Всё равно все это и без меня знают.
