Золотой лотос. Сборник научно-фантастических повестей и рассказов - Альтов Генрих Саулович (полная версия книги .txt) 📗
Тессем включил динамик, и в телевизионный зал ворвался дробный треск разрядов. Ланскому показалось, что он слышит голос вселенной: шум далеких звезд, всплески электромагнитных волн, миллиардами лет текущих сквозь пустоту. Потом треск затих, подавленный голосом человека.
— Надо что-то придумать, — сказал Шевцов, — «Океан» вошел в область электромагнитных полей, начались помехи… Давайте сделаем так. Я буду рассказывать самое главное. Если у вас возникнут технические вопросы, спросите Тессема. Он знает.
Собственно говоря, следовало бы сразу рассказать конец этой истории. А потом — если хватит времени — подробности, детали. Но попробуем сохранить последовательность. Впрочем, сейчас я уже и сам не помню, в какой последовательности я открывал этот чужой мир.
Луч с поразительной быстротой осваивал наш язык; я мог задавать все более и более общие вопросы… Это была цепная реакция открытий.
Но, пожалуй, прежде всего нужно подробнее рассказать о глазах Луча. Как я уже говорил, глаза у него имели меняющуюся окраску: временами розовую, временами красную. И вот иногда на этом фоне вспыхивали и — тут же гасли светлые искорки.
Очень скоро я заметил любопытную закономерность: искорок было тем больше, чем напряженнее думал Луч. Когда он ожидал меня у корабля, искорки почти не появлялись. Но при разговоре число их резко увеличивалось, и сами они становились заметнее.
Уже одно сознание того, что я вижу — самым непосредственным образом! — работу мысли, заставляло меня волноваться…
И еще одно обстоятельство. Даже при напряженном размышлении искорки в глазах Луча вспыхивали как бы волнами: их яркость менялась, подчиняясь какому-то внутреннему ритму. Точнее, нескольким ритмам. В этом мне очень скоро пришлось убедиться.
Я уже говорил, что Видящие Суть Вещей имели глубокие познания в медицине. Конечно, эти познания были своеобразны. Их медицина отчасти напоминала нашу народную восточную медицину — китайскую, индийскую.
Луч, передавая свои мысли, смотрел мне в глаза. Вероятно, по глазам он и определил, что я не совсем здоров.
Он сказал мне:
— Надо исправить…
Он не знал еще слова «лечить». Но я понял и спросил:
— Как?
Луч приблизился ко мне, и я увидел, как вскипели искорки в его глазах. Признаюсь, мне совсем не хотелось, чтобы меня «исправляло» существо, имеющее довольно смутное представление об анатомии и физиологии человека, о человеческих болезнях. Я попытался отойти в сторону — и не смог.
Ритм искорок — обычно неровный, колеблющийся — стал вдруг четким и быстрым. Было так, словно в глазах Луча возникли и закрутились огненные вихри. Это гипнотизировало, сковывало движения, притупляло мысль…
Не знаю, сколько длилось это удивительное состояние оцепенения. Искорки стали меркнуть, ритм их изменился. Луч сидел в кресле и, как всегда, загадочно улыбался. И я вдруг почувствовал, что болезнь прошла. Сознание обрело ясность, исчезло ощущение усталости; чувство радости оттого, что я просто живу, захлестнуло меня.
Мне захотелось узнать, как это произошло, и я начал перечислять подряд различные способы лечения болезней, коротко поясняя их сущность. Луч однословно отвечал:
— Нет… Нет…
И только когда я исчерпал почти все сваи медицинские познания, он сказал:
— Да… это… иглоукалывание…
Разумеется, Видящие Суть Вещей не понимали, что иглоукалывание усиливает биотоки. Что такое биотоки, они тоже не знали. Подобно китайским лекарям, подметившим четыре тысячи лет назад, что больные иногда выздоравливают от случайных уколов, Видящие Суть Вещей тоже шли чисто опытным путем. Но на этом пути они когда-то успели продвинуться далеко.
Мне трудно объяснить вам, насколько я себя хорошо почувствовал. До этого в течение месяцев между мной и миром стояло мутное стекло. Теперь оно, наконец, сломалось, исчезло. Я смог думать в полную силу, по-настоящему.
…«Поиск» провел на Планете еще около трехсот часов. Все это время люк был открыт. Видящие Суть Вещей поднимались на корабль. Временами мне становилось страшно. Я смотрел из рубки, как по кают-компании молча бродили призрачные фигуры.
В красных глазах сверкали белые искорки. Надо сказать, что обычно в глазах Видящих Суть Вещей почти не появлялись искорки. Вероятно, Видящим уже давно была несвойственна постоянная работа мысли. Их глаза смотрели как-то бездумно, безразлично. Однако здесь, на корабле, Видящие напряженно думали. О чем? Не знаю. Они не пытались говорить со мной. Они приходили и уходили. И только Луч вел себя иначе. Он вообще чем-то выделялся среди других Видящих. К нему обращались не то чтобы с почтительностью, но с большей осторожностью. Когда я сказал об этом Лучу, он ответил: «Долго живу…» Я продолжал расспрашивать и узнал, что Видящие Суть Вещей живут около четырехсот земных лет. Их поселки (городов у них нет) рассчитаны на одно поколение. Каждое новое поколение, достигнув зрелости, уходит из поселка и организует свой новый поселок. Тот поселок, возле которого опустился «Поиск», был совсем молодым: здесь жили Видящие примерно восьмидесятилетнего возраста. Луч пришел из поселка глубоких стариков. Если я правильно понял, Лучу было что-то около трехсот тридцати лет. Кстати сказать, разницей в возрасте объяснялось и разное отношение к надвигающейся катастрофе. Для Луча она уже не имела значения, молодым грозила гибелью.
Я расспрашивал Луча о грядущей катастрофе — и безуспешно. Он сразу погружался в мрачное раздумье и не отвечал…
Быть может, мне следовало на время покинуть корабль. Но что это могло дать? Ничего принципиально нового я уже не мог узнать. Условия жизни на Планете были мне известны. Я встретил Видящих Суть Вещей и ознакомился — пусть в самых общих чертах — с их историей. У меня хранились записи, сделанные приборами «Открывателя».
И главная задача заключалась в том, чтобы сообщить эти сведения на Землю. Сюда прилетела бы хорошо снаряженная экспедиция. Не один человек, а сотни специально подготовленных людей.
И еще одно соображение удерживало меня на корабле. Сколько я мог бы пройти? Тридцать километров? Пятьдесят? Сто? А Луч показывал мне Планету, и это было самым быстрым путешествием.
В розовом ореоле возникал морской прибой у зеленых скал, бесконечные леса со спиральными деревьями, горы, покрытые полупрозрачными растениями, отдаленно напоминающими наши кактусы.
Я видел развалины древних сооружений с удивительной спиральной колоннадой.
Да, развалины, только развалины… Дух тления витал над Планетой. Жизнь остановилась где-то на очень ранних ступенях развития.
Мир Видящих Суть Вещей был подобен взрослому человеку, который с детства ничем не занимался.
Игры уже не тешат, а труд недоступен. В этом и состояла трагедия…
К сожалению, то, что показывал Луч, нельзя было переснять на пленку. Больше того, я не мог даже сфотографировать Видящих Суть Вещей. «Поиск» совершал испытательный полет, посадка на неисследованную планету была неожиданностью.
У меня не оказалось фотоаппарата; астрограф же годился только для фотографирования звезд.
В первые дни я еще подумывал о том, чтобы забрать с собой на Землю какие-нибудь предметы, связанные с культурой Видящих. Разумеется, я уже не рассчитывал найти здесь атомороллеры или индивидуальные конвертопланы. Но книги! Без них невозможна передача знаний. И все-таки книг не оказалось.
Да, Видящие Суть Вещей не знали книг. Во всяком случае, не знали уже очень давно. У них не было необходимости в книгах. Их память заменяла тысячи, быть может, десятки и сотни тысяч томов.
Все, что Видящие один раз услышали или увидели, оставалось в их памяти на всю жизнь. Они ничего не забывали и ничего не путали.
Размышляя над этим, я пришел к выводу, что когда-то условия жизни на Планете были значительно более сложными и суровыми, чем на Земле. Это и определило высокое развитие предков Видящих Суть Вещей. Человек стал властвовать над Землей, когда его мозг и руки еще не очень отличались от мозга и рук человекообразных обезьян. На Планете было иначе. Резкие изменения климата усложнили борьбу за существование. При небольшом отличии в развитии мозга и рук очередное изменение климата могло дать преимущество животным. Предки Видящих Суть Вещей стали хозяевами Планеты в результате длительной борьбы, изощрившей их ум.
