Лучший гарпунщик (Ветер над островами - авторская редакция) - Круз Андрей "El Rojo" (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
В самом дальнем конце рыбного пирса было что-то вроде крошечной харчевни, где на решетке жарили здоровые куски какой-то рыбы, а рядом, на большом противне, шипела поджаристая картошка.
Крупная румяная тетка в завязанной на лбу красной косынке, почти полностью повторявшей цвет ее щек, заправлявшая всем этим хозяйством, поздоровалась, приняла от меня шестьдесят копеек, после чего подала на деревянных дощечках по огромному тунцовому стейку и по целой горе жареной картошки с луком. А в качестве напитка, к моему удивлению, подали самый обычный томатный сок в жестяных кружках, а к нему – солонку с крупной солью, что всколыхнуло у меня в мозгу какие-то смутные детские воспоминания – томатный сок в разлив за десять копеек, в продуктовых магазинах, из высоких конических баллонов с краниками внизу.
От запаха свежей рыбы прямо с углей желудок забился в голодных судорогах. Выдавив на рыбу четвертинку лимона, я боковиной вилки отломил кусок волокнистого тунца от целого стейка с темными отпечатками раскаленной решетки, закинул его в рот и аж застонал от тихого блаженства. – изысками, может быть, повариха не заморачивалась, но все свежее – обалдеть.
Вера тоже ела, и даже с аппетитом, попутно все время поглядывая на хорошо заметную с этого места шхуну. Паруса спущены, швартовочные тросы намотаны на чугунные кнехты пирса. По палубе кто-то ходит, загорелый, голый по пояс, но разглядеть лучше не получается – далеко. Однако девочка перехватила мой взгляд и сказала:
– Иван– машинист. Он, когда в порту, только и возится с машиной. Она ему вместо жены и негритянок в борделе.
Тут я снова озадачился. Что у них там стоит? Дизель? Не верится как-то, дизель – штука сложная, на самом деле, сложнее обычного бензинового двигателя, а судя по тому, что я вокруг заметил, тут технологии еще за пределы «силы пара» не вышли. Достаточно того, что в лавках и караулке я электрических лампочек не видел, а висели на стенах исключительно… хм… керосиновые? Или масляные? Тут уже не знаю, но в любом случае, на чем-то жидком, с фитилями и стеклянными колбочками.
Если из таких выводов исходить, то на шхуне должна быть полноценная труба, как на любом пароходе. Высокая, чтобы тягу создавать, а ее не было. Не было на «Закатной Чайке», и не было ни на одном другом суденышке в гавани, хоть и были они самыми разными, длиной от десяти метров примерно так до пятидесяти. Хотя с этого места можно было разглядеть на палубах некоторых судов, ближе к корме, надстройки или люки, очень похожие на машинные. И тоже без больших труб. Интересно.
– А что за машина у вас? – спросил я Веру.
– Обычная, судовая. – прожевав, пожала она плечами. – Средняя.
– А еще какие есть? – уточнил я.
– Большие и малые. – удивительно емко ответила она.
– И на чем она работает? – зашел я с другой стороны.
– Как на чем? – посмотрела она на меня с удивлением. – На воде и масле. На чем еще машины работают?
– У нас, там… – я неопределенно кивнул куда-то себе за спину, подразумевая свой мир. – … машины на чем только не работают, самые разные есть. Поэтому и спрашиваю.
– У нас машина одна. – ответила она категорично. – И на судах, и для мастерских, и для электричества, если оно есть.
– И как работает?
– Дай поесть, а? – поморщилась она. – Иван– моторист тебе все расскажет.
– Вы в школе устройство машин проходили? – спросил я, зайдя с другой стороны.
– А как же! – гордо ответила Вера, цепляя с дощечки очередной кусок рыбы. – Проходили.
– И оценки ставят?
– Ставят… – с оттенком недоумения нахмурилась она. – Как же без оценок?
– И что у тебя по устройству машин было? – спросил я напрямую.
– Что надо, то и было. – сразу насупилась она, зацепила белыми зубами рыбу с вилки и начала подчеркнуто тщательно ее пережевывать.
Я решил не добивать ее, потому что тема оценок по «Теории машин и механизмов» ее явно не вдохновляла на продолжение беседы, и тоже вернулся к обеду. Так, в сосредоточенном молчании, мы доели наш обед, после чего легальные поводы не возвращаться на борт шхуны были окончательно исчерпаны. Вера это поняла, потому что вздохнула, подхватила с земли стоящий между ног ранец, и спросила:
– Пойдем, что ли?
– Пойдем. – кивнул я. – Чего тянуть? Чему быть, того не миновать.
Я тоже закинул ранец на плечо, и пошел следом за решительно зашагавшей девочкой. Мы прошли «рыбацкий сектор» гавани, затем потянулись пирсы, к которым были пришвартованы суда побольше. Стояли они плотно, одно а другим. На некоторые как раз грузили товар с помощью примитивных кранов с приводом от ручных лебедок, на иных шла приборка и покраска, а на некоторых палубы были пустынны.
– Вера, а в судах ты разбираешься? – спросил я.
– А как же? – даже удивилась она вопросу. – У нашей семьи вся торговля морем всегда была. Как мне не разбираться?
– Так просвети тогда, как что называется, чтобы мне совсем дураком не выглядеть. – попросил ее я. – Вон та большая посудина как называется?
Я показал на судно метров пятидесяти в длину, широкое, с тремя мачтами и длинной надстройкой на палубе. На корме его красовалась надпись белым по черному: «Нарвал».
– Это барк. – сразу сказала она. – Принадлежит Христианскому Промышленному Дому, доставляет всякий товар с Большого острова. Больше этих судов и не строят.
– А вот это что?
Палец мой указал на одномачтовое суденышко метров пятнадцати, или чуть больше, в длину, на корме которого сидел, свесив босые ноги за борт, матрос в белых холщовых портках и удил рыбу с борта.
– Шлюп. – ответила Вера. – Видишь, какой он широкий и развалистый в миделе? Если бы он был уже и нос острее, то была бы яхта. Да, и у яхты водоизмещение поменьше, с грузом они не ходят. Корпус узкий, нос острый, а у шлюпа – все как у земляной шаланды.
– А как они ходят? – уточнил я. – Ну, яхты, я имею ввиду.
– Пакетботами и почтовыми судами. – ответила девочка. – Иногда пассажиров берут, если место есть. И у Церковной стражи посыльные яхты есть, но на тех еще и по две пушки.
Вот как… еще интересная деталька, не забыть бы расспросить. Пушек я пока не видел, к слову.
– А «Закатная чайка» – шхуна? – уточнил я.
– Шхуна. – кивнула девочка. – Шхуны у тех купцов, которые далеко ходят, а груза возят не так, чтобы слишком много. Зато идут быстро. А вон там, видишь? В конце пирса?
Ее маленькая ладонь указала на двухмачтовое грузовое судно, явно не скоростное, широкое, с высокими бортами и наверняка – с объемистым трюмным чревом.
– Толстяк какой. – усмехнулся я.
– Верно. – скупо улыбнулась на комментарий девочка. – Это лихтер. На них ходят те, кому спешить некуда, а груза берут много. И с ним небольшая команда может управляться, так что купцы такие любят строить. Такой лихтер везет груза как две наших «Чайки».
Как я понял, на этом список строящихся здесь судов и исчерпался, если не считать всевозможные рыбацкие баркасы, шаланды, шлюпки с судов и крошечные верткие тузики, скопление которых вплотную примыкало к рыбному рынку.
Так мы прошли шесть капитальных каменных причалов, далеко отходящих от набережной, и добрались до последнего, седьмого, в самом конце которого и пришвартовалась «Закатная чайка». С борта на причал были переброшены узкие дощатые сходни с канатными леерами.
Палуба немаленькой, в общем, шхуны, с такого расстояния показалась тесноватой, ее среднюю часть занимала невысока надстройка ходовой рубки. Сама тиковая палуба была выскоблена и пропиталась морской солью до белизны. На самом носу, равно как и на корме, стояли две металлические треноги, мощные и капитальные, назначение которых я так и не понял.
За надстройкой, у самой полукруглой кормы с далеко выдающимся назад ахтерштевнем, у поднятой двойной крышки большого люка, рядом которым возвышались невысокие изогнутые трубы, сидел на корточках голый по пояс загорелый человек в грубых холщовых портках, застегивающихся на боку с захлестом, как у всех нормальных моряков, и с всклокоченной седоватой бородой. Руки у него были измазаны по локоть в машинном масле, босые пятки по цвету соперничали со смолой, а сам он коротким широким ножом, похожим на сапожный, сдирал резиновую прокладку с какой-то металлической детали. Длинные седые волосы были забраны на затылке в хвост, перехваченный кожаным шнурком, на шее висел простой латунный крестик.
