Достаточно времени для любви, или жизни Лазаруса Лонга - Хайнлайн Роберт Энсон (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗

(Опущено.)

Впрочем, Дэвид все же уважал один контактный вид спорта, издревле сохранявший свою популярность; основам его он научился на склонах тех самых холмов, от которых бежал. Однако заниматься им полагалось с девушкой, и официальным признанием в училище он не пользовался. Напротив, — был строго запрещен, и нарушавшие правила кадеты изгонялись без всякой пощады.

Но подобно подлинным гениям Дэвид обнаружил лишь прагматический интерес к правилам, установленным другими людьми — он руководствовался одиннадцатой заповедью. И в отличие от прочих кадетов, из пустого тщеславия заманивавших девиц в казармы или же ночью отправлявшихся на поиски приключений, Дэвид держал свою деятельность в тайне. И только знавший его близко мог бы сказать, насколько увлекался он этим контактным видом спорта. Однако его никто не знал хорошо.

А? Девицы-кадеты? Разве я уже не объяснил, Айра? Кадетов женского пола на флоте не было. Не было вообще ни одной женщины, кроме нескольких сестер милосердия. В частности, в этом училище не могло быть никаких девиц: специальная охрана денно и нощно охраняла от них кадетов.

Не спрашивай меня почему. Так было принято на флоте, — других причин не требовалось. На самом деле на всем флоте не нашлось бы такой работы, с которой не справилась бы женщина или евнух — но по долгой традиции флот комплектовался исключительно мужчинами.

Подумайте только, буквально через несколько лет традицию эту начали нарушать, сначала понемногу и осторожно, ну а к концу столетия, как раз перед началом коллапса, на флоте оказалось полно женщин на всех уровнях. Я вовсе не хочу сказать, что именно этот факт и явился причиной коллапса. Тому были вполне очевидные причины, и я не стану сейчас в них вдаваться. Эта перемена скорее всего не имела значения или же даже слегка отодвинула неизбежное.

В любом случае к истории нашего ленивца это не имеет никакого отношения. Когда Дэвид обучался в школе, предполагалось, что кадеты могут встречаться с девушками, но изредка и в обстановке, в высшей степени традиционной, в рамках весьма строгого протокола и под присмотром компаньонок-чаперонок. [14] И вместо того чтобы восстать против правил, Дэвид попытался отыскать в них лазейки и воспользовался ими — да так, что его ни разу не поймали.

Всякий запрет можно обойти, любой сухой закон порождает своих бутлегеров, флот — в целом — устанавливал неисполнимые правила; тот же самый флот в лице отдельных его членов нарушал их — в особенности забавные половые условности. Показное монашество на службе сменялось разгулом похоти и сластолюбия после нее. В плавании даже самые невинные способы избавления от сексуального напряжения по обнаружении карались самым строгим образом. Впрочем, за век до того подобные нарушения встречались с известным пониманием и прощались. Но к взаимоотношениям полов флот относился лишь с чуть большим ханжеством, чем социальная матрица, частью которой он являлся, и правила поведения в нем были только на йоту строже, чем те, которым подчинялось все общество, Айра, общественный сексуальный кодекс тех лет трудно себе даже представить; нарушения его порождались его же фантастическими требованиями. Но каждое действие имеет равное противодействие, направленное в обратную сторону — если считаться с реальностью.

Не буду вдаваться в детали, достаточно сказать, что Дэвид нашел способ выполнять все положенные предписания и относительно секса — но так, чтобы не свихнуться, как случалось со многими его одноклассниками. Добавлю одно: по слухам, от Дэвида забеременела молодая девица. Несчастный случай — вещь весьма обычная в те времена, но неизвестная сегодня! Тогда же — поверь мне! — это была настоящая катастрофа.

Почему? Поверь на слово — иначе придется объяснять до бесконечности, и ни один цивилизованный человек этого не поймет. Кадетам запрещалось жениться, а молодой женщине в подобном положении необходимо было выйти замуж… прочие способы исправления подобных несчастий в те времена были практически недостижимыми и весьма опасными для нее.

Способ, которым Дэвид решил проблему, иллюстрирует весь его подход к жизни. Всегда следует выбирать из двух зол меньшее и бестрепетно принять его. Он женился.

Не знаю, как он ухитрился сделать это и не попасться. Однако могу представить себе известное количество способов — простых и надежных — или же сложных, а потому чреватых неудачей; полагаю, что Дэвид выбрал один из простейших.

И ситуация из невозможной сразу сделалась терпимой. Отец девушки из врага, готового отправиться к коменданту училища и поведать ему всю историю, в результате чего Дэвид мог вылететь из школы за несколько месяцев до окончания, превратился в союзника и партнера, озабоченного тем, чтобы сохранить женитьбу в тайне и дать зятю возможность завершить образование и взять на себя ответственность за непутевую дочь.

Дэвид получил и дополнительную выгоду — у него отпала необходимость заниматься излюбленным спортом. Увольнения он проводил в кругу семьи, в обстановке идеального чаперонажа [15] домашних.

Что же касается учебных занятий Дэвида, нетрудно предположить, что молодой человек, способный за шесть недель бесконтрольного чтения усвоить науки, изучаемые в школе четыре года, легко может стать первым учеником.

Однако за первое место ведется настоящая борьба, и, что хуже — подобное достижение делает кадета подозрительным для остальных. Дэвид понял это, будучи еще свежеотловленным плебеем. «Мистер, ты мудрец или нет? — в академическом смысле, конечно…» Вопрос этот относился к числу каверзных, и ни «да» ни «нет» не спасали.

Но второе или десятое место были практически ничем не хуже первого. Дэвид сумел подметить кое-что еще. Четвертый год обучения стоил четырех первых, предпоследний, третий — трех и так далее… Иными словами, успеваемость плебея не слишком влияла на итоговую оценку, составляя лишь десятую долю успеха.

Дэвид решил не высовываться — решение разумное, когда по тебе палят.

Первую половину плебейского года он завершил, будучи где-то посередине списка успеваемости, — положение безопасное, почтенное, не вселяющее подозрений. А закончив весь плебейский год, оказался в верхней его четверти — к тому времени первые ученики думали уже только о выпуске и не обратили на него внимания. Еще через год он переместился в число первых десяти процентов, на третий — поднялся вверх еще на несколько мест, а в последний год, самый важный, взялся за учебу засучив рукава, и в итоге закончил школу шестым — фактически, правда, вторым, поскольку двое из опередивших его решили оставить командирскую профессию и сделаться специалистами, один испортил зрение усердными занятиями и не получил диплома, еще один ушел в отставку сразу же после окончания школы.

Но продуманное изменение успеваемости не свидетельствует об истинном даровании Дэвида — его лености. В конце концов, сидеть и читать было его вторым любимым занятием, и любое дело, требующее великолепной памяти и логики, давалось ему без труда.

Во время учений на море, которыми начинался последний год обучения Дэвида, группа его одноклассников заспорила о том, на какой чин каждый может рассчитывать. К тому времени все прекрасно представляли, кому быть офицером. Командовать кадетами суждено Джейку — если только он не свалится за борт. А кто получит его батальон? Стив? Или Вонючка?

Кто-то предположил, что кандидатом может оказаться Дэйв.

Он слушал и помалкивал, как подобает тому, кто решил не высовываться. Айра, это едва ли не третий способ лгать — во всяком случае молчать много проще, чем говорить и ничего не сказать. К тому же молчаливый приобретает репутацию мудреца. Сам я к ней никогда не стремился: говорить — это второе из трех истинных удовольствий нашей жизни, только слово отделяет нас от обезьяны. Впрочем, разница невелика.

Но тут Дэвид нарушил — как будто бы — свою привычную сдержанность. «Нет, — сказал он, — я буду полковым адъютантом. Хочу, чтобы меня замечали девушки».