Счастливого пути Сборник рассказов из журнала «Техника — молодежи» - Морозов Александр Иванович (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
Трюм очень хорошо охранялся, а все люди, обслуживавшие охлаждающую установку, получали большую плату и, по словам Лесли, продали бы собственных отца и мать, если бы за них дали хотя бы что-нибудь. Поэтому единственным способом уничтожения груза Лесли считал нарушение работы моста, автоматически включавшего охлаждение и вентиляторы.
— Пустячная задача! — сказал Притт, дорисовывая свой чертеж.
Мэзон покачал головой.
— Провода от моста до каюты капитана были заключены в стальные трубки, такие же, как те, которые защищали всю электропроводку на «Медузе». Просверлить эти трубки или добраться до проводов каким-либо другим путем мы не могли: они были слишком на виду. Оставалось только воздействовать на прибор при помощи токов, пропускаемых по защитным трубкам. Они везде шли, не касаясь друг друга и по великолепному дереву, которое было выбрано строителем «Медузы» для всех переборок. Только в одном месте трубки укреплялись на стальном кронштейне вместе с трубками, в которые были заключены провода двух ламп, никогда не горевших. Подключаясь к этим коротким трубкам, защищавшим осветительные провода, можно было воздействовать на провода прибора. Шефер, первый радист и электромонтер Мустирк соорудили в радиорубке специальный генератор и включили его в трубки, рассчитывая, что в проводах будут индуктироваться токи, мешающие работе прибора, включавшего охладители. Все это было выполнено с большим трудом и опасностью. Под каким-то предлогом Эрман прошел даже к капитану, чтобы посмотреть на результат работы. Стрелка прибора не обращала никакого внимания на все усилия Шефера, вертевшего ручки настройки своего генератора, и преспокойно включила на глазах Эрмана охлаждающие батареи.
Притт засмеялся.
— Ведь там провода между мостиком Уитстона и прибором в каюте капитана образовали бифилярную петлю: магнитное поле одного провода уничтожалось полем другого. И, кроме того, как вы могли стрелку, отклонявшуюся под влиянием одного переменного тока, остановить при помощи другого переменного тока, индуктированного в тех же проводах?
— Над этой задачей пришлось поломать голову. Лесли со своими друзьями чертил, рассчитывал, часто делал украдкой опыты в радиорубке.
Притт больше не смеялся. Перед ним оживало дело «Медузы». Он уже видел не призрак корабля, изученного им по документам, а подлинное судно со всей его командой, злополучный фруктовоз, до отказа начиненный ядовитой смесью.
В комнате было совершенно тихо. Слышалось только тяжелое дыхание простудившегося Мэзона и легкое скрипение пера следователя.
— Лесли додумался, что здесь надо было воспользоваться емкостной связью между трубками и проводами. Он менял частоту генератора и его мощность. Меня они заставили часами лежать ночью над установкой для охлаждения трюма и прислушиваться, что там творится. Обычно вентиляторы и охладители за ночь автоматически включались по нескольку раз. Мой слух улавливал звуки их работы. Но настала ночь, и тишина в трюме не нарушалась ничем. Лесли так настроил генератор, что его ток противодействовал току, управлявшему стрелкой прибора в каюте капитана. Я лежал, прислушивался, ворочался с боку на бок. Мне уже казалось, что палуба делается теплее, что я различаю в глубине парохода какое-то шипенье: словно известь полили водою. Мне было страшно. Пожар на море! Лесли рассчитывал, что удобрение воспламенится вблизи суши, на которую успеет высадиться команда. Но ведь он никогда не имел дела с этим удобрением и мог ошибиться. Все свои планы он строил на словах главного механика, подслушанных им.
— Вы должны были немедленно доложить обо всем капитану, — строго сказал Притт.
Он теперь смотрел на Мэзона как на мертвеца и порою даже удивлялся, что матрос сам не ощущает, что уже вычеркнут из списка живых.
— Я и собирался донести, — с обидой в голосе ответил Мэзон. — Тут, в этом спокойном доме, хорошо рассуждать обо всем, а ведь мы находились, можно сказать, на ящике с динамитом, к которому подведен горящий фитиль.
Видимо, Лесли по каким-то признакам понял, что настал решительный час. Обычно он, чтобы кто-нибудь случайно не обратил внимания на бездействие охлаждающих устройств, включал их много раз в день, но на очень короткое время. А тут он дал своему генератору полную волю. Никогда я не забуду того дня! Сразу после обеда я почувствовал что-то неладное. Запах тухлой рыбы носился над палубой, становившейся явно все горячее и горячее. Я бросился к командиру, но в трюме уже, наверно, было градусов пятьдесят. На моих глазах палуба у трюмного люка вдруг выгнулась, как дно банки с гнилыми консервами, и в образовавшуюся щель вырвалось белое удушливое облако. Потом начался настоящий ад. Матросы кинулись к спасательным шлюпкам.
Но капитан, которому в случае доставления груза в целости была обещана щедрая премия, попытался довести «Медузу» до берега с несколькими людьми, прельщенными наградой. Они все погибли.
Уже в начале следствия Притт установил виновность матросов «Медузы». Но это были только внешние улики, не объяснявшие причин заговора. А теперь ничтожная «Медуза» — дряхлая, обросшая травой и ракушками — представлялась следователю грознее целой эскадры: в ней таились силы, с которыми не справиться никакими средствами. Под влиянием собственной уверенности в несправедливости порученного дела часть команды проявила огромную настойчивость, изобретательность, смелость, чтобы уничтожить ценнейший груз и сорвать планы, тщательно разработанные одной из мощнейших компаний Америки.
Трусость, смертельный страх за свою драгоценную жизнь побуждают Мэзона выдавать товарищей, пускаться в такие подробности, каких не добиться у смелого человека никакими усилиями. Но все равно он погиб.
— Я доволен вами, Мэзон, — вы вполне оправдали мое доверие. Я буду ходатайствовать о вас. А сейчас предстоит лишь небольшая, хотя и довольно неприятная формальность — ваша очная ставка с Лесли и другими.
Мэзон опустил голову и несколько минут молчал, разглаживая пальцами латку на матросских брюках.
— Что ж, если это необходимо, я готов.
Притт взял телефонную трубку и вызвал комендатуру тюрьмы.
— Пришлите немедленно Лесли, Джонсона, Шефера, Ван-Буга, Эрмана, Мустирка, Шанто… Что?! Час назад я прислал за ними солдат морской пехоты? Вы пьяны, дежурный. Пусть к телефону подойдет комендант.
С мертвенно бледным лицом Притт выслушал сообщение о том, что главные обвиняемые по делу «Медузы» только что бежали вместе с неведомыми «солдатами морской пехоты». Их следы пока нигде не обнаружены.
Осторожно, словно стеклянную, Притт положил на место телефонную трубку и подошел к Мэзону медленным шагом лунатика. В сиявших, совсем изменивших выражение глазах матроса он прочел все. Следователь в своей практике применял разные способы допросов. Не брезговал он и «третьей степенью», после которой человека выносили замертво. Но сейчас Притт ни о чем не думал. В молодости он очень успешно занимался боксом, и им владело только одно нестерпимое желание — нанести Мэзону по нижней челюсти удар, ломающий шейные позвонки…
Матрос отлетел в угол комнаты и недвижно растянулся на полу. Но отсутствие постоянной практики у Притта сказалось: юноша был жив.
Военный суд на Паранаве работал со скоростью автоматических ножниц для металла. Председатель сначала наклонился к члену суда направо, потом налево, словно нажимая кнопки управления, и жизнь Мэзона мгновенно оказалась разрезанной на две неравные части — до и после приговора.
Мэзона поместили в маленький каменный амбар с толстыми, как у крепости, стенами.
Окна в амбаре не было, и только в две узкие прорези у крыши юноша видел небо.
Еще на «Медузе» Мэзон научился трудному искусству заставлять себя не думать о том, что напрасно терзает душу, чего все равно нельзя исправить. Главное — ни на одну секунду не выпускать путеводной нити, за которую ты успел ухватиться, прежде чем тобой завладел водоворот мучительных мыслей. Сейчас такой нитью для Мэзона были воспоминания о недавнем прошлом, которое он старался воскресить так, словно все происходило только вчера…
