Плато чёрного спелеолога (СИ) - Стригин Андрей Николаевич (бесплатные версии книг .txt) 📗
— То, что козлы, это верно, — Нина отпихивается от рук мужиков, встаёт, пристально рассматривает Аню.
— Привет, — кисло улыбнулась Аня.
— Откуда такая? — недоброжелательно сверкнула очами Нина.
— Из лагеря Димы, то есть, сейчас Идара, — краешком губ улыбнулся Виктор. — Её едва не съели.
— Кто, звери, что ли? — фыркает Нина.
— Людоеды! — выпалила Аня.
— Какие людоеды, — насмешливо прищурилась Нина.
— Она права, — вмиг посуровел Виктор, — на плато объявились самые настоящие людоеды… из зеков.
— Как же так, есть людей? — один из мужиков перекрестился.
— Ты это серьёзно? — Нина внимательно смотрит в лицо Виктору и буквально чернеет, его глаза жёсткие и что-то новое в них появилось, незнакомое и пугающее.
— Серьёзнее не бывает, двоих я отправил на тот свет… вот, автоматом разжился, жаль, что у них ещё один остался. А ещё, с людоедами Идар союз заключил, а это плохо, он настоящий спецназовец. Сейчас они обрабатывают идею по захвату людей на нашем плато. Фактически они хотят рабов из них сделать.
— Это чудовищно, — у самого крупного мужика затряслись губы, он растерянно смотрит, то на Виктора, то на Нину. — Вы нас простите, — ёжится он под строгим взглядом Нины, — бес попутал, вот и связали вас, вы так бросались на нас.
— Я это поняла с самого начала и всё равно вы козлы, — без особой злости говорит Нина. — Попросить слабо было? У меня копчёной рыбой вся кладовка увешена.
Мужики застыли, из губ потекли слюни, Виктор морщится, бросает на землю голубей: — Нина, принеси рыбу, только немного, а то рыгать начнут, а я костром займусь, сегодня у нас будет пир. Как жаль, что теперь о картошке будем только вспоминать, — в досаде он едва не влепил по уху здоровенного мужика, покорно стоящего по стойки смирно, опустив глаза в землю.
— Ещё поедим, — неожиданно говорит Нина, — пять штук осталось, совсем проросли, даже клубни появились.
— Так ты их не съела? — в порыве восклицает Виктор и краснеет под укоризненным взглядом.
— Я решила перестраховаться, — Нина с насмешкой обвела всех взглядом и скрывается в нагромождении камней, где находится замаскированный ход в жилище.
— Что головы повесили, — весело произносит Виктор, — знакомиться будем. Меня Виктором кличут, эту девушку — Аней, мою жену — Ниной.
— Игнат, — буркнул здоровый мужик.
— Саша, — несмело представляется другой.
— Вот что, Саша и Игнат, дрова заготавливайте.
— Пусть сначала перекусят, — своим появлением Нина, держащая несколько золотистых кусков тунца, вводит мужиков в ступор. — Только хорошо пережёвывайте, а то подавитесь, — она передаёт им рыбу. Они едва сдерживаются, на шеях судорожно дёргаются кадыки, но стараются вести себя достойно, хотя, получилось не очень, вгрызлись в мясо так, что в стороны полетели жирные брызги.
Аня отворачивается, старается не вдыхать аромат копчёной рыбы, но самым постыдным образом из пухлых губок ползут слюни.
— На вот, — Нина протягивает Ане увесистый шмат.
— Это мне? — Аня едва не рванула к Нине, но увидев её насмешливый взгляд, глотает слюну, делает лицо безразличным: — Я как-то не очень хочу кушать, — Нина отводит руку, — но если ты настаиваешь, возьму кусочек, — быстро говорит она, поспешно выхватывая рыбу.
В душе потешаясь, Виктор неумело ощипывает голубей, но к нему присоединяется Нина: — Я так волновалась, — шепчет она, — ты так надолго исчез, места себе не находила. А потом эти пришли, худющие… как начали ботву дёргать и есть сырую картошку. Совсем дичает народ, — вздыхает Нина.
— Завтра к нам группа спелеологов из Питера присоединится, вроде неплохие ребята, мне их начальник нож подарил, — Виктор выдвинул из ножен лезвие. — Кстати, у меня подарок тебе есть, — достаёт зековскую финку.
— Здорово, — женщина хватает нож, словно любимую куклу и любуется сияющим лезвием, чмокает в щёку. — А у меня нет подарка, — взгрустнула она.
— Как нет? А сохранённая картошка? И ночью ещё кое-чего подаришь.
— Бесстыдник, — зардевшись, толкает его Нина. — Я хочу тебе что-то сказать, — она наклоняется к его уху, — нет… потом, — отстраняется от него.
— Что потом? — не понимает Виктор.
— Не сейчас, — таинственно произносит Нина.
— Загадками говоришь.
— И всё же, у меня есть для тебя подарок, но я его подарю тебе позже.
Виктор смотрит на неё, какая она сейчас особенно красивая. Интересно, что придумала, мелочь, наверное, какую? Наивная моя женщина, я и без этого тебя люблю.
Нина смотрит влюблённым взглядом. Вот приметив, ничего не замечает. И почему я его так люблю?
Погода хмурится, ветер с усилием тащит тяжёлые тучи и вот-вот хлынет ливень, но сдерживается, словно ждёт когда запылает костёр, чтобы одним махом сделать мелкую пакость. Но Виктор складывает ветки под козырьком нависающей скалы, проверенно, даже в сильнейший ливень вода не затекает под костёр. Будто разочаровано грохочет гром и ветер тащит тучи в море, там со злостью комкает в одну исполинскую кучу, молнии делают в них дыры и наступает хаос.
Под несильными порывами ветра, судорожно бьётся огонь, но крепчает и начинает поджаривать до хрустящей корочки упитанных голубей.
Весь народ собрался у костра, с жадностью наблюдая за истекающими золотистым жиром голубиными тушками.
— Как спаслись? — отрывается от созерцания Виктор.
Игнат вздыхает: — Крышу сорвало, мы за неё уцепились, вот и не утопли.
— У кого «крышу» сорвало, — не преминула съязвить Нина, она всё ещё сердится на мужиков.
Её не понимают: — Крышу коровника, — благодушно уточняет Игнат.
— А-а, — тянет Нина, — тогда конечно.
Аня фыркает, с некоторой доброжелательностью смотрит на Нину, она по достоинству её оценивает, сама стерва и Нину такой же считает.
Нина украдкой изучает Аню и немного успокаивается, не соперница: шейка длинненькая, носик остренький, глазки глупые, губки как у плюшевого ослика, сиськи готовы лопнуть от переизбытка силикона, а на ногах, вот умора, кроссовки сорок четвёртого размера.
А Аня удивляется, и что в ней нашёл такой мужчина как Виктор, ни кожей, ни рожей. Не удивлюсь, если она работала продавщицей в каком-нибудь овощном ларьке.
— Нина, а вы раньше, где работали? — улыбается Аня.
Нина напрягается, почувствовав в её словах некий подвох, хмурится и нехотя отвечает: — Начальницей на овощном складе.
— Наверно интересно? — не скрывая своего торжества, произносит Аня.
— А ты кем была? — Нина не стала отвечать на её вопрос.
— Администратором по устройству банкетов, — высокомерно изрекает Аня.
— В моём подчинении были администраторы женщины, я их потом на мужчин заменила. У них мозги варят лучше, — с плохо скрываемым призрением говорит Нина.
— С этим я не совсем согласна, — сжимает пухлые губки Аня, — хотя… смотря, с какой стороны смотреть. Мне тоже мужики нравятся, — мстительно заявляет она, намекая на нечто другое.
Они прекрасно понимают друг друга и мило улыбаются, но продолжать разговор не решаются. Нина немного обозлилась, она считает себя хозяйкой, а Аня, по-видимому, хочет оспорить это право и всё чаще поглядывает из-под густых ресниц на Виктора.
Голуби призывно шипят на вертелах, испуская умопомрачительный запах, Виктор, наконец-то вытаскивает их из огня и самого аппетитного протягивает Нине, затем и всем остальным, причём Ане, демонстративно, в последнюю очередь. Она это понимает и в бессильной злости поджимает пухлые губы, бросает быстрый взгляд на Нину. Столкнувшись с её торжествующей улыбкой, отводит взгляд и вовсе распаляется, хочет сказать что-нибудь язвительное, но язык словно присох к гортани, она без энтузиазма кусает крылышко голубя и даже не чувствует вкуса. Ничего, думает Аня, я у тебя отобью Виктора, ещё повеселимся!
После еды Виктор заставляет Игната с Сашей готовить навес для ночлега, в свой дом, гостей и не думает впускать, а вечер уже переходит в наступление.
Аня в тихом потрясении остаётся наедине с мужиками, а Виктор с Ниной уходят спать в своё жилище, этим чётко указав всем на своё место. Напоследок, Нина с торжеством глянула на свою соперницу и, уловив в её глазах растерянность, смешанную со страхом, смягчается, выносит рваное одеяло: — Прости, подруга, в доме мало места… переночуйте как-нибудь здесь. Ты мужикам скажи, чтобы расторопнее были, скоро будет темно, да и дождь в любой момент может начаться. И смотри, чтобы «крышу» у них не сорвало.
