Т. 10 Туннель в небе - Хайнлайн Роберт Энсон (книга бесплатный формат txt) 📗
— Это еще что! Поинтересуйся в Сельскохозяйственном департаменте, они тебе расскажут, что такое «рехнуться можно». Видел перед стеной ферму?
— Мы как раз через нее и шли.
— Смотри, Клифф тебя поймает — башку за это оторвет. А я ему еще и помогу — буду держать тебя за руку, чтобы не дергался.
— Тоже мне ферма! Трава она и есть трава. Тут такой — тысячи гектаров.
— Верно. Трава и несколько грядок зелени. Клифф, наверно, не доживет до результатов. И его маленький Клифф тоже. Но наши правнуки будут есть белый хлеб, Арт. Тебе легче, ты по крайней мере сам будешь строить станки. Ты знаешь, что тут нет ничего невозможного, а это, как говорит Боб Бакстер, уже две трети пути к победе. Клифф не доживет до тех времен, когда вкусного свежего хлеба будет вдоволь. Однако его это не останавливает.
— Тебе нужно было стать проповедником, Род. — Арт встал, втянул носом воздух и поморщился. — Пойду сполоснусь, а то со мной никто танцевать не будет.
— Я всего лишь цитировал. Эти слова ты, должно быть, уже слышал. Кстати, оставь мне немного мыла.
Каролина взяла две первые ноты из «Арканзасского путника», а Джимми ударил в барабан.
— Разбиваемся на пары! — Выкрикнул Рой, затем немного выждал и затянул высоким голосом песню.
Род не танцевал, ждал второго захода, когда подойдет его очередь. Если в танце участвовали все сразу, то получалось восемь групп по четыре пары — явно много для вокалиста, губной гармоники и примитивного барабана без всяких усилителей. Поэтому танцевали по очереди — половина поселения нянчила детей и сплетничала, другая танцевала. Певца и музыкантов тоже сменяли через раз.
Почти никто из них не знал раньше кадрили. Но Агнесса Пулвермахер, несмотря на насмешки и даже сопротивление, научила все поселение танцевать, обучила певцов, напела Каролине мелодии, чтобы та подобрала музыку, и наконец заставила Джимми изготовить некое подобие африканского барабана.
Поначалу Род не оценил нововведение (прежде всего, он не знал истории мормонов-первопоселенцев) и даже счел его помехой работе. Но затем он увидел, как колонисты, в одну ночь потерявшие все, что было создано тяжким трудом, апатичные и безразличные к его призывам, вдруг начали улыбаться, шутить и работать в полную силу просто от того, что у них появилась музыка, появились танцы.
И Род решил поддержать хорошее дело. Он плохо чувствовал ритм, не тянул мелодию, но и его захватило новое поветрие: танцевал он не бог весть как, но зато от души.
Со временем поселение стало устраивать танцы лишь по воскресеньям, в честь свадеб и по праздникам, причем всегда в торжественной обстановке — женщинам полагалось приходить в травяных юбках. В кожаных шортах, набедренных повязках и остатках брюк на танцы просто не пускали. Сью мечтала о том времени, когда у нее появятся излишки ткани, чтобы сшить настоящее платье для кадрили себе и ковбойскую рубашку мужу, но пока у колонии были другие заботы, и мечта оставалась мечтой.
Музыка стихла, сменились музыканты. Каролина бросила гармонику Коротышу и подошла к Роду.
— Ну что, Род, пойдем тряхнем костями?
— Я уже пригласил Сью, — сказал Род торопливо, и это была правда.
Он совершенно сознательно не приглашал одну девушку дважды и никого не выделял. Давным- Давно еще Род пообещал себе, что, решив жениться, оставит свой пост, но пока работа в каком-то смысле даже заменяла ему семью. Ему нравилось, конечно, танцевать с Каролиной — многим нравилось, хотя иногда она забывалась и начинала вести сама, — но он старался не проводить с ней слишком много свободного времени: Каролина и без того была его правой рукой, почти вторым «я».
Род подошел к Сью и галантно предложил ей руку. Как-то сами по себе возвращались в их жизнь вежливые манеры, обходительность, а торжественная, даже изысканная обстановка на танцах делала эти мелкие любезности совершенно естественными. Род вывел Сью на площадку, и в течение нескольких минут они, помогая друг другу, старательно изображали нечто похожее на кадриль.
Когда танец закончился, он вернул Сью Биллу, поклонился, поблагодарил и усталый, но довольный сел на свое место, которое никто никогда не занимал. Марджери с помощниками начали раздавать что-то маленькое, поджаристое, насаженное на деревянные шампуры. Род взял свою порцию, принюхался.
— Какой аромат, Мардж! Что это такое?
— Копченая оленина, а внутри ма-а-аленькая булочка. Соль, местный шалфей, прожаренный на сковородке. Не вздумай сказать, что тебе не понравилось: мы провозились чуть ли не весь день!
— М-м-м! Как насчет добавки?
— Подожди. Все тебе сразу!
— Но мне нужно еще. Я работал в поте лица и должен восстановить силы.
— Я тебя сегодня днем видела: это и есть та самая работа? — Марджери вручила ему еще порцию.
— Я занимался перспективным планированием. Мой мозг буквально жужжал.
— Жужжание я тоже слышала. Ты, когда спишь на спине, «жужжишь» довольно громко.
Марджери на секунду отвернулась — Род тут же стащил третью порцию, поднял глаза, поймал взгляд Жаклин, подмигнул и улыбнулся.
— Ты счастлив, Род?
— Еще бы! А ты Джекки?
— В жизни не чувствовала себя счастливее, — ответила она серьезно.
Джимми обнял ее за плечи.
— Видишь, какие чудеса творит любовь мужа, Род? — сказал он. — Когда я встретил это бедное дитя, ее били, морили голодом, заставляли готовить, и больше всего на свете она боялась открыть свое настоящее имя. А теперь посмотри на нее — толстая и счастливая!
— И никакая я не толстая!
— Ну хорошо. Очаровательно упитанная.
Род взглянул в сторону пещеры.
— Джекки, а ты помнишь тот первый наш вечер?
— Разве такое забудешь?
— И мою дурацкую теорию насчет Африки? Вот скажи: если бы все случилось снова, ты бы хотела, чтобы я оказался прав?
— Никогда об этом не думала. И кроме того, я знала, что ты ошибаешься.
— Да, но если бы? Ведь ты давным-давно была бы уже дома.
Ее рука нашла ладонь Джимми.
— Но тогда я не встретила бы своего мужа.
— Встретила бы. Это неизбежно. Ведь ты уже была знакома со мной, а Джимми — мой лучший друг.
— Возможно. Но я не хочу никаких перемен. Меня не тянет «домой», Род. Наш дом здесь.
— Меня тоже не тянет, — согласился Джимми. — И знаешь что? Колония, я смотрю, все растет, быстро растет, и если она вырастет еще чуть-чуть, нам с Голди пора будет открывать адвокатскую контору. Никакой конкуренции, и можно выбрать клиентов! Он будет заниматься уголовным правом, я — бракоразводными процессами, а корпоративными законодательством — вместе. Мы огребем миллионы! Я буду разъезжать в лимузине с восьмеркой оленей, курить толстую сигару и посмеиваться над крестьянами! Верно, Голди? — крикнул он.
— Совершенно верно, коллега. Я уже готовлю вывеску: «ГОЛДШТЕЙН И ТРОКСТОН. С нами не сядешь!»
— Отлично! Только сделай «ТРОКСТОН и ГОЛДШТЕЙН».
— Но я старше! Я изучал право на два года дольше.
— Ерунда! Род, на твоих глазах какой-то тип из Теллерского университета обижает старого приятеля из школы имени Патрика Генри. Ты это стерпишь?
— Возможно. Однако мне вот что непонятно: как ты собираешься вести дела? По-моему, у нас нет закона о разводе. Давай спросим у Кэрол.
— Какие мелочи! Ты занимайся бракосочетаниями, а разводы — это уже по моей части.
— Что «спросим у Кэрол»? — вступила в разговор Каролина.
— У нас есть закон о разводе?
— Ха! У нас нет даже закона о браке.
— Это лишнее, — пояснил Голдштейн. — Он — естественная часть нашей культуры. А кроме того, у нас кончилась бумага.
— Совершенно верно, господин советник, — согласился Джимми.
— А ты почему спрашиваешь? — не отставала Каролина. — Никто пока разводиться не собирается — я бы узнала раньше, чем они сами.
— Да мы, собственно, не о разводах говорили, — объяснил Род. — Просто Джекки сказала, что не хочет возвращаться на Землю, и Джимми развил эту мысль дальше — только ничего серьезного от него, как всегда, не дождешься.
