Наша старая добрая фантастика. Цена бессмертия (антология) - Днепров Анатолий (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

— Вот вам ответ, — сказал Синицын. — Они атаковали американский планетолет.

— Вам показалось, — не поверил Станислав Рудь.

— Смотрите.

Американский корабль на миг показался из облака газа, уходя от чужого и волоча за собой тяжелую дымовую завесу. С расстояния в сто тысяч километров различить детали маневра было почти невозможно, но Синицын не раз участвовал в учениях и прекрасно представлял себе, что творится сейчас там, в плотной радионепроницаемой туче.

— А ведь вы правы, — удивленно сказал Станислав Рудь. — Может, нам лучше удалиться?

Синицын с подозрением взглянул на штурмана. Но Рудь не шутил. Просто он был... безнадежно штатский.

— Вы предлагаете бежать, когда космические агрессоры напали на наш корабль? — грозно произнес Синицын.

— На ракетоносец потенциального противника, — поправил его Станислав Рудь.

— Когда появляется настоящий враг, об остальном забывают, — твердо сказал Синицын. — Запомните это на будущее. Объявляйте боевую тревогу.

2

Командная рубка размещалась в носовой части «Бумеранга», но звездолет был невелик, и она примыкала непосредственно к жилому отсеку. Сейчас в рубке было темно. В темноте в креслах сидели двое.

— Привет, ребята, — поздоровался Белостоков, пробираясь к своему месту. — Что у вас стряслось?

— Смотрите сюда, — сказал один из двоих, Воронов. Его рука, неясная в темноте, указывала вперед, в черную пустоту экрана носового обзора.

— Он ничего не увидит, — сказал второй пилот, Коллинз. — Глаза. Адаптация. Разве что на предельном увеличении...

Глаза привыкали. Серо было в рубке, никакая не чернота. Мрак был только впереди, настоящий, без звезд. А в рубке все было видно, и даже надписи чуть светились на табло под экраном.

— Смотрите примерно в центр, — продолжал Коллинз. — Даю увеличение.

— Что там? Неужели уже видна цель?

До опорной нейтронной звезды осталось около радиомесяца, и ее никак нельзя было пока различить даже на таком дальнобойном устройстве, как пассивный локатор носового обзора. В телескоп — другое дело, но на табло под экраном сейчас светилось: ВПЕРЕДСМОТРЯЩИЙ.

— Сейчас сами увидите.

— Увеличение — миллион, — сообщил Коллинз.

На экране наметился разорванный крест прицельных нитей, и сразу же в их перекрестье из мрака вынырнула крошечная светящаяся точка. Она разгоралась, обретала размеры.

— Теперь десять. — Цифры на табло остановились. 10 000 000.

— Цель? — снова спросил Белостоков, хотя уже знал, что это не так.

Воронов покачал головой.

— Нет. Это гораздо ближе. Одна световая неделя, потолок локатора. Но прямо по курсу.

— Так. — Белостоков смотрел на экран, на маленький шарик в перекрестье прицельных нитей. — Неприятно. Но это лучше, чем могло бы быть.

— Лучше?

— Я имею в виду дальность. Одна световая неделя. У нас останется еще одна, чтобы скорректировать траекторию.

Воронов повернул к нему лицо, бледное в темноте рубки.

— Он просто не понял, — сказал Коллинз. — Нет, командир, это не астероид.

Белостоков молчал, ожидая разъяснений. Маленькая светящаяся сфера парила в центре экрана, не увеличиваясь. На табло горело: 10 000 000.

— Мы заметили эту штуку, когда просматривали бортжурнал. Потом мы кое-что уточняли. Потом ждали вас.

— И что же?

— Она движется, — сказал Воронов.

— Навстречу?

— Нет, в том же направлении. Только у них световая неделя форы.

— А скорость?

— Небольшая. Примерно сто.

— Километров?

— Тысяч, — сказал Воронов.

— Сто тысяч километров, — повторил Белостоков. — Значит, мы их догоняем...

«...Значит, это не земной корабль, посланный «на обгон», — подумал он. — Значит, чужой». Он спросил:

— Вы не прикидывали, успеем мы догнать их до поворота?

— Прикидывали. Если ничего не изменится, догоним. Если ничего не изменится.

«Плохо, — подумал Белостоков. — Было бы гораздо проще, если бы они миновали поворот раньше нас. Тогда бы мы разошлись в разные стороны и наше преимущество в скорости ничего бы не значило. Правда, мы еще можем притормозить. У нас есть резервное горючее. Хорошо, что у нас его много». Он сказал:

— Придется собирать всех. Нам надо решить, что делать.

— Решить, что делать?

Белостоков не видел в темноте выражения лица Воронова, когда тот задал вопрос, но ему не понравилось, как он его задал.

— Да, — подтвердил Белостоков. — Надеюсь, вы не считаете, что контакт — это благо?

— Я?

— Сто лет назад так думали все, — продолжал Белостоков. — Но потом взгляды переменились. Вы знаете почему. Полвека такого «контакта» достаточно, чтобы изменить взгляды. Мы стартовали лишь через двадцать лет после окончания этого кошмара. Он кончился, они ушли. А как поведут себя другие, мы просто не знаем. Я не могу рисковать. Притормозим. Я не вижу других вариантов.

— Не видите? — сказал Воронов, и Белостокову опять не понравился его тон.

— Да, — проговорил Белостоков. — Или вы хотите бросаться на всех подряд только потому, что когда-то кто-то на нас напал? Это другая крайность и тоже опасная.

Некоторое время пилоты молчали.

Маленькая светлая сфера висела в центре экрана, не увеличиваясь. А если приглядеться, то это была вовсе не сфера.

— Я... — начал Воронов, но Коллинз перебил его:

— Он просто не понял. Траектории, скорости, точки старта. Ты же ничего не объяснил.

Они опять замолчали. Белостоков тоже молчал, ожидая. Чужой звездолет висел в перекрестье прицельных нитей. На табло горело: 10 000 000.

— Мы заметили это час назад, — почти спокойно произнес Воронов. — Потом мы кое-что уточнили. И когда я говорю, что траектории совпадают, — значит, они совпадают.

— Та-ак, — протянул Белостоков.

— Арифметика, — объяснил Коллинз. — Путь, скорость, время. Если скорости известны, а расстояние и момент финиша совпадают, легко вычислить, на сколько отличаются даты старта. В земной системе координат мы летели сюда довольно долго. У них скорость примерно втрое меньше.

— И что получается?

— Двадцать лет, командир. Те самые двадцать лет.

— Так, — сказал Белостоков. — Но вы не доказали, что точки старта совпадают. Вызовите сюда штурмана. Хотя ладно, я сам.

Он наклонился к микрофону:

— Штурман Вудворт. Срочно зайдите в рубку.

Потом снова посмотрел в темноту, где плавал маленький, как это казалось отсюда, чужой корабль. Пилоты молчали.

— Жаль, что это предельное увеличение, — сказал Белостоков. — Ничего не разберешь. Может, лучше переключиться на телескоп?

— Конечно, — согласился Воронов. — У него разрешение на порядок выше. Но придется подождать. В отличие от локатора телескоп надо наводить.

— Программа поиска задана, — сказал Коллинз. — Сейчас переключится.

— Сейчас?

— С минуты на минуту.

Некоторое время они молчали.

— А вы его опознаете? — поинтересовался Воронов.

Белостоков пожал плечами:

— Не уверен. Какой из меня эксперт? Когда они уходили из Солнечной системы, я кончал первый класс.

— Я тоже видел их только в кино.

— Эксперт, пожалуй, найдется, — заметил Коллинз.

Белостоков понял его. Он сказал в микрофон:

— Бортинженер Рыжкин. Срочно зайдите в рубку.

— Думаете, он что-нибудь помнит? — спросил Воронов. — Рассказывает он много, это так. Но помнит ли он что-нибудь, кроме своих рассказов?

Белостоков хотел ответить, но не успел, потому что в этот момент на табло погасла надпись ВПЕРЕДСМОТРЯЩИЙ и вспыхнуло: ТЕЛЕСКОП и рядом цифры: 100 000 000; маленькая светлая сфера в сетке прицельных линий прыгнула им навстречу, приблизившись в десять раз, и стало уже отчетливо видно, что это такое.

Они смотрели на чужой корабль, вспоминая и сравнивая, а потом Воронов сказал:

— Я видел их только в кино, но я думаю, это они.

В рубку вошел Вудворт:

— Вы уже здесь, командир? Что случилось?

— Где Рыжкин? — спросил Белостоков. — Вы не встретили его по дороге?