Дюна: Дом Харконненов - Герберт Брайан (книги без регистрации .TXT) 📗
– Понимаю, – начал размышлять Шаддам. – Гном не хочет принять еще два легиона сардаукаров. Командующий Гарон заставит его почувствовать длань власти, и он боится, что наши тиски раздавят ему горло.
Фенринг отошел к окну и принялся вышагивать взад и вперед, глядя на разлив оранжевых и лавандовых цветов в саду на крыше дворца. Он выковырял какую-то мелочь из-под ногтя и выбросил ее прочь.
– Разве мы все не чувствуем, как вокруг нас сжимаются тиски, хм-ма?
Шаддам заметил, что граф Фенринг смотрит на голографическое изображение трех юных дочерей, которое Анирул повесила на стене – это было докучливое напоминание о том, что у Шаддама до сих пор нет наследника. Ирулан было четыре года, Шалис – полтора, а малышке Венсиции только-только сравнялось два месяца. Выдержав многозначительную паузу, император выключил изображения и повернулся к другу.
– Ты – мои глаза в пустыне, Хазимир. Меня очень беспокоит то, что тлейлаксы контрабандой вывозят с Арракиса детенышей песчаных червей. Я думал, что это невозможно.
Фенринг равнодушно пожал плечами.
– Какая печаль в том, что они вывезут пару маленьких червей? Эти твари дохнут вскоре после увоза, несмотря на самый тщательный уход.
– Вероятно, не стоит портить экосистему Арракиса. – Пола золотисто-алой накидки императора, перекинутая через подлокотник кресла, терлась об пол. Шаддам взял из стоявшего рядом блюда кусок красного фрукта. – В своем последнем донесении наш планетолог, работающий в пустыне, утверждает, что уменьшение поголовья определенных видов может оказать разрушительное воздействие на пищевую цепочку. Он говорит, что будущим поколениям придется платить за ошибки, допущенные нами.
Фенринг небрежно отмахнулся от этого замечания.
– Не тревожьтесь по поводу его донесений. Если вы вернете меня из изгнания, сир, то я сумею отогнать от вас подобные тревоги. Я могу думать за вас, хм-ма?
– Твое назначение Имперским Наблюдателем на Арракисе едва ли можно назвать изгнанием. Кроме того, ты граф и министр пряности.
Отвлекшись, Шаддам подумал, не приказать ли принести прохладительного, вызвать музыкантов или устроить ради развлечения военный парад. Стоило только приказать. Но в данный момент это не вызвало у него особого интереса.
– Ты хочешь получить более высокий титул, Хазимир? Отведя свои огромные глаза, Фенринг ответил:
– Это привлекло бы ко мне излишнее внимание. Уже сейчас очень трудно стало скрывать от Гильдии мои частые поездки на Ксуттух. Кроме того, тривиальные титулы для меня ничего не значат.
Император бросил огрызок фрукта в чашку и нахмурился. В следующий раз он прикажет вынимать семечки из плодов, прежде чем подавать их к столу.
– Падишах-император – это тоже тривиальный титул? Сверху раздались три сигнала зуммера. Мужчины посмотрели на потолок, с которого свисала спиральная, из прозрачного плаза, труба пневмопочты, раструб которой открывался над столом императора. Из трубы выпал цилиндр с сообщением и упал на заранее приготовленное для этого место. Фенринг извлек сообщение из углубления, сорвал печать и вынул из цилиндра два свернутых листа бумаги, которые он, не заглянув в них, передал императору. Шаддам развернул листки, пробежал глазами сообщение и нахмурился, выразив этим свое крайнее недовольство.
– Хм-м-м? – нетерпеливо протянул Фенринг.
– Еще одно формальное письмо с жалобой от эрцгерцога Эказа и объявление вражды с грумманским Домом Моритани. Это, пожалуй, самое серьезное.
Шаддам вытер пальцы, испачканные красным соком, о полу императорского одеяния и продолжил чтение. Лицо его вспыхнуло.
– Минуту, минуту. Герцог Лето Атрейдес уже предложил Ландсрааду свои услуги в качестве посредника, но Эказ взял это дело в свои руки.
– Интересно, – произнес Фенринг. Шаддам сердито сунул письмо в руки графа.
– Герцог Атрейдес узнал об этом происшествии раньше меня? Как это оказалось возможным? Ведь император – я!
– Сир, эта вспышка вражды не является удивительной, если вспомнить о прискорбном происшествии, имевшем место на моем формальном банкете. – Встретив непонимающий взгляд, граф продолжил:
– Вы не помните? Убийство, совершенное грумманским послом? Вы не помните мой рапорт? Я послал его вам несколько месяцев назад. Разве нет, хм-ма?
Шаддам попытался сложить в своем мозгу целостную картину, потом махнул рукой в сторону плазовой полки возле своего стола.
– Может быть, он лежит там? Я же не могу все читать! Темные глаза Фенринга вспыхнули раздражением.
– Вы находите время читать эзотерические измышления планетолога, но не можете выкроить время почитать мои рапорты? Вы были бы готовы к вспышке этой вражды, если бы прочитали мое коммюнике. Я же предупреждал, что грумманцы опасны и за ними стоит понаблюдать.
– Понятно. Тогда расскажи мне, что ты написал в своем рапорте, Хазимир. Я, к сожалению, так занят.
Фенринг рассказал, как ему пришлось отпустить наглого Лупино Орда, защищенного дипломатическим иммунитетом. Вздохнув, император вызвал советников для срочного совещания.
В конференц-зале, примыкавшем к императорскому кабинету Шаддама, собрались юристы-ментаты, представители Ландсраада и наблюдатели Космической Гильдии, чтобы обсудить технические вопросы объявления вражды, способы ведения военного действия, в ходе которого должны были гибнуть только военнослужащие при нанесении минимального вреда гражданским лицам.
Великая Конвенция запрещала использование атомного и биологического оружия и требовала, чтобы враждующие Дома сражались по правилам, принятыми прямыми и косвенными методами. В течение тысячелетий твердо установленные правила сформировали костяк империи. Советники припомнили причины конфликта, последовательность развития событий, то, как Эказ обвинил Моритани в биологической диверсии в лесу туманных деревьев, как посол Груммана убил на банкете у графа Фенринга своего эказского коллегу, как эрцгерцог Эказ объявил формальную вражду Дому виконта Моритани.
– Есть и еще один примечательный факт, – взял слово имперский шеф торговли, размахивая узловатым пальцем, как рапирой. – Я узнал, что весь груз памятных монет, отчеканенных в честь десятилетия вашего восшествия, сир, на Трон Золотого Льва, был украден во время дерзкого нападения на коммерческий фрегат. Это были весьма своеобразные космические пираты, если верить официальным сообщениям.
Шаддам побагровел и нетерпеливо прервал оратора:
– Какое отношение это мелкое воровство имеет к нашему случаю?
– Тот груз, сир, направлялся на Эказ. В разговор вмешался Фенринг:
– Хм-м, было ли украдено что-нибудь еще? Военные материалы, оружие или что-то в этом роде? Шеф торговли заглянул в свои записи.
– Нет, так называемые пираты похитили только памятные монеты, оставив на борту все остальные ценности. – Он понизил голос и пробормотал, словно обращаясь к самому себе:
– Однако, поскольку мы используем для чеканки памятных монет низкосортные металлы, финансовые потери были не столь уж велики…
– Я бы порекомендовал направить имперских наблюдателей на Эказ и на Грумман, – сказал канцлер двора Ридондо, – чтобы заставить враждующие стороны соблюдать правила. Дом Моритани славится своим умением превращать формальные правила в растяжимое понятие.
Ридондо своей худобой напоминал скелет, обтянутый желтоватой кожей. Он славился тем, что умел, как никто другой, обделывать скользкие дела, за что его очень ценил Шаддам. Пост канцлера был как будто специально создан для Ридондо.
Прежде чем совет приступил к обсуждению предложения Ридондо, в приемник возле кресла императора упало еще одно сообщение. Шаддам швырнул его на стол собрания.
– Виконт Хундро Моритани ответил на дипломатический демарш ковровым бомбометанием по эказскому дворцу и по всему полуострову, на котором он расположен! Трон Красного Дерева перестал существовать. Погибли сотни тысяч мирных жителей, несколько лесов охвачены пламенем. Эрцгерцог Эказ едва успел спастись со своими тремя дочерями.
