Страна Изумрудного солнца - Орлов Антон (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Бхан схватила украшения, несколько раз довольно причмокнула и пропела низким грудным голосом:
– Такого у меня еще нет! Новую дырку в гребне сделаю! А такое есть, но пусть будет больше… Обрадовал меня, энб-саро!
Лигрисо даже из ванны не вылез, только наблюдал за ними с загадочной и немного пугающей улыбкой. Видимо, он уже успел отдать кхейгле свои подарки.
– Ух, какая прозрачная! – встряхнув алмазную подвеску-слезу, сказала Бхан. – Хочу посмотреть, как она будет на мне висеть.
И вперевалку, с тяжеловесной грацией, присущей кхейглам, направилась к выходу.
– Ты скоро вернешься к нам, кхей-саро? – окликнул ее Тлемлелх.
– Скоро вернусь! – хихикнула кхейгла перед тем, как исчезнуть за дверью.
– Слишком ее раскормили, – с неодобрением пробормотал Тлемлелх, повернувшись к Лиргисо. – Это делают для того, чтобы кхейглы поменьше дрались, но, если они начнут страдать ожирением, это будет плохо и для любовных игр, и для потомства.
– Ты, как всегда, несносно придирчив, энб-саро, – возразил Лиргисо. – По-моему, полнота ее не портит. А что до любовных игр – давай насладимся ими, пока наша Бхан наслаждается своим отражением в зеркале?
Он раздвинул кожистые складки в нижней части живота, до половины высунув наружу алый половой орган. Повторив его жест, Тлемлелх тоже скользнул в теплую, густую от ароматических масел воду. Мраморная ванна была достаточна просторна, чтобы вместить двоих. Все шло как обычно. В Могндоэфре принято, чтобы энбоно, придя на свидание, возбуждали и ласкали друг друга, а потом вдвоем оплодотворяли кхейглу. Правда, моралисты некоторых отсталых культур осуждали этот обычай: по их словам выходило, что энбоно дозволено заниматься любовью только с кхейглой, а хотя бы посмотреть с вожделением на другого энбоно – Фласс упаси! Но Тлемлелх и Лиргисо, на свое счастье, родились в просвещенной Могндоэфре. И сейчас они до изнеможения ласкали друг друга в ожидании Бхан, а той все не было и не было…
– Где же бесподобная Бхан? – простонал наконец Тлемлелх. – Когда она вернется?
Вместо ответа Лиргисо расхохотался.
– Когда она придет? – ощутив нечто нехорошее в его смехе, повторил Тлемлелх.
– Она не придет.
– Почему? Мы же здесь…
– Потому что у нас с ней уговор! Бхан весьма интеллектуальна для кхейглы, у нее даже есть чувство юмора – и она согласилась поддержать мою маленькую шутку. Думаю, она получила от этого истинное удовольствие! А ты был сегодня бесподобно соблазнителен, несравненный Тлемлелх, – о, как ты старался мне угодить… До конца жизни не забуду это изумительное приключение!
Лиргисо снова захохотал, ему начали вторить другие голоса. Сквозь туман, застлавший глаза, Тлемлелх увидел, что обе двери в зал приоткрыты, а в стенах приотворены мозаичные створки небольших окошек, и множество народа заглядывает в зал – Бхан, другие кхейглы и энбоно, прислужники-полузвери, и все они усмехаются, ухмыляются, смеются.
Он попытался ударить Лиргисо, но только расшиб руку о зашлифованные камни. Оттолкнув его, Лиргисо выскочил из ванны. Тлемлелх тоже выскочил, поскользнулся и шлепнулся на мокрый пол. Смех усилился. Не вставая, Тлемлелх ударил подлеца ногой по лодыжке, рассчитывая разодрать когтями мякоть мышцы, однако тот успел отпрыгнуть, издевательски ухмыляясь. Вскочив, Тлемлелх вновь на него бросился, но тут два здоровенных нега-прислужника скрутили его и потащили к выходу. Он визжал и пытался укусить кого-нибудь из серых бестий. Все они с самого начала были в сговоре – Лиргисо, Бхан, тот чиновник из Корпорации Воспроизведения Рода (Тлемлелх успел заметить его среди зрителей), остальные… Это аргхмо!
– Передавай мои приветствия Флассу, энб-саро! – крикнул вслед Лиргисо.
Они оба совершили поступок, осуждаемый обществом, – совокупились без участия кхейглы, однако Лиргисо был инициатором, он сумел развлечь скучающую публику и заработал себе повышение статуса… Корпорация Поддержания Порядка наверняка оштрафует его за эту выходку, но что ему штраф? А Тлемлелх теперь окончательно уничтожен.
Неги стремительно проволокли его по лабиринту темных извилистых коридоров, вытолкнули во входную галерею и захлопнули обе створки у него за спиной. Звякнул засов. Тлемлелх ощупал свое тело: у него даже ничего не сломано, и нет оснований потребовать, чтобы распоясавшихся прислужников отдали Флассу! И плащ остался в приемном зале Бхан. Показаться в общественном месте без плаща неприлично – да теперь это уже не имеет значения… Во всяком случае, для него. Ибо ненасытный Фласс ждет его, и нет для него иного пристанища, кроме Фласса.
Пошатываясь, оставляя на пыльных плитах мокрые следы, Тлемлелх побрел к своему тьянгару.
Тина шла вдоль линии пляжа. Неподалеку от берега из темной стеклянисто-тягучей массы торчали фермы разрушенных построек. Их было много, они заслоняли весь северо-западный горизонт – целый городок, невесть когда затопленный «морем». Видимо, живой студень растворял только органику. На покосившихся конструкциях сидели птицы, временами издававшие тонкие сварливые крики. Блики зеленого солнца играли на медленно движущихся горбах вязкой субстанции.
Напасть на Тину «море» не пыталось – то ли угадало в ней несъедобный продукт, которым недолго и подавиться, то ли, как Тина предположила вчера, само по себе оно не было плотоядным хищником и опасность представляли только обитающие в нем животные, неспособные охотиться вне студнеобразной среды. На всякий случай Тина выдерживала дистанцию, не подходя к береговой кромке слишком близко.
Теплый, зернистый, жесткий песок лежал плотным слоем, ноги в него почти не погружались. Слева пляж переходил в каменистое пространство, ограниченное далеко на юге лохматой полосой черного кустарника, а впереди, на изрядном расстоянии, виднелся зеленый массив, который Тина условно определила как «парк». Туда она и направлялась.
Раскинувшийся вокруг ландшафт безусловно принадлежал к разряду угнетающих – Тина отметила это с долей иронии, поскольку на нее это не действовало. Тронутое зеленоватой плесенью небо, пустынный серый пляж, исходящий от «моря» тошнотворный запах, тоскливые крики птиц, останки поглощенного студнем города и сам студень, необъятный, хаотично колышущийся, – вся эта обстановка могла бы испортить настроение многим из ее знакомых, однако Тина смотрела по сторонам с интересом и настороженностью, но без всякой подавленности.
Кошмары – они у каждого свои, и с ее кошмарами здешний ландшафт не имеет ничего общего. Ее кошмары остались на Манокаре. Многоступенчатая иерархия и атмосфера благоговейного чинопочитания; телесные наказания за любую провинность; лишенное всяких перспектив прозябание на женской половине манокарского дома; бесчисленные запреты на информацию; медоточивые и вязкие рассуждения о том, что тебя ограничивают ради твоего же блага, – и под всем этим, как знаменатель под жирной чертой, знание: так будет всегда – сегодня, завтра, послезавтра, через десять лет, через сорок… Тина сумела оттуда вырваться, послав к черту и числитель, и знаменатель, и сейчас никакая жуть, непохожая на Манокар, не могла произвести на нее более-менее гнетущего впечатления. Студень – это всего лишь студень, пусть он и простирается до горизонта, пусть и усваивает органику за считаные минуты. И если ее здесь убьют, это будет всего лишь смерть, которая далеко не так плоха, как жизнь на Манокаре.
Ее беспокоила разве что мысль о том, как скоро она сумеет выбраться отсюда и вернуться на Валгру, к Стиву. И мысль о еде, она уже начала ощущать голод. Если она не встретит людей, через двое-трое суток придется поставить эксперимент: съесть что-нибудь местное – плод или моллюска, если таковые найдутся, – и посмотреть, сможет ли ее организм это усвоить. Хорошо еще, что надо ей немного, Омар и его приятели находятся в худшем положении…
Длинный темный язык скользнул от «моря» по песку и тут же втянулся обратно. Отскочив, Тина выхватила оружие, но все было спокойно, студень ограничился этим внезапным всплеском активности и больше не пытался преодолеть свои границы. Впереди на песке что-то лежало. Размякшее, полупереваренное… Тина усмехнулась совпадению: как будто студень попытался ее угостить! Или, скорее, исторг недоброкачественную пищу… Пока она размышляла, на пляж спикировала птица – бесперая, с кожистыми крыльями и растопыренным хвостом, похожим на руль архаичного летательного аппарата, – схватила кусок и взмыла в небо. К ней со скандальными криками устремилось еще несколько птиц, в воздухе завязалась драка.
